Энн Брок - Романтические сны
— Эй! — позвал Люк, захлопывая дверцу грузовика и подбегая к шаткой приставной лестнице.
Либ посмотрела на него сверху и вытащила изо рта гвоздь.
— Привет! — услышал он. — Что стряслось? — Либ перевела взгляд на небо. — Разве уже шесть часов?
— Пятнадцать минут четвертого, — ответил Люк, карабкаясь по лестнице. — У меня пока небольшая заминка в делах. Я говорю о продаже видеомагазина. Покупатели приедут из Японии только через три недели, и мне пришлось выбирать: или медленно сходить с ума, сидя в офисе и барабаня пальцами по столу, или сойти с ума с тобой, здесь на крыше.
— И крыша победила. Мне просто повезло.
Взяв из ее рук молоток, Люк сразу же приступил к работе.
— Посмотрим, что ты скажешь дня через три. К тому времени я совсем свихнусь. Я ненавижу ждать. Только одному Богу известно, как я этого терпеть не могу.
Либ встала, широко расставив для равновесия ноги на пике крыши, отхлебнула немного воды из бутылки, висевшей у нее на поясе, и сказала:
— Ты хочешь сказать… что будешь помогать мне целых три недели?
Люк поднял глаза.
— Есть возражения? Понимаешь, мое непосредственное участие в управлении предприятиями совсем не обязательно, там прекрасно справляются и без меня, так что мне нужно чем-то себя занять. Я тут было подумал, может, сходить к Тони, поучиться готовить пиццу.
Наряд Либ состоял из коротких шорт с обтрепанными краями, заляпанных давно высохшей краской, тяжелых ботинок и ярко-красного спортивного топа. Ее улыбка была просто ослепительной. Сердце Люка бешено забилось в груди, нога вдруг соскользнула, и он едва не скатился вниз. Но боязнь упасть с этой дурацкой крыши не шла ни в какое сравнение с внутренним чувством полета, которое он испытал, стоило лишь Либ улыбнуться. Она была куда страшнее.
«Страсть, — снова повторял он про себя, яростно прибивая очередную доску. — Простая похоть, и ничего больше. Вполне естественная физическая потребность».
Меньше чем через неделю крыша была закончена, и Либ тут же, — а вместе с ней и Люк — переключилась на ремонт внутренней части дома. Компания грузовых перевозок доставила огромный контейнер для мусора, и его поместили точно под окном комнаты, которую Либ собиралась превратить в хозяйскую спальню.
Люк работал с не меньшим усердием. Вместе они очистили дом от мусора и обломков, отодрали обои и выбросили изодранные ковры.
К полудню четвертого дня они решили сделать небольшой перерыв, и, взяв грузовик Люка, отправились в Беллоуз-Фоллз, чтобы привезти из хранилища кровать для Либ.
Втащить дубовый каркас и матрац по черной лестнице оказалось куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Когда они наконец положили матрац на стальные пружины, солнце уже дарило земле последние лучи.
Либ критически осмотрела ложе.
— Нужно повесить балдахин, — вынесла она приговор. — Иначе мне будет казаться, что я сплю на костях мамонта. Давай принесем из грузовика сундук. Я уверена, балдахин именно там.
— Признавайся, в прошлой жизни ты, наверное, была надсмотрщиком над рабами, — жалобно произнес Люк. — Мы ведь еще не обедали. Пойдем лучше чего-нибудь перекусим.
Либ блаженно вытянулась на кровати, устремив задумчивый взгляд на раму для балдахина.
— Угу, настоящие кости динозавра. Меня всю ночь будут мучить кошмары.
— И никакие это не кости динозавра. — Люк лег рядом с ней. — У древних животных кости загибались вовнутрь, ты ведь имела в виду ребра, верно?
— Ага, — отозвалась Либ, поднимая руки над головой. — Возможно, этот ужасный цвет дерева…
— На мой взгляд, они похожи на деревья зимой, — продолжил свои размышления Люк. — Такие, знаешь, голые, сухие и острые, с торчащими к белому небу ветками.
— Мертвые деревья. Отлично. Час от часу не легче.
Люк повернулся на бок и, положив под голову локоть, игриво поинтересовался:
— Значит, ты хочешь втащить стопудовый сундук по этой немыслимо узкой лестнице только ради того, чтобы повесить какой-то старый пыльный балдахин? Но тебе все равно не удастся спокойно поспать, ты будешь чихать всю ночь.
— Я не страдаю аллергией на пыль, — улыбнулась Либ.
— Ну, а я — да.
С его лица медленно сползла улыбка. Либ только сейчас осознала, что они лежат так близко, что могут обнять друг друга, поцеловать. Она затаила дыхание, боясь, как бы он не уловил в ее глазах ответное желание.
Взгляд Люка задержался на ее губах. Он наклонился к ней, но Либ проворно спрыгнула с кровати.
— Пошли за сундуком, — приказала она, уже сбегая вниз по лестнице. Прохлада вечернего воздуха должна остудить ее страсть.
Когда спустился Люк, она уже улыбалась ему, двигая тяжелый сундук к откидному бортику грузовика.
Запрыгнув в кузов, Люк поймал ее за руку. Его глаза все еще горели желанием.
— Не знаю, сколько еще смогу все это выдерживать, — сказал он мягко.
Либ сделала вид, что не поняла.
— Сейчас затащим сундук, и на сегодня все, — пообещала она.
Люк хотел поцеловать ее. Но она отстранилась и вместо этого заставила помочь ей втащить старый сундук, будь он неладен, и повесить над кроватью узорчатый голубой балдахин.
Теперь ничто не потревожит ее сна.
Мучиться будет только он.
Глава 6
— Вот я, — воскликнула Либ, тыкая пальцем в телевизор. — Нажми на паузу.
— Где? — Люк вперил взгляд в нечеткую картинку на экране.
— Вон, — снова указала пальцем Либ. — Слева. В черном платье, с бокалом мартини в руках и сигаретой. Вообще-то я не курю, только делаю вид.
— Это ты? — Люк подошел поближе к телевизору.
— У меня тогда была очень короткая стрижка.
Люк нажал на перемотку, затем снова на пуск. Либ на невообразимо высоких каблуках стояла в массовке на заднем плане. Она смеялась, с кем-то разговаривала. В ушах ее блестели и переливались длинные серьги. Короткое, казавшееся нарисованным платье едва прикрывало колени ее стройных длинных ног. Мальчишеская стрижка. Плавный изгиб изящной шеи.
— У тебя сохранилось это платье? — спросил Люк. — Или тебе его выдавали только на время съемок?
— Сохранилось. Мы должны были приходить на съемку уже в костюмах.
Люк снова перемотал пленку.
— Мне нравится это платье. Ты должна его как-нибудь надеть.
— Надеть? Это что же, когда буду сдирать обои со стен или, быть может, в церковь? — Она рассмеялась.
— Мы могли бы поужинать вместе. В ресторане наверху.
Либ запустила в него подушкой.
— Ты что, шутишь? Чтобы меня приняли за одну, из твоих пассий? Нет уж, спасибо.
