Шэрон Кендрик - С тобой и без тебя
— Как Эндрю, ты имеешь в виду?
Алессандра расхохоталась. Она даже представить себе не могла, что заинтересуется Эндрю, даже через миллион лет!
— О, не говори глупости, Эндрю просто...
— Да, я знаю, — кивнул он. — Твой босс. Это ты мне неоднократно говорила. Не имеет значения, что мужик совершенно явно без ума от тебя и постоянно вертится вокруг тебя, когда я должен неделями находиться в Штатах.
— На самом деле я могла бы иногда ездить с тобой в Штаты, — произнесла Алессандра дрожащим голосом, чувствуя, что сейчас расплачется — в первый раз за все эти годы. — Но ты никогда не просил меня, Камерон!
Он тяжело посмотрел на нее.
— Потому что ты всегда занята! Твоя работа в первую очередь!
— Нет, не в первую, — сказала она упрямо, но он бросил на нее холодный оценивающий взгляд.
— Нет?
— Нет!
Камерон устало вздохнул.
— Ладно. Давай скажем по-другому. Для тебя важна твоя работа. Так лучше?
Она довольно кивнула, и занавес шелковистых волос упал на ее глаза, скрыв подозрительный блеск, который мог увидеть Камерон.
— Хорошо, прекрасно, Алессандра, — сказал он спокойно. — Я знал это, когда женился на тебе. Но, к сожалению, не может быть одного правила для мужчины, а другого — для женщины. Ты помнишь свои слова? Равные права означают именно это. И ты не можешь требовать, чтобы я не работал с привлекательной женщиной, если сама не готова делать то же самое. — Он долго и внимательно смотрел на нее, а затем добавил: — Это вопрос доверия, разве не так ты говорила?
— Доверия? — отозвалась она.
Камерон нетерпеливо покачал темной головой.
— Как ты думаешь, что происходит в Нью-Йорке? Полагаешь, что вокруг меня нет никаких женщин? Тебе не приходило в голову, что мне приходится общаться со многими из них?
— Конечно, приходило, — натянуто ответила она.
— И что некоторые очень ясно дают понять, что хотели бы поддерживать со мной более близкие отношения?
— Ты имеешь в виду, что они хотят лечь с тобой в постель? — задохнулась Алессандра.
Он засмеялся.
— И это тоже. Но я не хочу. Почему я должен кого-то хотеть, когда есть ты? Было бы идеально, если бы ты всегда была со мной, но, учитывая наше общее стремление к карьере, это невозможно. Тебе придется научиться доверять мне, Алессандра.
— Ты намекаешь на то, что произошло вчера вечером, когда я пришла в вечернем платье и ты фактически обвинил меня в связи с Эндрю?
Камерон пожал широкими плечами.
— Ладно. Давай поставим точку. — И он разочарованно посмотрел на нее. — Мы оба виноваты, что не верим друг другу. — Его серо-синие глаза смотрели прямо на нее. — Так что же нам теперь делать?
В наступившей тишине раздался звук закрывающейся двери и шаги по полированному паркету коридора. Бабет, подумала Алессандра, и внезапно, неизвестно почему, почувствовала себя побежденной и ужасно разбитой.
— Она возвращается.
— Да. — При звуке шагов Бабет он спокойно допил свой стакан и взглянул на голубую фигурку в дверях. — Все нормально?
— Прекрасно! — возбужденно, высоким голоском прощебетала Бабет. — Мне подождать?
— Да, — сказала Алессандра, выдавив улыбку.
Бабет повернулась, демонстрируя великолепную фигуру и то, как униформа подчеркивала каждую линию ее прекрасного тела.
Неохотно наблюдая этот спектакль, Алессандра начала задавать себе вопрос, кто из них выбирал одежду: Камерон или Бабет? Наверное, Бабет, она, как женщина, знала лучше всего, что ей подойдет.
Есть какое-то очарование в женщинах, одетых в форму. Мужчины находили их привлекательными испокон веков — существует множество шуток относительно женщин-полицейских и медсестер. Бабет в форме смотрелась превосходно.
Она была одета во все синее, с нежным и ярким оттенком, как колокольчик после весеннего ливня, с золотой каймой вокруг воротника и манжет. Элегантный, но достаточно строгий, с блестящими оторочками жакет доходил до середины бедра, а брюки были сшиты из какой-то обтягивающей ткани, которая использовалась для леггинсов и, очевидно, была создана как для комфорта, так и для украшения. Подобно второй коже, она обтягивала стройные ножки Бабет. Форму завершали залихватская островерхая пилотка и пара высоких форменных ботинок из мягкой кожи.
Вообще, подумала Алессандра с тоской, получился полный эффект необыкновенно красивого мальчика — солдата из театральной постановки. И комбинация простого покроя одежды и выразительных форм тела Бабет выглядела странно чарующе.
— Вам нравится? — неуверенно спросила Бабет, как девочка на первом причастии, переводя взгляд с Камерона на Алессандру.
— Вы восхитительны, — сказал Камерон.
— Да, именно так, — покорно отозвалась Алессандра, но ее голос звучал как будто издалека.
Камерон залез в карман своих темных плисовых брюк, вынул оттуда ключи от автомобиля и протянул их Бабет.
— Если хотите, можете садиться в автомобиль, я буду через минуту.
Бабет вскинула тонкие брови, беря у него ключи.
— Может, я помогу вынести багаж?
Она не забыла подвести губы, и Алессандра отметила, что они у нее были блестящими и имели солнечный цвет земляники.
Камерон покачал головой и улыбнулся.
— Нет, спасибо, у меня только портфель, который я возьму сам. Вы можете идти. Я хочу попрощаться с женой.
— О, конечно! Простите! Я такая глупая! До свидания, миссис... ээ... мисс Уолкер... мне было так приятно познакомиться с вами! Жду вас через минуту, Камерон.
— До свидания, — автоматически сказала Алессандра, пытаясь заглушить приступ ревности, который вспыхнул, когда она услыхала, насколько фамильярно Бабет промурлыкала имя ее мужа.
Камерон взял ее за руку.
— Пойдем в спальню, — сказал он мягко. — Я возьму свой портфель.
Она вложила ладонь в его протянутую руку и позволила отвести себя в спальню; такой потерянной и одинокой она не чувствовала себя с самого детства. Камерон мягко взял ее за плечи и повернул лицом к себе, затем медленно опустил голову и поцеловал.
Алессандра вознамерилась остаться неприступной. Один поцелуй — и Камерон может делать с ней все что угодно, разве так можно?
Вот и вчера вечером... Он думал, что секс был панацеей от обидных ссор, которые в последнее время у них так часто случались.
Но его губы были так упоительно мягки, что она сопротивлялась не более минуты.
Инстинкт взял свое, игнорируя ее мятежные мысли. Все куда-то исчезло, она ощущала только свои губы, открытые навстречу ему, и свои руки, обнимающие его плечи, и язык, сладостно обостряющий поцелуй, который он возвратил с жестоким чувством голода, все возраставшего, пока он со стоном не оторвался от нее.
