Мелани Милберн - Ее главная ошибка
— Я хочу, чтобы мое имя было указано в ее свидетельстве о рождении, — заявил Лука. — Я полагаю, сейчас в графе «отец» стоит прочерк?
Бронте покачала головой:
— Я не вижу в этом смысла.
— Ты говорила кому-нибудь, что я ее отец?
— До недавнего времени я это ни с кем не обсуждала, — ответила молодая женщина. — Мама недавно выпытала у меня эту информацию, а Рейчел обо всем догадалась, когда ты пришел вчера в студию.
Наступило напряженное молчание.
— Я начинаю думать, что тест на отцовство будет пустой тратой времени, — сказал Лука. — Ты не обманываешь меня, Бронте?
Она призналась:
— Нет. У меня никого не было, кроме тебя.
Лука сжал в кулаке ключи, и холодный металл врезался в его ладонь. Ему требовалось время, чтобы смириться с тем, что произошло.
— Поехали, — произнес он, распахивая дверь номера.
— Лука… не лучше ли сделать это завтра, когда мы оба остынем и все обдумаем? — предложила Бронте. — Когда мы сможем мыслить более рационально?
— Что тут думать?! — Он повысил голос. — Я хочу видеть свою дочь. Я не знал о ее существовании четырнадцать месяцев. Я не собираюсь ждать еще час, не говоря уже о сутках.
Бронте прошла мимо него, опустив голову. Она была очень обеспокоена.
Расспросив Бронте, как проехать к ее дому, Лука погрузился в мрачное молчание. Он понимал, что репортеры охотно схватятся за сенсационную новость. Следует как можно скорее предупредить мать, братьев и деда.
А затем придется решать, как поступить с Бронте. Он взглянул на нее. Молодая женщина сидела на пассажирском сиденье, опустив голову и уставившись на сцепленные на коленях руки. Острое чувство вины вновь охватило его, когда он представил, как она пыталась связаться с ним и сообщить о своей беременности. Что же она пережила, бедняжка, оказавшись одна, вдали от своей семьи и друзей.
— Расскажи мне о беременности, — попросил Лука. — Ты хорошо ее переносила?
Бронте подняла голову и взглянула на него.
— Вначале меня тошнило, — тихо сказала она. — Я сильно похудела за первые три месяца, но после немного пополнела.
Луке стало не по себе.
— А роды? Кто был рядом с тобой?
— Моя мама.
Он вцепился пальцами в руль, понимая, как много упустил. Первое известие о зарождении новой жизни, первый крик ребенка…
— Ты родила естественным путем? — поинтересовался Лука, обретя дар речи.
— Да. Наверное, мне очень помогла моя физическая подготовка. Роды были относительно быстрыми. Было больно, но я отказалась от обезболивающих лекарств.
— Ты кормила ее грудью?
— Да, я отняла Эллу от груди пару месяцев назад, как раз накануне ее первого дня рождения.
Лука помолчал. Чем ближе они подъезжали к дому Бронте, тем сильнее он нервничал.
Скоро он впервые увидит свою маленькую дочь. Он сможет к ней прикоснуться, обнять, приласкать маленькое тельце.
Он уже ее любил.
Лука удивлялся тому, что чувствует. Желание защитить дочь и обеспечить ей благополучную жизнь было настолько сильным, что он не мог думать ни о чем другом. Он был полон решимости дать малышке все, что можно купить за деньги. Подарить ей счастливое детство, самое лучшее образование, вырастить ее красивой и умеющей сострадать людям.
— Третий дом по левой стороне, — подсказала Бронте. — Тот, вокруг которого нет забора.
Лука припарковался напротив маленького домика. Насколько он мог видеть, дом был аккуратный, но отнюдь не роскошный. Скромный — самое подходящее слово. Сада около дома не было, только газон и несколько азалий и камелий вдоль стен.
У входа стоял автомобиль Бронте, на заднем сиденье которого было закреплено детское автомобильное кресло. Не было ни навеса, ни гаража. Ее автомобилю не менее пятнадцати лет, шины давно следует заменить. Хотя условия жизни Бронте изумили Луку, он решил отложить разговор об этом на другое время.
Лука чувствовал, как растут опасения Бронте, пока шел вместе с ней к дому. Одна из штор отодвинулась в сторону, и он увидел женщину, очевидно мать Бронте. Она смотрела на него широко раскрытыми взволнованными глазами.
Бронте открыла дверь и пропустила Луку внутрь. Ее мать вышла навстречу, выражение ее лица было холодным и недружелюбным.
— Вы, должно быть, Лука, — сказала она, демонстративно игнорируя его протянутую руку.
— Правильно, — произнес он, опустив руку.
— Мама… — Бронте страдальчески посмотрела на мать. — Ты не против, если…
Тина Беннет не пожелала выслушать дочь и, прервав ее, обратилась к Луке:
— То, что вы сотворили с Бронте, непростительно. Вы оставили ее беременную и в одиночестве. Ей было всего двадцать три года. У нее была вся жизнь впереди, а вы сломали ее судьбу.
— Мама, пожалуйста…
Тина продолжала неустрашимо атаковать Луку:
— Вы никогда не задумывались о том, что случилось с ней после того, как вы прогнали ее? Или вы немедленно забыли о ней и занялись очередной шлюхой? Предпочли женщину, которая больше вам подходит?
Лука держался очень достойно, не выказывая никаких признаков злости.
— Миссис Беннет… — начал он.
— Я мисс, — рявкнула Тина. — Какова мать, такова и дочь, мистер Саббатини. Когда я забеременела Бронте, меня тоже бросил мужчина, которого я любила. Я никогда не была замужем. Быть матерью-одиночкой нелегко, потому что не каждый мужчина готов любить твоего ребенка, как своего собственного. Вы можете расспросить об этом Бронте. Она была всего на одном свидании, которое устроила ее подруга Рейчел, но оно оказалось скучным и ни к чему не привело.
— Мама, — твердо произнесла Бронте, — я хочу побыть наедине с Лукой. Нам нужно кое-что обсудить между собой. Спасибо за то, что присмотрела за Эллой.
Тина сжала губы, одаривая Луку взглядом львицы, защищающей своего детеныша.
— Я не позволю вам снова причинить ей боль, — заявила она. — Вы можете быть в этом уверены, мистер Саббатини. Бронте и Элла — все, что у меня осталось. Я не собираюсь стоять и смотреть, как богатенький избалованный плейбой отбирает их у меня.
— Я не намерен никого обижать, — хладнокровно и спокойно проговорил Лука. — Я здесь для того, чтобы увидеть свою дочь. Пока я хочу только этого. Как только мы с Бронте договоримся, вы будете первой, кому мы сообщим о своем решении.
Тина собиралась еще что-то сказать, но, увидев очередной умоляющий взгляд Бронте, развернулась на каблуках и ушла.
Глава 7
Лука перевел взгляд на Бронте; выражение его лица было печальным.
— Что-то подсказывает мне, что я не произвел на твою мать благоприятного впечатления.
