Метси Хингл - Пьеса для двоих
Этого было недостаточно.
Ей хотелось большего. Она хотела его.
Глухой возглас вырвался из груди Алекса, и по ее телу растеклась истома. Дейзи и не знала, что поцелуй может быть настолько неистовым, доводящим до исступления. Алекс положил руки на бедра Дейзи, слегка стиснув их. Через секунду он опрокинул ее на стол.
Дейзи чувствовала, как пряжка его ремня упирается ей в ребро, а молния брюк царапает бедра.
— Алекс, — прошептала она, когда он сорвал ее шелковые трусики.
— Я хочу тебя, — выдохнул он.
Сквозь туман, обволакивающий ее, Дейзи услышала, как снова заработал факс, почувствовала, как завибрировал стол. Или, может, это ее пульс стучит так сильно, подумала она, прижимаясь к нему еще крепче.
Поднос с лимонадом и печеньем с грохотом упал на пол. Алекс резко отпрянул.
Одурманенная наслаждением и потерявшая способность трезво мыслить, Дейзи застыла. Прошла целая вечность, прежде чем она смогла вздохнуть. Торопливо одернув юбку, она взглянула на Алекса. Он тяжело опустился в кресло и обхватил голову руками. Его плечи поднимались и опускались в такт тяжелому дыханию. Чувствуя, как дрожат колени, Дейзи прикоснулась пальцами ног к полу, желая ощутить твердую поверхность под ногами.
— Алекс?
Вид у него был обескураженный, виноватый и очень беззащитный.
— Проклятье! Не знаю, о чем я думал. Не ожидал, что случится что-нибудь подобное.
— Все в порядке.
Он провел рукой по волосам.
— Извини. Просто не знаю, что на меня нашло. Я не собирался распускать руки.
Он взглянул на разорванные шелковые трусики, лежащие на полу. Встал, сунув руки в карманы, и принялся вышагивать по комнате. Смерив комнату несколько раз быстрым шагом, он подошел к ней вплотную.
— Хочешь еще извинений?
От неожиданности Дейзи моргнула.
— Не поняла. За что?
— За свое непростительное поведение.
Дейзи вздохнула. Похоже, он и не заметил ее участия во всем этом.
— Не хочется прерывать твое самобичевание, но ничего непростительного в твоем поведении не было.
Он нахмурился, показывая на то, что когда-то было ее нижним бельем, и снова провел рукой по волосам.
— Черт, я порвал их!
— Да, — улыбаясь, сказала она, — такое со мной впервые. И знаешь ли, мне льстит, что я пробуждаю в тебе такую неистовую страсть.
Шутка не сработала. Лицо Алекса осталось таким же серьезным, как и было. Тогда она подошла ближе и погладила его по щеке.
— В общем, это было очень возбуждающе и эротично. Я никогда не занималась любовью на столе. Но мы, конечно, не делали этого, так ведь? Ну... ты понимаешь, о чем я.
Он уставился на нее так, будто она сумасшедшая. Очень может быть, заметила про себя Дейзи. Но ей жутко нравилось то, что ее поцелуй способен пробудить чувства в правильном, хладнокровном Александре Стоуне.
— И, если ты этого не заметил, я не сопротивлялась.
Судя по тому, как поползли вверх его брови, это замечание еще больше смутило Алекса. Не устояв, она обвела пальцем контур его губ и осторожно поцеловала.
Она целовала его уже не в первый раз. Проклятье, пару минут назад они делали куда больше, чем просто целовались, и, как Дейзи сама заметила, она была добровольным участником этого безумия.
И, похоже, оно повторится. Это было не сиюминутное желание, Алекс уже знал, что такое целовать Дейзи Мэйсон и насколько она может быть желанна. К сожалению.
Но он не рассчитывал почувствовать нежное прикосновение ее рук на своем лице. И тем более не рассчитывал на то, что она коснется его щеки своими орехово-сладкими губами.
Он склонился над ней и поцеловал. Целовал ее долго, медленно и очень нежно. Оторвавшись на секунду, взглянул на Дейзи и снова прильнул к ней, слегка прикусив ее нижнюю губу, и она, дрожа всем телом, застонала.
Когда же она, наконец, отстранилась, он почувствовал знакомую тяжесть в паху. Но его занимало больше то, что же случилось с его решением не целовать ее.
— Уж не знаю, какие у тебя дипломы, но, если нет ни одного по курсу поцелуев, надо обязательно тебе его вручить. Это отлично у тебя получается, Александр Стоун.
У него-то? Он не чувствовал ни губ, ни языка. Наверное, они растаяли в этом пламени.
— Скажи-ка, все бизнесмены такие умельцы?
Алекс сдвинул брови.
— Не знаю. Вряд ли кто-то проводил подобные исследования.
Дейзи запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и засмеялась.
— Я шучу, Алекс.
— Знаю, — слукавил он, чувствуя себя глупо, потому что принял ее слова за чистую монету. Но сказанное прозвучало для него дивной мелодией.
— А теперь пора кое-что выяснить.
Она права на все сто. Им, действительно, необходимо прояснить несколько вопросов. Но почему же его это так огорчает? И откуда это предчувствие, что ему не понравится то, что он услышит?
— Нам надо поговорить о Кевине. Он сам просил меня.
Чувство вины кольнула его сердце.
Кевин...
Как он позволил себе забыть о Кевине? Только ради него он приехал сюда. Ради него решил соблазнить Дейзи. Целуя ее в первый раз, он сказал себе, что делает это ради брата. Во второй раз также поклялся, что делает это для блага Кевина.
Ложь! Единственный раз он подумал о брате, когда услышал от Дейзи, что тот женится. Тогда он хотел прикончить Кевина, чтобы не допустить их свадьбы.
— Ты сказала, что он собрался под венец.
— Да, это он и поведал мне. Но прежде чем продолжать разговор, скажу, что невеста не я.
— А кто же?
Она избегала смотреть ему в глаза.
— Послушай, давай сначала приберемся, а потом поговорим.
Алекс вспомнил, что, если бы не факс, он бы уже был с ней.
Он подавил готовый вырваться стон и постарался переключиться на что-нибудь другое. Алекс взглянул на поднос, валяющийся на полу. Куски льда плавали в том, что когда-то было лимонадом. Печенье перемешалось с осколками тарелки. Поднос прислонился к ножке стола, как пьяный к стене. Бумаги и контракты, над которыми он корпел часами, были разбросаны по полу, словно листья. Все документы уже насквозь пропитались липким напитком. Факс все еще жужжал, выплевывая бумагу, которая тут же присоединялась к хаосу, который творился на полу.
Дейзи нагнулась поднять поднос, и глубокое декольте позволило Алексу увидеть ее грудь. Он уже знал, что она мягкая и упругая и как раз помещается в его ладони.
Что же с ним происходит? Возможно, внезапно изменился характер — прежде он всегда держал себя в руках и никогда не терял самоконтроля. Он всегда гордился своим самообладанием.
Алекс поднял с пола ее трусики и зажал их в кулаке. Мягкая ткань была безумно приятна на ощупь. Его кровь забурлила, стоило ему вспомнить ее запах, томные возгласы, которые она издавала при его прикосновениях.
