Элис Маккинли - Обольстительная Джойс
А Джойс осталась стоять, глядя ему вслед. Он только что отругал ее, а она думала о том, как ему идет камуфляж. Что-то в глубине души подсказывало ей, что он приходил под навес на другом конце сектора не для замечаний.
5
— Но ведь прошло уже целых две недели, — возразила Джойс. — Целых две недели, а он по-прежнему меня игнорирует.
— Ну не скажи. Ты хоть раз видела, чтобы Андреа заметил, что я или Феликс с Мауро опоздали? Он просто не обращает на это внимания. Другое дело с тобой. — Амалия пересела чуть дальше от края навеса, в тень, потому что солнце поднялось уже очень высоко и слепило глаза. — Вспомни, в первый день сам пошел делать замечание. Да если бы я сама этого не видела, ни за что не поверила бы. Андреа тратит время на замечания! Глупости. Нет, он, наоборот, излишне внимателен.
— Да уж, — нахмурилась Джойс. — Только я не знаю, куда мне деться от такого внимания. Ни одного доброго слова. Он либо здоровается, либо прощается, либо делает мне замечания, большинство из которых высосаны из пальца. В прошлый раз он прицепился к беспорядку под навесом. А разве здесь был порядок, когда я сюда пришла? Тут, по-моему, была огромная куча осколков, причем я уже разобрала две трети из них. Ну что мне сделать, чтобы угодить?
— Старайся меньше ему попадаться. Избегай. И вообще, мне это тоже неприятно. Я поговорю с ним на эту тему. Пусть попробует усмирить свои дурные наклонности. Его иногда нужно ставить на место.
Но Джойс только руками замахала.
— Не смей! Он же тогда меня просто уничтожит.
— Но и продолжаться дальше так не может. — Амалия поднялась, собираясь уходить. — Пусть учится общаться с людьми. Почему ты должна терпеть его невоспитанность? Пойдем сходим к ребятам, а то они уже соскучились. И тебе нужно отдохнуть, засохнешь тут под навесом, целыми днями не выходишь.
— Пойдем. — Джойс отложила фотоаппарат. Утро выдалось замечательное. Погода стояла прекрасная, лишь кое-где на небе виднелись тучки, скромно жмущиеся к горизонту, словно они чувствовали, что портят пейзаж, и очень стеснялись собственного присутствия. Ей вспомнилась Австралия. Море! Как, наверное, теперь хорошо на пляже! Но, с другой стороны, здесь куда интереснее.
Последние три дня атмосфера на секторе «12 Б» накалилась до предела. В ожидании большого открытия все нервничали, а Андреа сделался просто невыносимым. Целыми днями он ходил будто в воду опущенный, почти ни с кем не разговаривал, а если и открывал рот, то раздавал указания. Дело в том, что его теория о существовании связующего коридора между гробницами подтвердилась во всех отношениях, кроме самого главного: найти этот злополучный коридор не удавалось. Чертежи и расчеты, надписи на стенах гробниц, даже структура почвы — все указывало на верность гипотезы. Андреа терялся в догадках, а время шло. Последние три дня было особенно тяжело. Казалось, осталось чуть-чуть, подтянуться, подобраться — и конец делу, но увы… Искали день и ночь. Андреа вообще перестал ездить в город и ночевал в палаточном городке. Все устали, Феликс и Мауро по пять-шесть часов проводили под землей, пытаясь обнаружить хоть что-то новое. Все безрезультатно. Кстати, Андреа, надо отдать ему должное, старался как мог обезопасить своих людей. Однажды за обедом он поделился с коллегами, что у него недобрые предчувствия, просил всех быть осторожнее, а вчера…
Нервы и без того были у всех на пределе, а тут еще Феликс и Мауро слишком задержались внизу. Их ждали к концу рабочего дня, но часов они по забывчивости не взяли, а под землей по солнцу время не определишь. Андреа, отложив все важные встречи, остался их дожидаться и работал маятником у входа в пирамиду. Амалия говорила, что в жизни не видела у него такого озабоченного лица. Напряжение увеличивалось с каждой минутой. Обвал? Но из-под земли не доносилось никаких звуков. Заблудились? Так ведь не первый год работают, все изучили до миллиметра. Джойс и Амалия тоже сидели у входа. Амалия так волновалась, что чуть не плакала. Стемнело. Прошел час, другой. Охранники несколько раз приходили спрашивать, не нужна ли помощь. И вот наконец в глубине черного провала запрыгали огоньки. Послышались голоса.
— Я вот что-то не пойму, здесь же выход где-то, а все темно и темно.
Андреа сухо осведомился о причине задержки, а потом ушел, не сказав ни слова. По всему было видно, что у него гора с плеч свалилась. Амалия залепила пощечину Мауро и целый вечер с ним не разговаривала. А сегодня, прежде чем отпустить горе-археологов вниз, Мартелли самолично проверил их часы и заставил взять с собой сотовые. Ему не давало покоя дурное предчувствие.
Когда Амалия и Джойс добрели до палаток, оказалось, что там пусто. То ли Феликс и Мауро еще не вернулись, то ли Мартелли задержал их.
— Располагайся, сейчас явятся, — пригласила Амалия.
— Он вчера даже на Феликса и Мауро не ругался, — продолжила Джойс оставленную вроде бы тему.
— Ну это он при тебе не ругался, — возразила Амалия. Она открыла пакет апельсинового сока и протянула подруге. — Хочешь?
Джойс жадно приникла губами к разноцветной пластиковой упаковке.
— Ты поехала к себе, — продолжала Амалия, — а он поднялся к нам с Мауро. Феликс тоже случайно оказался там. Им влетело по первое число. Андреа все вспомнил: и технику безопасности, и безответственность, и бог знает что еще. Пригрозил, что при несоблюдении правил отправит обоих до конца дней разгребать архивы в университете. И отправит, клянусь богом, отправит, если эти двое выкинут еще что-нибудь в таком роде. Никогда не думала, что Мартелли способен о ком-то волноваться. Он меня вчера удивил.
В этот момент снаружи послышались шаги. Амалия выглянула из палатки и тут же опять задернула полог.
— Тсс! — хихикнула она. — Идет, один. Он не знает, что ты здесь. Я попробую поговорить, а ты слушай. — И она проворно выскочила из палатки наружу.
— Нет, стой! — только и успела сказать Джойс, но подруга ее уже не услышала.
Амалия действительно за эти две недели стала для Джойс настоящей подругой. Они вместе работали, вместе ходили по магазинам, им было интересно одно и то же, а недавно выяснилось, что их взгляды на семейную жизнь и положение женщины в доме совпадают. Амалия также занимала активную жизненную позицию и считала независимость своим главным богатством. Короче, девушки сдружились. И вот теперь Амалия, которая до смерти любила улаживать чужие проблемы, пошла к Андреа выяснять отношения. Джойс, сидевшая на свернутом спальнике, вся сжалась, предчувствуя недоброе.
— Ну где они там? — издалека начала Амалия. — Пора обедать.
