Марта Поллок - Богиня из офиса
Колетт тряхнула головой, как будто пытаясь прояснить мысли.
— Будь осторожна, Габриель. Хоть папа и говорит, что это невозможно, существуют некие силы, которые могут согнуть самый твердый характер. И сексуальное влечение одна из таких сил. Если мужчина доставляет женщине сильное наслаждение, она становится уязвимой и зависимой от него. Так что никогда-никогда не допускай физической близости с мужчиной, который не подходит тебе в остальных отношениях.
— Колетт, ты судишь по собственному опыту? Ты связалась с мужчиной, который…
— Нет! Конечно нет! Ты не должна понимать меня буквально. Я просто… цитировала статью из журнала, которую прочитала недавно. Это разумная мысль, хотя несколько мелодраматичная. — И Колетт ослепительно улыбнулась.
Слова сестры насторожили Габриель. Вряд ли она просто цитировала статью. Все Боулз свято верили, что у блестящей умницы Колетт никогда не бывает проблем. Теперь, глядя на нее, Габриель в этом сомневалась.
— Колетт, ты знаешь, что всегда можешь мне довериться и я сделаю все, что в моих силах, чтобы…
— У меня все прекрасно. — Она ласково сжала руку Габриель. — Моя маленькая сестренка, ты всегда так переживаешь за других!
Габриель поняла намек и оставила в покое тему секса с неподходящим мужчиной. Может быть, виной всему действительно статья в журнале.
— Маленькая сестренка? — усмехнулась она. — Я всего лишь на год моложе тебя.
— И самая младшая в семье. — Колетт взяла на руки кота и снова улыбнулась. — Думаю, нам с Хантером пора спать. Я постелю себе на диване.
— Ты можешь спать со мной. У меня двуспальная кровать. — Габриель предлагала ей это каждый раз. — Как в старые времена. Помнишь, ты всегда жила в моей комнате, когда гостила у папы?
Колетт кивнула.
— Признаюсь, мне было страшно и странно поначалу, когда я приезжала к вам после того, как папа женился на твоей маме. Я боялась, что буду лишней.
Габриель отрицательно покачала головой.
— Отец никогда не был так счастлив, как тогда, когда мы жили одной семьей. Я помню, как он тосковал, когда вы четверо уехали к вашей матери.
— Всегда трудно прощаться, — тихо сказала Колетт. — И со временем легче не становится. Никто не знает этого лучше, чем мы, Боулз.
Серебристо-серый «понтиак» Александра мчался по шоссе на запад.
— От этого Дортсмана у меня мурашки бегут по коже. — Габриель содрогнулась. — Его фальшивое сочувствие просто омерзительно.
— Вы прекрасная актриса, Габриель. Безупречно сыграли отчаявшуюся бездетную женщину.
Александр искоса взглянул на нее. Дешевое обручальное колечко, которое он надел перед входом в контору Дортсмана, блестело на ее пальце. На ней были желтовато-коричневая юбка и жакет. Темно-розовая блузка освежала костюм, и, когда девушка волновалась, ее щеки становились такого же цвета. Она выглядела настолько привлекательной, что он не рискнул перевести взгляд на ее чувственно очерченный рот или огромные темные глаза.
Александр неловко заерзал и попытался думать о неотложных делах. Грегори Дортсман… Сцена встречи с адвокатом, в которой они дебютировали в ролях супругов… Габриель была так убедительна, что он сам чуть не купился на историю о ее бездетности.
— Вы учились театральному мастерству? — поинтересовался он.
Габриель отрицательно покачала головой.
— Я достаточно много времени провела с Юджином и Констанс, чтобы знать, как это больно: хотеть и не иметь ребенка. — Ее голос задрожал. — Надеюсь, со мной этого не случится.
— Вы хотите иметь детей?
— Конечно. Очень. А разве вы не хотите?
— Полагаю, нет. Хотя никогда не задумывался по-настоящему.
Александр лукавил, на самом деле он достаточно много думал об этом. Он любил детей, обожал племянников. Но, пытаясь представить своих собственных, никогда не мог вызвать в воображении образ их матери, которая соответственно должна была быть — он не во всем пренебрегал условностями — его женой.
И к тому же вставал вопрос: кем в действительности будут его дети? Холидеем он был только по фамилии, не по рождению и не по официальным документам. И в любом случае ни он, ни его отпрыски не могли претендовать на имя Колфилдов. Так справедливо ли навязывать такое наследство невинным детям?
— Конечно, трудно заводить семью с такой работой, как у вас.
Габриель посмотрела на него из-под ресниц. Сегодня он выглядел еще более привлекательным в синей трикотажной рубашке, подчеркивающей перекатывающиеся мускулы его плеч, и в узких брюках цвета хаки. Она с трудом отвела от него глаза.
— У вас нет строго определенных рабочих часов. Вы всегда носитесь где-то, выслеживая людей, которым это, безусловно, не нравится.
— Еще один из ваших не очень лестных отзывов о моей работе?
— Я просто думаю, что вам следовало бы употребить свой ум и способности на что-нибудь полезное, а не тратить их впустую.
— А что, если я скажу, что окончил университет и получил лицензию на занятие адвокатской практикой?
— А что, если я скажу, что я потерявшаяся дочь президента Рейгана?
— Я немедленно позвоню Беррику, чтобы он попросил ребят из «Парада звезд» задержать выпуск. — Александр засмеялся. — Я понял вас, Габриель. Для вас я всего лишь презренный бунтарь без цели в жизни.
Презренный бунтарь без цели в жизни. Именно таким был Александр Холидей. Габриель не смогла бы сформулировать лучше. Тогда почему она чувствует такое сильное желание отрицать это? Переубедить и Александра, и себя?
Пора менять тему разговора, переходить от личностей к делу.
— Как думаете, пансион, в котором мы будем жить, находится под наблюдением информаторов Дортсмана?
— Судя по словам Беррика, да. Мы не имеем права расслабиться ни на минуту. Хозяйка пансиона должна поверить, что мы супружеская пара, жаждущая иметь ребенка.
Машина свернула с главной магистрали.
— Судя по карте, мы примерно через час будем в «Луне».
— Я начинаю нервничать, — призналась Габриель. — Что, если Дортсман выяснит наши истинные намерения? Как думаете… он может стать опасным?
— Все загнанные в угол крысы опасны. Поэтому он не должен догадаться, что мы загоняем его в угол. — Александр включил радио. — Послушайте музыку. Это вас успокоит.
Может, и успокоило бы, если бы они нашли станцию, передающую что-то подходящее. Скорчив гримасу, Габриель выключила радио.
— Нам все-таки придется вежливо разговаривать.
— Нам? Вежливо разговаривать? Надолго нас не хватит. Хотя мы можем рассматривать это как своего рода тренировку перед грядущим тяжелым испытанием. Поверьте, даже притворяться женатым для меня нелегко.
