Барбара Ханней - День рождения для двоих
— Ты наверняка уже получила посылку из Сиднея. Ну и как тебе мой подарок? Понравился?
— Очень. Настоящее венецианское стекло сейчас большая редкость! Спасибо тебе…
— Ты уже нашла ему место в своей Зеленой коллекции?
— Да, — обернувшись и делая шаг назад, тихо ответила она.
Он даже подумал, что Элис хочет пригласить его в квартиру, чтобы показать, где стоит чудесная ваза, но ошибся. Если у нее и возникла такая мысль, то она решительно отказалась от нее, взявшись за ручку двери.
— Полагаю, в мое отсутствие в офисе было все в порядке? — торопливо, как утопающий хватается за соломинку, поинтересовался Лиам.
— Справлялись, — лаконично, даже с некоторой издевкой ответила она.
— Кажется, я начинаю понимать: ты злишься на меня за то, что я ни разу не позвонил тебе, пока был в Сиднее, не так ли? — К его удивлению, Элис не стала ни возражать, ни возмущаться, а просто опустила глаза. — Прости. На меня навалилось сразу столько проблем, что голова пошла кругом! В чем дело? Почему ты молчишь? Или причина твоей холодности совсем не в этом?
— Не только в этом, — едва слышно прошептала она.
В ее голосе прозвучало столько затаенной боли, что Лиам не стал ждать ее разрешения и решительно вошел в квартиру. Элис оставалось лишь закрыть дверь и покорно последовать за ним в гостиную. Остановившись посреди слабо освещенной комнаты и дождавшись, пока она сядет на диван, он мягко начал:
— А теперь, дорогая, успокойся и расскажи мне, что случилось. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
На ее прекрасном лице появилось выражение отчаяния.
— Мне не нужна твоя помощь…
Какое-то время они молча смотрели друг на друга в тусклом свете торшера. Вот тут-то Лиам настоящему испугался и невольно повысил голос:
— Неужели все так плохо? Немедленно говори, в чем дело!
— Десять баллов по десятибалльной шкале неприятностей…
— Неужели у тебя возникли серьезные проблемы со здоровьем?!
— Скорее, наоборот. О, Лиам, даже не знаю, как начать… — Элис закрыла лицо руками. — Мне так стыдно об этом говорить…
— Ничего не бойся, дорогая, — мягко сказал он, садясь рядом и нежно обнимая ее за плечи. — Я умею молчать…
— В общем, я… беременна!
— Как?! Когда?! — бессвязно бормотал ошарашенный Лиам.
— Той ночью… в командировке. Я знаю, о чем ты сейчас подумал… Но поверь: у меня и в мыслях не было обманывать тебя!
— Но ты же сказала, что не можешь иметь детей…
— До недавнего времени я и сама искренне верила в это, клянусь! Но, как оказалось, напрасно… Тод так часто повторял, что я никогда не смогу подарить ему наследника, что в конце концов убедил меня… Теперь-то я понимаю, что должна была пройти еще одно независимое обследование, чтобы подтвердить первоначальный диагноз… — Элис молитвенно сложила руки и заглянула ему в глаза. Ты имеешь полное право ненавидеть меня, я знаю. Ты ведь злишься на меня, не так ли?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Лиам нервно расхаживал по комнате, а Элис думала о том, имеет ли она право обнять и поцеловать его после долгой разлуки — теперь, когда они оба знают секреты друг друга. Неожиданно он резко обернулся и посмотрел на нее так холодно, почти враждебно, что она невольно поежилась:
— Мне больше нечего тебе сказать. Совесть моя чиста, беременность стала для меня такой же шокирующей неожиданностью, как и для тебя. Но не беспокойся я давно привыкла решат свои проблемы самостоятельно…
— И что же ты собираешься делать? Аборт?
— О боже! Нет, конечно. Я имела в виду, что не нуждаюсь…
— …в твоей помощи, — горько усмехнулся Лиам. — Значит, сделав свое дело, я тебе больше не нужен?! Ты не хочешь, чтобы я вмешивался в жизнь своего ребенка, не так ли?
— Прошу, не спеши с выводами. Дело не в этом. Я не хочу навязывать тебе какие-либо обязательства, вот и все…
— Так или иначе, но я уже взял на себя львиную долю ответственности за все, что с тобой произошло и еще будет происходить, с тех самых пор, как фактически заставил тебя лететь со мной в командировку. А что ты скажешь, если я предложу тебе выйти за меня замуж?
Мысль о возможном браке с Лиамом Конвеем — главой «Канга-Турс», собственным боссом потрясла ее. Честно говоря, она ожидала, что он предложит ей деньги или посоветует сохранить теплые дружеские отношения, чтобы вместе воспитывать малыша, но только не брак!
— Вот уж не рассчитывала услышать от тебя предложение руки и сердца…
— Почему же? — взвился Лиам, чувствия себя оскорбленным в самых лучших чувствах.
— Дело в том, что ты не имеешь на это никакого права! В нашей стране двоеженство считается уголовно наказуемым преступлением.
— Не понимаю, о чем ты говоришь?!
— О Джулии Конвей — твоей законной супруге.
— Что за глупости, Элис! Я же говорил тебе, что никогда не был женат.
— Если быть точнее, слово «Никогда» ты раньше опускал. Ту женщину, которая была сегодня в офисе, все называли «миссис Конвей»…
— Так оно и есть. Но Джулия — жена моего брата, а не моя!
— Значит, та семейная проблема была связана с ней?
— Именно. Джулия попала в больницу. Время от времени у нее бывают сильнейшие приступы астмы…
— Почему же ты не позвонил мне из Сиднея? Я так беспокоилась..
— Да, теперь я понимаю, что совершил ошибку, но тогда я мог думать только о здоровье Джулии, рассчитывая все объяснить тебе по возвращении. И вдруг я узнаю, что ты мне не доверяла…
— Мужчины лгут так же легко, как дышат или занимаются сексом.
— Несправедливое обобщение, должен сказать.
— Что поделаешь, если Тод оказался именно таким человеком и на своем примере научил меня недоверию и подозрительности.
— Уверяю тебя, не стоит проводить параллели между мной и этим мерзавцем…
— Да, да, я знаю, что вы ним совершенно разные люди. И Джулия Конвей — яркий тому пример: не каждый человек, будет так трогательно заботиться о жене своего брата… Увидев ее в Приемной, я, признаюсь, впервые в жизни испытала такое странное чувство ревности — горечь пополам с самым искренним уважением к сопернице. Интуиция сразу же подсказала мне, что она удивительная женщина.
— Да, она редчайшей души человек, — не без гордости согласился он.
Значит, Джулия замужем за твоим братом? Он младше или старше тебя?
— Мой брат умер.
На его лице появилось выражение даже не отчаяния или горя, а, Скорее, вечного страдания. У Элис тоскливо сжалось сердце, и она решила ни о чем не расспрашивать его, а дождаться более подходящего момента. Какое-то время они помолчали: каждый думал о чем-то своем.
