Дениз Робинс - Лоренс, любовь моя
— Я помогаю маме. Она говорит, что под ее портретом всегда должны быть цветы. — Я кивнула в сторону изображения леди Халбертсон.
Рейчел перевела взгляд на чудесную фигуру на гнедой кобыле и скривила губы:
— Больной старикан сентиментален до отвращения.
На меня вновь нашло то состояние, когда я не могла управлять своими эмоциями, и я взорвалась:
— Не думаю, что это отвратительно! Наоборот, очень даже трогательно!
— Правда? — Рейчел проделала остаток пути и теперь стояла передо мной, руки в карманах униформы, и сверлила меня своими странными аквамариновыми глазами, такими же жесткими и бездушными, как этот камень.
— Да! — выпалила я. — Если бы умер кто-то, кого я любила, я бы тоже ставила цветы перед их портретами.
— Не думала, что вы, подростки, такие сентиментальные!
— Ну, некоторые даже очень, а мне, между прочим, почти двадцать!
Она рассмеялась:
— Но ведь только почти. Все равно несовершеннолетняя!
— Только в глазах закона. — В голосе моем царила зимняя стужа. — Уверяю вас, я уже достаточно взрослая!
— Школьная форма и все такое, — издевалась она.
Я просто взбесилась. В то утро на мне действительно была зеленая школьная форма, мама считала, что она как раз подходит для работы по дому. Но, стоя под оскорбительным взглядом мисс Форрестер, я поклялась, что больше никогда не надену ее. Я заставлю маму купить мне одежду по моде! Раз она могла позволить содержать меня в таком дорогом месте, то сможет потратиться и на что-то приличное, в чем не стыдно было бы появляться на людях!
Тем временем Рейчел Форрестер продолжала:
— Сегодня у меня выходной, и где-то через час за мной заедут. Еду в Сискейл, так что передай своей матери, что на этот раз нет никакой необходимости звонить доктору Вайбурну. Сэр Джеймс нормально себя чувствует, и чем меньше его беспокоят, тем лучше.
— Почему бы вам самой не сказать это моей матери? — грубо заметила я, а в душе подумала, не с ним ли она собирается встретиться в городе. (Как же я ее ненавижу!)
Она удивленно сверкнула глазами, но рассмеялась:
— Думаю, что ты вполне способна передать послание. Я слишком занята, чтобы идти на служебную половину.
Служебную половину! — оскорбленно подумала я. А она-то кто? Я развернулась и пошла прочь, но по дороге успокоилась, решив, что опушусь до уровня мисс Форрестер, если позволю такой ерунде расстроить меня.
Когда я рассказала об этом своей матери, та тоже разозлилась.
— Почему ты не поставишь ее на место, мама? Я думаю, что она обращается с тобой просто по-свински! — воскликнула я.
— Не забивай себе голову сестрой Форрестер Время придет… я просто выжидаю…
— Время для чего? — заинтересовалась я, но получила привычный ответ:
— Не обращай внимания. Это не твое дело.
Я возмутилась:
— Почему это она думает, что может командовать тут всеми только потому, что она — сиделка сэра Джеймса?
— Частные сиделки частенько много воображают о себе и пытаются взять в руки весь дом, — спокойно ответила мама.
Объяснение абсолютно не удовлетворило меня.
— Просто она мне не нравится, — нетерпеливо проговорила я. — Она более чем недружелюбна и некультурна, она — злобная!
— Пока она хорошо выполняет свои обязанности, все остальное — не имеет значения, Верунчик.
— А ты уверена, что это так?
Мама пораженно уставилась на меня:
— Что ты такое несешь?
— Сама не знаю, — пробормотала я.
— Давай закроем эту тему. Раз ты поставила цветы, почему бы не пойти и не подышать свежим воздухом перед обедом, дорогая?
Вздохнув, я надела пальто, повязала на голову шарф и отправилась на очередную одинокую прогулку. Не было даже собаки, которую можно подрессировать. Ни одного животного на всю Большую Сторожку. Единственное — это колли Хатчинса.
На какой-то миг мне даже захотелось, чтобы легенда о Собаке в конце концов оказалась правдой: может, Черный Пес придет и лизнет мне руку и я попытаюсь освободить его душу, а он перевоплотится и вернется из ада, чтобы охранять меня.
Но на самом деле я нервничала с того самого дня, как услышала легенду, и в душе не хотела этого. В воскресенье будет полнолуние, первое со времени моего возвращения. Я была уверена, что мне не удастся сомкнуть глаз в ожидании несчастного привидения собаки-убийцы и я все буду думать, не явится ли оно ко мне.
Я пошла вниз по дороге. Утро было чудесное — свежее, с голубым небом и ярким солнцем. Я остановилась у ворот, пропуская машину. Это был Лоренс Бракнелл, но не на стареньком «остине», а на сверкающем черными боками шикарном автомобиле, явно купленном совсем недавно.
Поравнявшись со мной, он высунулся в окошко:
— Доброе утро! Наконец-то оно и в самом деле такое, тебе так не кажется? У Озерного края плохая репутация, но когда погода хорошая, здесь просто великолепно!
Я стояла и не могла пошевелиться, язык словно к нёбу прирос, а сердце пустилось вскачь, как это всегда бывало при виде этого сильного, красивого лица. Но в это утро я и любила, и ненавидела его. Все-таки это он должен был заехать за мисс Форрестер!
— Как тебе моя новая игрушка? — Тон его был довольно милым. — Это «вольво-спорт».
— Я не очень-то разбираюсь в автомобилях. — Мой ответ позвучал холодно.
— Подумал, пора избавляться от старой рухляди, она портила мне репутацию преуспевающего архитектора… — рассмеялся он.
Я отметила, что впервые слышу его смех и этот звук очень понравился мне. Белозубая улыбка всегда делала его моложе и веселее. Он продолжал:
— Запрыгивай! Подброшу тебя до дома и заодно покажу, какая она — просто супер!
У меня не хватило гордости отказаться, так что я открыла дверцу и забралась внутрь. Сиденье действительно было очень удобным, и я испытала истинное наслаждение.
— Просто чудо! — воскликнула я.
— Тебе нравятся машины?
— Я не так много ездила на них, — призналась я.
— Ну да, припоминаю… твою прошлую жизнь не назовешь веселой и полной приключений.
— Но это действительно приключение!
Он скосил на меня глаза, и мне показалось, что в его взгляде сквозила и жалость, и еще что-то, но я так и не разобралась, что именно. Сомнение или тревога? Могло ли быть такое? Каким образом какая-то Вера Роуланд может волновать наследника сэра Джеймса?
Лоренс нажал на акселератор, и мы понеслись вперед. Машина была великолепной, и я наслаждалась каждой минутой ее движения.
Как только мы притормозили у Большой Сторожки, дверь отворилась, и из нее выплыла мисс Форрестер. Всю мою радость от поездки с ним в его новой машине как ветром сдуло. Я окинула соперницу хмурым взглядом. Ее хорошенькая фигурка была облачена в коротенькую юбочку и короткий жакет из меха бобра, рыжие волосы сверкали под голубым шелком шарфа. В руках у нее была сумочка из крокодиловой кожи, а на ногах — крокодиловые туфли. Я с завистью подумала, что она прямо-таки как те шикарные дамы, которых я видела в Брюсселе. Я все время поражалась, как простая медсестра может позволить себе такую дорогую одежду, но, что и говорить, меня все поражало в этом доме, и ни одна живая душа не собиралась просвещать меня.
