Элизабет Эссекс - В поисках наслаждения
— Прости, что помешал, нарушив уединение. Значит, свершилось?
— Свершилось. Перед тобой счастливый муж.
Макалден недоверчиво хрюкнул.
— Каких же это трудов стоило, чтобы застраховать себя.
— Ты так говоришь только потому, что тебе нечего терять.
— Как раз есть. Только я держу сбережения в безопасном месте под пять процентов, а не важничаю, покупая большие красивые дома.
— Скучно. К тому же это в большей степени отвечает нашим планам. Так дом будет по-настоящему застрахован. Но тебе на время придется передвинуть свою койку.
— Передвинуть? А как же наш план? Как же…
— Временно изменился. Сегодня уже все. Против рожна…
— …не попрешь? — закончил за него Макалден. — И куда мне деваться? Надвигается шторм.
— Не знаю. Над конюшней есть чердак с пустыми комнатами для ребят. Возьми себе самую большую, с камином.
— Простите, капитан, что говорю такие вещи, но у вас вытекли мозги. В конюшне нет камина. Это все равно что на корабле поставить плиту рядом с рундуком, набитым порохом.
— Черт. Я как-то об этом не подумал, — криво усмехнулся Марлоу.
— И по этой причине тебе не стоило транжирить деньги на шикарные усадьбы. Ты моряк, а не помещик.
— На время мне придется стать и тем и другим. Займи тогда домик садовника, раз уж вынужден играть его роль. Я сказал, что ты землекоп.
Макалден в ответ нехотя рассмеялся.
— В моем-то снаряжении контрабандиста. Как бы не забыть нагрести земли под ногти.
Марлоу в ответ улыбнулся:
— Сойдет и так. Только старайся не попадаться на глаза, пока мы не уедем.
— Хорошо. — Макалден согласно кивнул. — А ты?
— Попытаюсь увезти ее в «Рыжий олень», но уж больно она норовистая.
— Ты хотел, чтобы дом стоял нежилой.
— И будет нежилой, как только я уеду. — Марлоу взъерошил рукой волосы. — Хотя она делает странные заявления о переезде сюда.
Макалден состроил кислую гримасу.
— Я говорил тебе, что от нее не будет толку, а одни только проблемы.
— Толк будет. К тому же я не мог допустить, чтобы мою собственность без меня продали. Дом и имение надежно защищены в брачном соглашении. Продать их она не может. Я отвезу ее в город. Все будет хорошо.
Тогда почему внутри у него все сжалось, стоило лишь произнести эти слова? Гласс-Коттедж идеально подходил для уединенного образа жизни, о котором, насколько он помнил, мечтала Лиззи. Но ведь последние десять лет она не жила затворницей? Выезжала в общество, посещала балы и обеды. Была в зале ассамблеи, разве нет? Хотя уединенная терраса, вдали от посторонних глаз, не совсем отвечала светскому образу жизни. Прищурившись, Марлоу взглянул на темнеющее небо.
— А пока моли Бога, чтобы хлынул дождь.
— Думаешь, завывающий ветер с пролива заставит шевелиться ее волосы?
— Я смогу «уехать», мы спокойно приступим к делу, и ни одна живая душа не узнает.
— Даже твоя маленькая женушка?
— Даже Лиззи.
— Какой же ты бессердечный ублюдок, капитан. Неудивительно, что я люблю тебя, — кивнул Макалден удовлетворенно. — Только трудности могут заставить тебя придерживаться плана.
Глава 5
Ее изо всех сил поливал дождь. Она промокла, как амбарная мышь, только была гораздо грязнее. Подол ее платья с прилипшими кусочками сырого мха был вымазан лиственным перегноем. И все это из-за ее подозрительности. Чувства тревоги.
Инстинкт и задетое самолюбие толкнули ее последовать за Джейми по тропинке. Ее нельзя отшвырнуть в сторону, как надоевшую игрушку. И никогда нельзя было.
Что-то еще — почти звериный инстинкт самосохранения — заставило ее остаться, скрываясь в кустарнике, чтобы не попасться на глаза. К несчастью, далекие раскаты грома и завывание ветра с пролива заглушали большую часть их слов. Проклятый дождь.
Одно было ясно. Они говорили не о лошадях. И двинулись не в сторону конюшни.
А на восток, к дороге. Ничто в их поведении, жестах или тоне не указывало, что разговаривал хозяин со слугой. Беседовали равные.
Ужасно любопытно. И чертовски подозрительно.
Землекоп. Какая чушь.
Черт подери. Почему она всегда ждет от людей худшего? Даже ребенком и то отличалась подозрительностью. И любопытством, и колкостью языка, и настырностью. Но главное, подозрительностью.
Вдвойне было неприятно то, что она относилась с недоверием к Джейми. Но чутье ее никогда не подводило. Она за версту чуяла корыстолюбцев вроде его кузена Роксхема. Но только не Джейми. Единственный человек, кому она когда-либо доверяла, был Джейми. Вероятно, это было основной причиной, почему вышла за него замуж. Это и еще его восхитительно голодная, понимающая улыбка. Все же чувство облегчения, какое она испытала, приехав в этот дом, испарилось, оставив липкое ощущение беспокойства и досады.
Поблагодарив провидение, что надела сапоги, Лиззи подняла промокший подол платья и направилась через кустарник к вершине утеса, подогревая в себе с каждым шагом по скользкой грязи отвратительную смесь подозрительности и разочарования.
Какого черта, спрашивается, Джейми задумал что-то скрывать от нее?
В том человеке, землекопе, было что-то неуловимо знакомое, но она никак не могла его вспомнить. Дартмут хотя и был шумным портом, оставался маленьким провинциальным городком. Прожив в нем всю жизнь, Лиззи думала, что знает всех, начиная от мальчишки-булочника и кончая графской горничной. Этот человек был чужой. С загрубелым, загоревшим лицом он имел вид моряка. Возможно, и был одним из странствующих матросов, которые частенько появлялись в портовой части Дартмута. Но такие люди, как правило, не ищут работу и не нанимаются приводить в порядок усадьбы.
Лишь две вещи могли объяснить их фамильярность. Первое: Джейми знал его по флоту. Привезти домой одного из своих менее удачливых или менее способных товарищей, уволенных из флота, чтобы дать какую-то приемлемую работу, вполне отвечало характеру Джейми. Преданным, и сентиментальным, и очень благородным был ее Джейми.
Второе объяснение представлялось более вероятным, особенно с учетом их удаленного местоположения на южном побережье. Человек был контрабандистом, одним из звеньев невидимой сети вольных торговцев, охватывающей все слои общества от низшего до высшего. Каждый, кто имел дела с вольными торговцами, подвергался огромному риску. Джейми был бы дурак, полный, доверчивый дурак, если бы ввязался в это дело.
Но Джейми был не дурак. Если она что и знала о нем, каким он стал за последние десять лет, так именно это. Открытый и честный — да. Но не легковерный. О нет. Только не с такими глазами, от которых не скрыться и которые все видят. Он знает, что делает. Но что, спрашивается, затеял? И почему, почему лжет ей?
