Сандра Фремптон - Пока дышу, я твой
— Вы не имеете права устраивать мне допрос.
Она права, чертов дурак!
— Имею, — тем не менее упрямо возразил Николас. — Вы здесь сейчас со мной, а не с ним, и третий лишний нам не нужен.
Он не мог найти другого объяснения, ибо знал, что в сущности своей мужчины все одинаковые, кроме таких созданий из другого мира, как Джордж Даймонд.
— Я вас сюда не приглашала! — огрызнулась Соренза.
— Хотите, чтобы я уехал?
Его вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Это последнее, чего Соренза желала в этом мире, но она произнесла дрожащим голосом:
— Да, это именно то, чего я хочу.
Стон вырвался из груди Николаса. Он резко привлек Сорензу к себе и стал целовать, пока она не перестала сопротивляться и не обмякла в его руках. Ее поцелуи, сначала осторожные и легкие, становились все чувственнее. Не помня как, она оказалась лежащей на его коленях, ее руки обвивали его шею. Тесно прижатая к его груди, она чувствовала, как бешено колотится его сердце…
Голос Изабелл, зовущий их, заставил Сорензу резко выпрямиться и, испуганно моргая, в недоумении уставиться на Николаса.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я уехал, — прошептал он, и его глаза заблестели. — Скажи это. — Николас поцеловал ее в кончик носа. — Скажи.
— Я не хочу, чтобы ты уехал, — как завороженная откликнулась она.
— Хорошо.
Изабелл снова позвала их в дом. И Николас бережно поставил Сорензу на ноги.
— Хорошо, потому что у меня не было намерения уезжать. — Он ухмыльнулся, нарочно, чтобы рассеять атмосферу волшебства и вернуться к реальности. — Больше никаких расспросов и ссор. Теперь мы будем просто приятно проводить время в обществе друг друга.
Соренза озадаченно посмотрела на него. Перед ней был хамелеон, который менял окраску так быстро и неожиданно, что она не успевала следить за ним.
Улыбка мгновенно исчезла с лица Николаса.
— Тебе нечего бояться, — успокоил он Сорензу. — Мы взрослые люди. Мы пытаемся лучше узнать друг друга, и никто из нас не хочет никому причинить боли. Так ведь?
Это тебе так кажется. Один из взрослых людей — Николас Доуэлл, а с ним надо быть настороже.
— Пойдем, — сказал он, и в его голосе послышалась усталость. — Я проголодался. Надеюсь, Белл вкусно готовит.
— Замечательно. — Эта тема нравилась Сорензе больше. — Имея сыновей-вундеркиндов и мужа-гения, кузина довела свой врожденный дар до совершенства и стала превосходным кулинаром. С ней не сравнится даже твой Луис. Кстати, Белл и в вине знает толк.
Лицо Николаса расплылось в улыбке. Он стал похож на довольного жизнью кота.
— Кажется, я неплохо проведу эти выходные. Музыка, хорошее вино и женщина.
— А лучше было бы — женщины, музыка и хорошее вино, — ехидно заметила Соренза.
Непослушная прядь опять выбилась из прически, и она остановилась, чтобы поправить ее.
Взгляд Николаса скользнул по ее высокой груди, осиной талии и длинным стройным ногам, одну из которых не портила даже повязка.
— Ты права, — хрипло произнес он.
Еда была изумительная, как и пообещала Соренза. За бокалом вина разговор шел очень весело, и даже Джордж время от времени вставлял остроумные замечания. Соренза поймала себя на том, что впервые за последние несколько часов позволила себе расслабиться.
Николас умеет к каждому подобрать свой ключик, думала она, видя, как Белл расцвела от его комплиментов, а Джордж ждет не дождется, когда же они наконец вернутся к росписям тронного зала кносского дворца на Крите. Но Саймон тоже умел очаровать и расположить к себе любого.
Эта мысль больно кольнула ее в сердце, и Соренза разозлилась на себя за то, что позволяет воспоминаниям портить себе настроение. Она оставила его в прошлом, а сейчас ей казалось, что Саймон опять где-то рядом, у нее за спиной, как сказал Николас. Похож ли он на ее бывшего мужа?
Она посмотрела на Николаса. Тот полностью завладел вниманием хозяев дома, рассказывая одну из многочисленных забавных историй, героем которой являлся сам.
Саймон никогда не стал бы смеяться над собой. Но, кто знает, может, для Николаса это всего лишь способ завоевать расположение людей? Саймон был высоким, темноволосым и красивым, как Николас. И тоже богатым. Как и в Николасе, в нем таилась некая притягательная сила, которой не могла противостоять ни одна женщина.
Но Саймон, ко всему прочему, был жестоким, недальновидным и грубым деспотом, который тщательно скрывал мерзкие черты характера под внешней привлекательностью и задорно-мальчишеской манерой поведения. Он был мечтой всех ее университетских подруг, и, когда Соренза вышла за него замуж, они позеленели от зависти.
Кто бы мог подумать, что этот обаятельный молодой человек превратится в садиста и будет устраивать скандалы по каждому пустяку? Квартира, которую они снимали, стала для Сорензы местом тяжелых испытаний, и только на лекциях или в компании друзей она чувствовала себя в относительной безопасности.
Почему она так долго выносила это? Возможно, верила, что все изменится, или отчаянно боялась, чтобы не повторилась история ее родителей. Каждый раз, когда между ними происходила ссора, она обещала себе, что попробует стать Саймону лучшей женой в мире. Наверное, думала, что это все-таки ее вина. Саймон хороший. Все так говорили…
— …не так ли, Соренза?
Она опять оказалась за изысканно сервированным столом Изабелл, и на нее вопросительно смотрели три пары глаз.
— Извините, — пробормотала Соренза, стараясь изобразить улыбку. — Я думала о работе.
— Не о моей, надеюсь? — лениво-равнодушно спросил Николас, но его глаза засветились недобрым огоньком.
— Нет, с твоей все в полном порядке.
Она повернулась к кузине.
— Извини. О чем ты говорила?
Беседа возобновилась, но всякий раз, повернувшись к Николасу, Соренза ловила на себе его задумчивый взгляд.
Ближе к полночи все четверо поднялись по резной деревянной лестнице на второй этаж. И супруги Даймонд чинно удалились в свою спальню, оставив Сорензу наедине с Николасом.
— Спокойной ночи, Соренза.
Николас наклонился и поймал губами ее чувственный рот. Его язык скользил мягко, но настойчиво, пытаясь проникнуть все глубже. Охваченный страстным желанием овладеть ею, Николас пылко ласкал разгоряченное лицо молодой женщины, шею, покусывал мочки ее ушей. Тепло разлилось по телу Сорензы. Он прижал ее к себе с такой силой, что ей трудно стало дышать. Казалось, им овладело безумие. Но вдруг он остановился и опустил руки.
Ноги с трудом держали ее, перед глазами все плыло, когда она стояла перед ним, пытаясь прийти в себя, а он смотрел на нее голодным взглядом.
