Элли Крамер - Уроки любви
Потом дверь распахнулась, Илси вихрем пронеслась мимо оцепеневшей девочки, а следом выбежал отец. Лицо у него было такое страшное, что Вивиана зажмурилась и присела в уголочек, за высокую китайскую вазу. Отец бежал за мамой и требовал, чтобы она вернулась, а Вивиана жмурилась изо всех сил и громко читала вслух стишок из «Винни-Пуха». Еще потом взревели сразу два мотора, и девочка кинулась на крыльцо. Красные огоньки мелькнули уже за воротами. Вивиана стояла на крыльце и тяжело дышала от ужаса, гнева и еще какого-то, очень странного, чувства. Потом рядом неслышно возник дед и осторожно положил внучке на голову свою тяжелую ручищу, вздохнул и сказал:
– Ничего не поделать, Заяц. Это любовь. И это тоже – любовь…
Как странно, думала маленькая девочка. Значит, принцы и принцессы в сказках, те самые, которые отчаянно добивались чьей-то любви, так сражались за право страшно орать друг на друга и ходить с такими жуткими чужими лицами?
Она заснула в тот вечер, так и не дождавшись отца и маму, а поздно ночью дом наполнился криками, плачем и бессвязными выкриками.
Стюарт Олшот, единственный наследник всемогущего Монти Олшота, разбился, не справившись с управлением собственной машины.
К сожалению, он не умер, ее отец. Его вынимали из искореженной машины три часа, потом на вертолете отвезли в лучшую клинику штата, потом делали многочасовую операцию, потом были месяцы ожидания – и окончательный диагноз. Полный паралич.
У красавца-плейбоя Стюарта отказало все, кроме разума и речи. Он превратился в беспомощный, искромсанный скальпелями хирургов кусок плоти, в котором бушевал израненный разум, кипели оскорбленные чувства и клокотали невыплаканные слезы.
Бабушка Марго отказалась от сиделок. Она сама ухаживала за сыном, забрав его домой. Ей помогал дед и Вивиана, повзрослевшая так стремительно, что даже железная Марго иногда пугалась, встречая неподвижный и мрачный взгляд своей внучки. В результате, через полгода после катастрофы Стюарт Олшот мог слегка двигать правой рукой и почти незаметно кивать.
В день своего десятилетия Вивиана поняла, что ненавидит свою мать.
Одного этого было бы достаточно, но судьба продолжала испытывать девочку на прочность. Через полгода вернулась Илси. Марго с ней не разговаривала, Монти цедил сквозь зубы проклятия, даже горничные смотрели на нее с презрением, но Илси Бекинсейл никогда не обращала внимания на подобные мелочи. Она заходила к своему мужу каждое утро. Никто не знал, о чем они говорили, никто, кроме Вивианы. Нет, она тоже не знала, о чем, но именно Вивиана каждое утро вытирала слезы, катящиеся по неподвижному лицу своего отца. Каждая его слеза добавляла ей ненависти к матери.
А потом настал ТОТ вечер. Илси вернулась из театра, оживленная и веселая, пахнущая духами и шампанским, сбросила невесомую шубку на пол в прихожей и направилась в комнату мужа. Почему Вивиана пошла за ней? Она до сих пор этого не знала.
Как и в прошлый раз, девочка стояла под дверью. Теперь родители говорили совсем тихо, но слух Вивианы был необычайно обострен.
– Привет, растение. Как жизнь?
– Где… ты… была?
– Ой, смотрите-ка, он все еще о своем! Какая тебе разница, муженек? Скажем, изменяла тебе.
– Ил… си… уезжай… отсюда!
– И не подумаю. Я должна быть возле моего бедного муженька. Не представляю, что со мной будет, если ты откинешь копыта, а меня не будет рядом. Я прям слезами вся изойду.
– Илси… за что… Зачем ты… меня… мучаешь? Уезжай.
– Ты дурак, Стюарт, и всегда им был. Рогатый, нелепый дурак. Я тебе объясню, чтобы не было никаких недомолвок. По законам нашего солнечного штата жена имеет право на наследство только при условии совместного проживания с мужем. Поэтому в ближайшее время мы поживем совместно.
– Илси… а если я еще не скоро умру?
– А я подожду. Я терпеливая, знаешь ли. Подожду, сколько надо.
– Я любил тебя…
– Любил? Не смеши меня, Стюарт. Кому она нужна, эта любовь. Неужели ты думаешь, что я вышла за тебя по безумной любви? Мне нужны были деньги, только и всего. Я ведь не обманывала тебя, я сразу дала тебе это понять, но ты, безмозглый дурачок, все рычал, требовал чего-то, грозил моим любовникам, ревновал, как в мелодраме… Я специально уезжала подальше от тебя, от твоей дурацкой ревности, а ты еще имел наглость следить за мной! Ты мне всю жизнь испоганил, теперь я жду компенсации.
– А наша дочь?
– А что с ней? По-моему, все в порядке. Твой папашка позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась, твоя мамашка приглядит за ней. Когда наступит время, она выскочит замуж.
– Илси, она твоя дочь!
– Стюарт, детка, почему ты никак не хочешь признать очевидного? Я не дала ей ни малейшего аванса, не приручила ее к себе, не проявила ни тени материнских чувств. У меня их и не было никогда, если честно. Единственное, что я запомнила, так это то, как меня тошнило по утрам и что нельзя было курить. Одни неудобства.
– Ты чудовище, Илси.
– Я твое любимое чудовище, не так ли? Стюарт, если без шуток, то я… я просто честна по отношению к тебе и девочке. Я не люблю вас обоих. Просто не люблю – и все. Не в смысле ненавижу, а именно не люблю.
– Уезжай. Я не позволю тебе обижать Ви.
– Она меня почти не видит. К тому же скоро ей в колледж. Я не уеду, я же сказала.
– Ты сказала, что дождешься моей смерти…
– Да, пупсик. И не надо делать из меня опереточную злодейку. Я не подсыплю тебе мышьяка и не придушу подушкой. Напротив, я буду с тобой денно и нощно, я стану беседовать с врачами и тихо плакать в саду, чтобы никто не видел, я буду твоей образцовой женушкой, и никто не посмеет сказать, когда придет скорбный час, что я не отдала тебе всю свою любовь и не была самоотверженной!
Илси развернулась на каблуках и пошла к двери, напевая под нос. Вивиана отступила в тень, растворилась в темноте. Дверь распахнулась, пропуская Илси, и тогда девочка расслышала совсем ясно:
– Боюсь, ты не успеешь побыть самоотверженной, Илси…
На следующее утро Стюарта Олшота нашли мертвым. Он ухитрился дотянуться до столика с лекарствами и выпил целый флакон снотворного. О самоубийстве официально не говорили, но подразумевали, и только Вивиана Олшот знала правду.
Илси Бекинсейл довела ее отца до самоубийства, что приравнивалось к преднамеренному убийству.
После похорон выяснилось, что Илси, как всегда, крайне небрежно прочитала закон. Там говорилось о совместном проживании не менее шести месяцев, так что ничего ей не досталось. Вернее, не досталось бы, но Марго и Монти вызвали ее в кабинет и очень спокойно разъяснили ситуацию. Илси будет получать определенную сумму, но больше никогда в жизни не приблизится ни к дому Олшотов, ни к своей дочери. Илси была не против.
