Барб Хэн - Любовь с риском для жизни
– Извини, бабушка. – Люк обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ник проводит рукой по голени, подсказывая им, куда спрятать оружие.
Сэди тоже заметила этот жест, так явственно напомнивший о грозящей ей опасности. Целая комната силовиков, и все вооружены, потому что ее ситуация внушает им опасения. Ну а ей до жути неловко среди этих благожелательных незнакомцев.
– Пойду проверю, как там Бумер, – сказала Сэди, поднимаясь из-за стола.
Но Ник опередил ее:
– Я сам схожу.
Он поставил ее тарелку в раковину и исчез в коридоре.
Когда он вышел, Люси внимательно посмотрела на Сэди и спросила:
– Как же вам удалось заставить моего братца приехать домой?
– Это нас не касается, Люси, – одернула ее бабушка, подмигивая Сэди.
Выходит, не всем известны причины ее появления здесь.
Минуту спустя вернулся Ник в сопровождении ее стофунтового друга. Увидев Сэди, Бумер сразу направился к ней, виляя хвостом.
– Ну как, малыш, отдохнул? – заворковала Сэди, обрадовавшись появлению знакомого существа в комнате, полной чужаков, и наклонилась, чтобы почесать его за ухом. Ник сделал то же самое, их руки соприкоснулись, щелкнула искра, и вверх по ее руке пробежал электрический заряд.
– Ему надо на улицу, – сказала Сэди и ринулась вон из кухни. Бумер бросился за ней. Сэди, конечно, не столько спешила вывести Бумера на прогулку, сколько искала возможность собраться с мыслями.
Едва они вышли и Бумер, обнюхав ближайшее дерево, задрал лапу, дверь скрипнула, и на крыльце появился Ник с большой миской в руках.
– У нас нет корма для собак, но, надеюсь, он не откажется от гренков с мясной подливой. – Он поставил миску на крыльцо. – Кстати, к вечеру обещают ненастье, станет еще холоднее, – сказал Ник, видя, что Сэди зябко потирает руки. – В Техасе в это время года никогда не угадаешь, как изменится погода в следующие пару часов. Напомни мне, пожалуйста, чтобы я дал тебе второе одеяло.
Сэди посмотрела на него, не зная, какими словами объяснить, что она хочет отсюда уехать. И руки она потирала скорее от внутреннего холода, сковывающего сердце.
– Спасибо. Спасибо за все. Но мы оба с тобой знаем, что мне тут не место.
– Не говори ерунды. – Он снял свою толстовку и накинул ей на плечи. – С чего ты взяла?
Сэди отвернулась, чтобы не видеть, как перекатываются мышцы у него на груди под футболкой и как искажается от боли его лицо.
– Нет, нет, я не могу оставаться. Это твоя семья. Я благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь, но я лучше перееду в какой-нибудь мотель, чтобы никому не мешать.
– Мы обычные нормальные люди, и ты никому здесь не мешаешь.
Сэди посмотрела вдаль, на расстилающееся за оградой поле. Но нет, то, как они все любят друг друга, не назовешь обычным делом. Ей казалось, что это что-то особенное.
– У тебя и бабушка, и сестры, и малыш вот-вот родится… я тут лишняя.
– Что? – воскликнул Ник. – Кто тебе это сказал? Люси? Она иногда брякнет что-нибудь не подумав, но не со зла.
– Нет, нет, мне никто ничего не говорил, я и сама понимаю. Я не хочу отвлекать на себя внимание, когда наступает такой особый момент в жизни вашей семьи. Да и бабушка наверняка соскучилась по вас…
– Ах, да ты ее не знаешь, – перебил ее Ник. – Будь ее воля, она бы никуда нас не отпускала. Мы все до сих пор так и жили бы на ранчо, спотыкаясь друг о друга. Но она совсем не жаждет быть центром внимания.
– А где ты живешь сейчас? – спросила Сэди, оглядывая подстриженные кусты у крыльца и вдоль дороги. Бумер носился вокруг, нюхал землю, будто искал след. Неужели он чувствует себя здесь потерянным, как и она?
– В Далласе. Я меня там квартира. Но я редко там бываю, мне так отчего-то не по душе.
– А почему же твоя сестра говорит, что ты совсем не приезжаешь сюда?
– Кто? Люси? – На щеках Ника заходили желваки. – А, ей я не успел объяснить, в чем дело, извини. Я с ней поговорю.
Интересно, почему он уклонился от ответа на вопрос? Сэди вдруг почувствовала себя заинтригованной. Ей хотелось знать о нем больше, не только о вещах, касающихся его работы.
– Получается, ты знаешь обо мне все, а я о тебе – почти ничего, – заметила она.
– Ну да, где-то так. Хотя тоже не все.
– Чего же ты не знаешь?
– Расскажи мне про бухгалтера.
– Про кого? – Сэди не сразу поняла, о чем он спрашивает. – Ах, ты про Тома? – Она почти забыла о нем, поскольку Ник завладел всеми ее мыслями. Однако какое право он имеет допытываться? – Это тебя не касается, – с возмущением ответила Сэди.
– По всем признакам ты сейчас должна быть замужем и иметь детей, – сказал Ник, будто не слышал.
Внутри у Сэди закипел гнев. По каким таким признакам? Какое право он имеет судить о ее жизни, равно настоящей и прошлой? Будто он не знает, что нормальная жизнь теперь не для нее.
– Детей? Я? – рассмеялась Сэди, но у нее вышел не смех, а хриплый кашель. – Ничего более нелепого мне слышать не приходилось. Представляешь, каково это – удирать от бандитов, толкая перед собой коляску? Я не настолько эгоистична, чтобы завести детей, зная, что мне до конца жизни придется бегать с места на место.
Ник молчал, будто не мог подобрать слов для ответа. Может быть, он жалеет о сказанном?
Ах, не важно. Горькие слезы уже брызнули из глаз и покатились по щекам. Никогда в жизни семья не казалась ей более несбыточным делом. Какое будущее ее ждет? Переезды каждые полгода? Ни друзей, ни дома…
Ее плечи сотрясались от безудержных рыданий, слезы лились рекой. Ник не выдержал, порывисто обнял ее, прижал к груди и зашептал на ухо:
– Все будет хорошо, все наладится.
– Ты не знаешь… – всхлипывала Сэди.
Нужно срочно успокоиться и перестать себя жалеть. Она ведь держалась до сих пор, сейчас не время раскисать!
– Я найду Граймса и всех, кто тебе угрожает, и запру их в тюрьму. Здесь мне помогут, мы больше не одни.
– Ты уже говорил, что это твоя работа, и я рада, что имею дело с профессионалом. Но это для тебя работа, а для меня жизнь. И она препаршивая! – рыдала Сэди. – Мне надоело притворяться, что я – это не я. Эти сволочи украли у меня мою жизнь. – Слезы лились неудержимо. Два года. Два года она была сильной, двадцать четыре месяца не спала ночами, вздрагивая от каждого шороха, и так будет всегда. Как бы она ни старалась, она не в силах преодолеть страх перед Граймсом и его бандой. Они вечно будут преследовать ее, поджидать за каждым углом, подкрадываться в темноте.
А Том?
Ник хочет знать правду о Томе?
Он хочет услышать о постоянстве Тома и прочем? Ну да, он давал ей ощущение стабильности, которого ей недоставало в детстве. Отсутствие фантазии он компенсировал стабильностью. Для него важны были порядок, рутина и чтобы галстук подходил к костюму. Он был из тех парней, которые, что бы ни случилось, не отступят от намеченного плана. И она едва не вышла за него замуж. Теперь она понимает, что с ним жизнь была бы ложью, потому что в его объятиях она никогда не чувствовала себя настолько хорошо. Ей никогда так отчаянно не хотелось прильнуть голой к его обнаженному телу. Ни одного мужчину она так не хотела. Ник был точно райский остров посреди штормов.
