Линн Брайант - Сорвиголова
— Помнится, ты без конца твердил мне, что я самая хорошая на свете.
— А я не отказываюсь от своих слов. — Тихо посмеиваясь, Дейр дождался, пока Кейси запрет дверь конюшни, после чего они вместе двинулись по дорожке к дому. — Ну, серьезно, Кейси. Я хочу, чтобы ты вернулась на работу. Ты можешь заниматься со, мной по утрам, и я буду самостоятельно упражняться днем. А если ты будешь чувствовать себя не слишком уставшей, вернувшись домой, ты сможешь дополнительно работать со мной по вечерам.
— Но…
— Никаких «но», Кейси. Я чувствую себя страшно виноватым, что свалился тебе как снег на голову и связываю по рукам и ногам.
— Ладно, посмотрим. — Кейси открыла дверь в кухню и отступила, чтобы Дейр мог проехать, затем сама шагнула внутрь, включила свет и захлопнула за собой дверь. — Возможно, я смогу работать неполный день. Некоторые из детей вроде бы лучше реагируют на меня, чем на других врачей, и мне бы не хотелось погубить те успехи, каких мы с ними добились.
— Отлично. Теперь, когда мы с этим разобрались, я могу со спокойной душой отправляться всхрапнуть.
Кейси посмотрела Дейру в глаза, желая продолжить приятный вечер, который, несмотря на несколько шатких моментов, складывался намного лучше, чем большинство за последние годы — потому что вместе с ней Дейр, призналась самой себе Кейси.
— Не хочешь чего-нибудь перед тем, как ложиться спать? Чего-нибудь выпить или съесть?
«Только тебя», — подумал Дейр и быстро отвел взгляд, надеясь, что Кейси не успела прочитать его мысли. Когда-то он мечтал о таких вот вечерах на ранчо вместе с Кейси: подготовив лошадям ночную подстилку, он слушал бы затем, как Кейси рассказывает перед сном детям сказки, после он сидел бы у камина, держа Кейси на коленях, и она рассказывала бы что-нибудь персонально для него своим чудесным, теплым, грудным голосом, а потом он на руках относил бы ее в постель и сам рассказывал бы ей разные волшебные истории единственным известным ему способом — своими губами, руками, всем телом.
— Спасибо, — поблагодарил он, слегка охрипшим под действием фантазий голосом, — но я отлично наелся за ужином.
— Не надо помассировать тебе спину? Твои плечи очень напряжены.
— Я хорошо себя чувствую.
— Тогда, по крайней мере, прими таблетку от боли. Ты их не принимал уже несколько дней, и я знаю, что тебя изводит боль.
— Нет, Кейси, больше никаких болеутоляющих.
— Но, Дейр, глупо так мучить себя.
Дейр с улыбкой отрицательно покачал головой.
— Не суетись, принцесса. Мне действительно ничего не нужно. Правда. — «Кроме тебя… и снов без сновидения», — закончил он про себя.
Ему снова, как на протяжении многих ночей за последние три года, снился этот сон… Земля рокотала и тряслась, словно от ярости, огонь с ревом устремлялся в небо, а в центре пламени стоял, протягивая к нему руки в мольбе о помощи, Кейс.
Дейр старался дотянуться до него, но не мог. Он не мог сдвинуться с места, не мог двигаться.
Кляня все на свете, он лихорадочно старался поставить одну ступню перед другой, но что-то держало его ноги. Вокруг растекалась огромная лужа липкого гудрона.
Он не мог двинуться, и его лучший друг погибал у него на глазах.
У Дейра вырвался мучительный стон, отозвавшийся болью в горле.
— Дейр, Дейр, проснись, — настаивал нежный голос. — Дейр, проснись. Тебе приснился кошмар. Успокойся, все в порядке.
Дейр неохотно, со стоном отвернулся от пылающего кошмара, бросая Кейса… бросая своего лучшего друга. Открыв глаза, он увидел склонившийся над собой темный силуэт Кейси. Дрожащей рукой он потянулся к ней и, прикоснувшись к ее живому теплу, понял, что она настоящая, а не видение, которое тоже преследовало его в снах.
«Это ты виноват. Почему ты не заставил его бросить эту проклятую работу?»
Он никогда не забудет этих слов, подобно другим сказанных Кейси в тот день. Они навсегда запечатлелись в его душе.
Кейси смахнула волосы с горячего влажного лба Дейра.
— Дейр, ты проснулся?
В пересохшем рту набралось достаточно слюны, чтобы он смог прошептать:
— Да.
— Тебе приснился плохой сон?
Слабо сказано, но пусть будет так.
— Да.
— Не хочешь рассказать мне, что тебе приснилось?
— Нет. — Это означало бы добавить Кейси душевной боли. Дейр лишь надеялся, что ей не снятся такие же страшные кошмары, как ему.
— Иногда разговор помогает избавиться от навязчивого кошмара.
— В моем случае ничто не поможет.
Кейси хотелось возразить, заставить Дейра рассказать ей все, но она не чувствовала себя готовой услышать то, что — она знала это наверняка — он скажет ей, поэтому она лишь протянула руку и на ощупь включила лампу на столике возле кровати, надеясь вытравить кошмар из их памяти.
Дейр заморгал от ударившего в глаза света. Проморгавшись, он разглядел Кейси. Она склонилась над ним, одетая в коротенькую атласную ночную рубашку с кружевами, едва прикрывавшими две выпуклости груди. Ее волосы пламенели на голых плечах.
— Что на тебе такое надето, черт возьми?
Кейси выпрямилась, мгновенно осознав, как мало на ней одежды.
— Это такая ночнушка… Называется «тедди».
— Ты надеваешь ее для него?
— Для кого?
— Для этого Третьего, твоего любовника.
— Майлз мне не любовник. Как у тебя язык поворачивается говорить такие вещи! — Кейси сложила руки на груди… и еще острее ощутила открытость кружевного лифа. Схватив с кресла рубашку Дейра, она накинула ее на себя и быстро застегнула на все пуговицы. Рубашка была ей очень свободной и оставляла открытой большую часть ног, но теперь Кейси, по крайней мере, чувствовала себя более-менее прилично одетой.
— Я… я купила ее и еще шесть таких же для нашего медового месяца, — запинаясь, объяснила она, не смея смотреть Дейру в глаза. — Они валялись на моей полке для белья… которой теперь пользуешься ты… со вчерашнего дня.
Глаза Дейра потемнели, взгляд стал более проникновенным.
— Почему ты надела одну из них теперь, после стольких лет?
Одному Богу известно, почему она решила надеть эту рубашонку. Когда она ее надевала, оправданием такому поступку послужила мысль: надо что-то надеть на ночь, раз теперь в доме появился мужчина. Кейси не могла забыть, как Дейр смотрел на нее в бассейне — совсем не по-братски.
— Я решила сносить их… пока они совсем не вышли из моды.
Уголки губ Дейра приподнялись в усмешке.
— Ах, Кейси, Кейси, в том, что ты ее надела, нет ничего предосудительного, — мягко рассмеялся он, — как и в том, что ты надела мою рубашку.
— Не смей надо мной издеваться. — Кейси захихикала, вспомнив историю, которой ей много лет не терпелось поделиться с Дейром. — Хочу, чтобы ты знал. Я пошла на великое самопожертвование и мучилась от несказанного смущения, покупая специально для тебя эти эфирные одеяния.
