Джулия Тиммон - Обмануть судьбу
– Когда ты приедешь? – спросил он, молясь про себя, чтобы она не надумала явиться завтра же.
Эрнестин ухмыльнулась.
– Боишься, что не успеешь замести следы? Вымыть бокалы из-под вина, выбросить окурки с помадой, проверить, не забыла ли какая-нибудь из твоих красоток расческу? А? Угадала?
Терпению Энтони настал предел.
– Сию минуту прекрати нести чушь!
– Чушь?! – взвизгнула Эрнестин. – Да ведь вы все одинаковые! Стоит жене отвернуться, тут же несетесь искать приключения!
– Ты лучше следила бы за собой, – посоветовал Энтони. – Наверняка уже обзвонила всех своих бывших воздыхателей, а с теми, кто звонку обрадовался, встретилась. – Странно, но ревновать ее по-настоящему он не мог, даже если бы хотел.
– Что в этом такого?! – задиристо воскликнула Эрнестин. – По-твоему, я не имею права общаться с друзьями?
– Имеешь. – Энтони мечтал скорее закончить глупый разговор. Эрнестин же поболтать и поскандалить обожала. А платил за ее звонки из Чикаго отец, поэтому ей было не о чем беспокоиться. – Так когда ты приедешь? – твердо повторил Энтони.
– Планирую в будущую среду, – ответила она.
Энтони поднял глаза к потолку и ничего не ответил.
– Соскучился по мне? – спросила Эрнестин жеманно-ласковым голосом.
Энтони попытался вспомнить времена, когда только познакомился с ней. В те дни ему казалось, что он даже немного влюблен. Или же в этом его искусно убедили? Теперь было сложно сказать. Что привлекало его в Эрнестин тогда? Точеные черты лица? Детски капризный смех? Чарующая беспечность? Как только они сошлись, капризность разрослась до пугающих размеров, беспечность обернулась хамством, лицо порой искажалось до безобразия, становясь ликом гарпии…
Перед глазами возник образ Синтии. Как изменилась бы она, начни мы жить вместе? – вдруг подумал он. Неужели тоже превратилась бы в скандалистку, стяжательницу и нахалку? Нет. В ней все куда более естественно. Смех, манеры, красота, любовь к истории и литературе…
Быть может, в этом и есть секрет. Синтии нет нужды кривляться, чтобы казаться не той, какая она на самом деле. Ей не приходится прятать под глупыми ужимками внутреннюю пустоту и страсть ко всему дорогому и модному – внутри у нее огромный красочный мир, а безделушкам и богатству она предпочитает театр и книги. Поэтому-то к ней тянет с такой немыслимой силой…
– Ты что, оглох?
Энтони очнулся, вспоминая, что держит возле уха трубку.
– Что?
– Я спросила, соскучился ли ты по мне. Жду ответа две минуты. Ты что, заснул? Или правда милуешься там с какой-нибудь…
– Хватит брюзжать, – резко прервал ее Энтони. – Я вымотался, голова идет кругом. Выслушивать твои бредни не намерен. Если ничего дельного говорить не собираешься, спокойной ночи.
– Собираюсь, – поспешно сказала Эрнестин. – Мне безумно интересно, в каком состоянии квартира.
– В том же самом, – тотчас ответил Энтони.
– Ты так и не удосужился выяснить, в какую ремонтную контору лучше обратиться?
– У меня не было времени. Я ведь тебе сказал: с ремонтом надо подождать.
– Я не могу ждать! – прокричала Эрнестин. – Хочу жить, как все нормальные люди! В уютном, красивом, современном доме.
– Тогда нанимай людей сама, – успев смертельно устать от ее крика, проговорил Энтони.
– Я?! – ошеломленно переспросила Эрнестин.
– А почему нет? Я с утра до вечера вкалываю, а ты только и знаешь, что треплешься по телефону и разъезжаешь по магазинам да салонам красоты.
– Может, еще заставишь меня работать?!
– Если бы ты нашла себе занятие, был бы рад, – сказал Энтони, проводя по лицу рукой.
– У меня слабое здоровье! Забыл? Может, позвать папу? Он объяснит тебе, как со мной следует обращаться!
Энтони одернул себя. Затевать с Эрнестин скандал было неразумно и небезопасно.
– Ладно, успокойся, – пробормотал он примирительным тоном. – Насчет квартиры поговорим, когда приедешь.
– Я думала, ты найдешь мастеров, пока меня нет, – все еще сварливо, но уже спокойнее произнесла Эрнестин.
– Повторяю еще раз: у меня дел по горло, – стараясь держать себя в руках, ответил Энтони. – Как только немного освобожусь, сразу наведу справки.
– Ты вечно весь в делах! И чем дальше, тем больше! Чувствую, ремонта я вообще не дождусь. – Эрнестин явно желала серьезно повздорить.
– Послушай-ка… – Энтони заставил себя умолкнуть. Сегодня, после вчерашней встречи с Синтией, выслушивать истерики Эрнестин было особенно невыносимо.
– Что «послушай-ка»? – лезла на рожон Эрнестин. – Может, я что-то не то говорю? Может, мне только кажется, что ты на своей работе готов пропадать с утра до ночи? До меня и моих нужд тебе совсем нет дела. Не знаю, какая еще дура терпела бы рядом такого муженька! У всех моих подруг есть и деньги, и внимание, одной мне приходится прозябать в одиночестве!
– В одиночестве? Уж ты-то всегда найдешь себе и компанию и развлечения! – Энтони усмехнулся.
– Тебе смешно? Я ночами не сплю, только и думаю, что о наших отношениях и о нашем доме, а он потешается! Да если в один прекрасный день я все же надумаю тебя бросить, тут же найду себе достойного мужа! А вот что будет с тобой – не знаю, не знаю!
Она грозила его бросить все семь с половиной лет. Но на то, что это случится, Энтони уже и не надеялся. Следовало сейчас же прекратить этот разговор, пока с языка не сорвалось нечто такое, отчего Эрнестин упадет в притворный обморок. Или непритворный. Энтони до сих пор не мог понять, насколько серьезна проблема с ее здоровьем. Эрнестин все это время непрестанно говорила – точнее, вопила, – причем чем дальше, тем скандальнее и истошнее.
– Послушай, поговорим после, ладно? – перекрикивая ее, но стараясь говорить не слишком резко, произнес Энтони. – Я смертельно устал, честное слово. Привет родителям. Пока.
Положив трубку, он почувствовал себя так гадко, будто вляпался в лужу помоев. Размечтался о прекрасном! Вообразил, будто достоин осчастливить умную и красивую женщину! Он горько усмехнулся.
И подумал вдруг: не умнее ли отменить встречу с Синтией? Не морочить ей голову, не дарить напрасных надежд? И не тешить иллюзией себя…
Я ведь так и не сказал ей, что несвободен. А скрыть, что околдован ею, не могу… Если просто позвонить и солгать, будто в воскресенье я занят, история закончится ничем, а чувства мало-помалу остынут. Фотографии лишь предлог. Достать подобные картинки, точнее даже гораздо более приличные, сделанные профессионалами, в наши дни ничего не стоит. Наверняка их у нее и так предостаточно…
Он потер висок, одолеваемый сомнениями. И долго сидел, почти не двигаясь, пока в голове не созрело окончательное решение.
