Триш Грейвз - Только однажды
Рик невольно засмеялся от этой мысли. Первый раз в жизни он разрабатывал план соблазнения. Но не тела женщины, а ее души.
— Что смешного? — с подозрением спросила Шеннон.
— Ничего. Просто радуюсь компании.
— Увеличение компании выдержишь? — спросил возникший в дверном проеме Флетч.
— Только если компания хорошая, — оборвал Рик партнера, — что к тебе явно не относится.
— И это благодарность за спасение жизни? — Флетч улыбнулся неподражаемой улыбкой богатенького выпускника частной школы и с чувством собственного достоинства вошел в палату. Подойдя к Шеннон, он поцеловал ее в щеку. Рик уставился на них, кипя от ревности. Что, черт возьми, произошло между ними, пока он боролся за свою жизнь?
— Здравствуй, дорогая, — сказал Флетч. — Он сегодня опять невыносим?
Шеннон улыбнулась в ответ, и Флетч обнял ее за плечи.
— Невыносим. Ты бы видел, сколько гнева пришлось на долю миски лимонного желе.
— Эй, ребята, — вмешался Рик, — с моим слухом все нормально. А ты, Флетч, убери свои грязные руки от моей… от нее.
Черт побери! Он чуть не сказал «от моей женщины»? Рик бросил сердитый взгляд на Шеннон и Тома. Стоя бок о бок, они выглядели как Барби и Кен. Идеальная пара. Рик мог бы поспорить, что родители Шеннон затряслись бы от радости, приведи их дочка такого жениха, как Флетч, знакомиться с ними.
Улыбка Флетча и то, как неспешно он убрал руку, дали Рику понять, что напарник прекрасно понял, что именно он чуть не сказал. Хорошо, что Рик был безоружен.
Шеннон откашлялась:
— Ну что ж, мне пора. Вам, наверное, есть о чем поговорить.
— Тебе не обязательно уходить. — Рик сказал, чувствуя странную пустоту где-то в животе — пустоту от мысли, что ее не будет рядом. — Нет ничего такого…
— Спасибо, Шеннон, — перебил его Флетч.
— Не за что, — сказала Шеннон, уходя.
Рик пристально посмотрел на напарника:
— Ну и что все это значит? Какого черта ты ее целуешь? Если ты еще раз до нее дотронешься, клянусь, я…
Флетч расхохотался и поднял руки вверх, сдаваясь.
— Стоп, стоп, стоп, дружище! Расслабься. Переживания за общего друга сближают людей.
— И насколько ближе вы стали друг другу? — прорычал Рик, с неприязнью глядя на щегольской костюм приятеля. Одежда Флетча никогда его особо не интересовала, но сегодня весь его вид действовал ему на нервы. Теперь, когда Рик об этом задумался, он вспомнил, что никогда ни единой морщинки не замечал на тщательно отутюженных брюках напарника. Но это же ненормально!
Флетч лениво облокотился на стол у кровати Рика.
— Достаточно близко, чтобы я мог понять, что эта женщина без ума от тебя.
— Ты смотри не забывай об этом. — Рик ткнул пальцем в напарника. От его хмурого вида не осталось и следа. — А как ты это понял?
Флетч пожал плечами:
— Она была на грани нервного срыва от страха за твою жалкую шкуру. Между прочим, этот подонок, который тебя подстрелил, загремит лет на десять. Прокурор сказал, что тебе не о чем беспокоиться. Он не будет тебя преследовать.
— Обо мне теперь будет беспокоиться Шеннон, — самодовольно заявил Рик.
Флетч посмотрел на Рика с сомнением.
— Я думал, между вами все кончено.
— Ты ошибся. Между прочим, она предложила мне пожить у нее, сказала, что будет заботиться, пока я не поправлюсь.
— Заботиться о тебе! — Флетч рассмеялся. — Если есть на свете человек, которому не нужна сиделка, так это ты!
— Только скажи об этом в ее присутствии, и я пущу слух, что ты носишь колготки.
— Это низко.
— Я серьезно.
— В самом деле? — Улыбка Флетча растаяла.
Рик повел здоровым плечом.
— Да. Хочешь на этом нажиться?
Глава 7
Рику, должно быть, очень больно, подумала Шеннон, заглянув в гостиную. Он ни слова ей не сказал, с тех пор как она вернулась домой пятнадцать минут назад. Он уставился в телевизор, даже не взглянув на нее.
Шеннон пожала плечами, стараясь не принимать это на свой счет. Врач предупредил, что некоторое время Рик будет очень раздражительным из-за ранения и потому, что ограничен в движениях.
— Ты любишь цыпленка с клецками?! — крикнула Шеннон из кухни, кладя нарезанный лук в кастрюлю с бульоном, куриными грудками, морковью и сельдереем.
Рик пробормотал что-то, но Шеннон не разобрала, что именно. Она бросила в кастрюлю приправы и вошла в гостиную.
— Что?
— Я сказал, что понятия не имею, что такое цыпленок с клецками, — проворчал Рик, старательно игнорируя ее в пользу мультфильма про Роки и Бульвинкля.
— О, ты много потерял, — весело сказала Шеннон. — Это старое доброе блюдо Пенсильвании.
— Ну, тогда неудивительно, что я никогда о нем не слышал. — В голосе Рика звучал сарказм. — Я воспитывался на полуфабрикатах.
Шеннон перестала улыбаться. Она не заслужила такого обращения.
Ну его, с его плохим настроением, думала со злостью Шеннон, чистя картофель.
— В доме есть спиртное?! — прокричал Рик. Шеннон даже вздрогнула от такого вопроса.
— Есть, но ты его не получишь! — прокричала она в ответ.
— Почему?
Шеннон бросила нож для чистки картофеля и встала в дверном проеме.
— Потому что ты принимаешь лекарства, нельзя смешивать их с алкоголем.
— Я пью обезболивающее, но оно не действует. — Рик бросил сердитый взгляд на Шеннон.
Она вытерла руки о фартук.
— Прими аспирин.
— Я хочу пива!
— Не выйдет. У меня нет пива.
— А что есть?
— Вино.
Рик выругался.
— Ну ладно. Выпью стаканчик.
Шеннон открыла было рот, чтобы отказать Рику, но передумала. Развернувшись, она подошла к холодильнику и достала вино. Наливая его в стакан, она в сердцах выругалась, но ее ругательства были, конечно, не такие красочные, какие использовал в своей речи Рик. И тем не менее Шеннон почувствовала себя лучше.
Она отнесла Рику стакан и поставила его на стол с такой силой, что вино расплескалось.
— Что-нибудь еще, господин?
Рик обнажил зубы в улыбке, больше напоминающей оскал.
— Я дам тебе знать.
Шеннон сделала реверанс.
— Да, повелитель.
Рик внезапно взял ее здоровой рукой за запястье.
— Ангел, тебе не идет, когда ты злишься.
— А тебе не идет, когда ты дуешься и ведешь себя как капризный ребенок.
— Я не дуюсь.
Шеннон фыркнула и высвободила руку.
— Я встречала двухлетних детей повзрослее тебя.
— Если ты не заметила, меня не так давно ранили.
— Я начинаю симпатизировать стрелявшему.
Рик и в самом деле надулся. Шеннон чуть не расхохоталась. Боже, он был невыносим.
