Сьюзен Мейер - Доброе утро!
– Хорошо.
Он поставил миску в посудомоечную машину.
– Так как мы все прояснили, мне бы хотелось открыть счет на твое имя в «Карзон сервисиз».
Грейс рассмеялась.
– Не думаю, что мне потребуется больше, чем сто долларов в месяц.
– Сто долларов в месяц – подойдет.
– Правда? Ты собираешься открыть счет со ста долларов?
Он поморщился.
– Я думал положить на счет несколько тысяч долларов. И я добавлю к нему то, что ты потратила за эти пятнадцать месяцев.
Грейс вздохнула.
– Ты попросил меня перестать говорить о прошлом, и я выполнила твою просьбу. Теперь я прошу тебя перестать говорить о деньгах.
– Но я…
– Перестань! Мне не нужны твои деньги. И никогда не были нужны. Когда я говорила о желании стать богатой, то имела в виду, что хочу, чтобы мои родители и я чувствовали себя комфортно. – Она двинулась к лестнице. – Как здесь. Этого достаточно. Я счастлива. И я не желаю твоих денег. Можешь ты это понять?
Он несколько секунд вглядывался в нее. Грейс не лукавила, на ее лице застыло выражение торжественности.
– Да, я понял.
– Отлично.
Ночью, лежа без сна, Грейс все еще думала об их разговоре. Воспоминания об одном событии рождали сотни других.
Она вспоминала, что рядом с Дэнни ощущала себя особенной, удивительной, совершенной. Приятное тепло окутывало ее. Они были созданы друг для друга, чувствовали себя счастливыми…
Ошиблась ли она, когда поверила, что можно распахнуть для него двери в мир счастья и гармонии и что они могут влюбиться друг в друга по-настоящему? И то, что они оказались в постели не из-за сексуального влечения, а из-за любви, которая рождает заботу, уважение и понимание?
Грейс не знала ответы на эти вопросы.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Грейс проснулась от запаха блинчиков и звуков возни. Сара хлопала своими пухленькими ладошками по прутьям детской кроватки.
– Я иду.
Двигаясь, как сомнамбула, она выбралась из кровати и взяла девочку на руки. Дождь мягко барабанил по крыше, а в доме тепло и уютно. Чем не идеальное утро, если, конечно, не учитывать бессонной ночи?
Она одела девочку и спустилась вниз на кухню.
– Привет.
Дэнни оторвался от чтения утренней газеты.
– Доброе утро.
– Извини, я проспала. Можешь взять ее?
– И накормить? – (Грейс кивнула.) – Конечно, иди сюда, Сара-Медвежонок.
Девочка с радостью пошла к отцу на руки, а Грейс вернулась в спальню. На лестнице она остановилась, наблюдая, как одной рукой Дэнни держит Сару, а другой насыпает хлопья в тарелку. Дождь продолжал выводить дробь по крыше, а в доме на столе уже стоял завтрак и у нее было время, чтобы одеться.
Грейс вздохнула и побежала вверх. Не стоит плакать над разлитым молоком и горевать над тем, что могло бы быть, но не случилось. Глупо рисковать комфортом и дружбой ради сомнительных романтических отношений, да еще с человеком, привыкшим во всем блюсти свои интересы.
Она приняла душ, оделась и спустилась вниз. Сара сидела на высоком стульчике и ворковала.
При виде Грейс Дэнни встал из-за стола и прошел на кухню.
– Я поставлю твои блинчики в микроволновку. Нужно подогреть их.
– Спасибо.
– Хочешь кофе?
– Да, но перестань обслуживать меня. – Она рассмеялась. – Я же говорила, что не хочу привыкать к твоей помощи.
Он прислонился к стойке и скрестил руки на груди.
– Няня, которая будет работать у меня, может приходить и к тебе, а мы начнем совместно платить ей зарплату.
– Не искушай меня.
– Почему нет? Что ей еще делать, пока Сара будет у тебя?
– Йогой заниматься.
Он расхохотался.
– Хорошо. По крайней мере подумай о моем предложении.
Она налила себе в чашку кофе, достала сливки из холодильника.
– У меня противоречивая натура: одна часть меня хочет помощи, а другая предпочитает не делить Сару ни с кем.
– Звучит логично.
Грейс обернулась к нему и улыбнулась.
– Спасибо.
– Обращайтесь, – улыбнулся он в ответ. Несколько секунд они улыбались друг другу, затем Грейс отвернулась. Дэнни действительно ей нравился. Атмосфера в доме стала теплее с момента его извинений и объяснений. Они становились друзьями.
– Кстати, сегодня утром звонил мой адвокат.
Грейс с тревогой обернулась.
– О?…
Дэнни поморщился.
– Этот парень чудак. Он звонил мне, когда я брился. От его болтовни я по-настоящему проснулся. – Звякнул таймер микроволновой печи. Дэнни оттолкнулся от стойки. – Он спросил меня о нашем соглашении и сказал, что ты консультировалась у адвоката, тот дал положительный ответ, и ты подписала документы, правильно?
В маленьком доме внезапно повеяло холодом. Она подписала бумаги, а сам Дэнни – нет, что и беспокоило его адвоката. Или его самого, а звонок адвоката он выдумал для прикрытия?
Грейс смущенно кашлянула, стараясь унять свою подозрительность. Совместная опека была ее идеей.
– Я подписала бумаги.
– Отлично. Отдай их мне, и после моей подписи дело примет официальный оборот. Согласно уверениям моего адвоката, нам даже слушания не понадобится, ведь у нас нет разногласий. – Он повернулся к ней с тарелкой в руке. – Мы начнем проводить совместную опеку в жизнь.
Его чудесные блинчики внезапно показались Грейс омерзительным подкупом, и она замерла, не в силах заставить себя взять их. Секунду спустя она напомнила себе, что Дэнни ничего не выигрывает от дружелюбного отношения к ней. Единственная польза – не придется идти в суд.
Грейс заставила себя улыбнуться и взять тарелку из его рук.
– Звучит заманчиво. Бумаги наверху. Я принесу.
Он посмотрел на часы и скривил губы.
– У меня сегодня встреча рано утром, а у тебя стынет завтрак, поэтому давай уладим это дело вечером. Завтра суббота, но я могу взять документы на работу в понедельник и подписать их перед секретарем, который и засвидетельствует этот процесс. Затем мы сделаем копии.
Ругая себя в душе за глупую подозрительность, Грейс прошла к столу.
– Прекрасно. Они на тумбочке. Ты можешь их взять.
– Оставим все на завтра, – махнул он рукой.
Грейс отправилась на работу в подавленном настроении, но, ставя машину в гараж, напомнила себе, что в недоверии нельзя обвинять только ее. Дэнни тоже не сразу обнажил перед ней душу. Едва она пыталась приоткрыть завесу тайны над его жизнью, как он уходил от разговоров.
У них было общее прошлое, к сожалению, несчастливое. Непонимание, недоверие, окружавшие их с самого начала любовного романа, подозрение и обиды, предшествующие рождению Сары, тягостные разговоры и желание урегулировать отношения, признание вины с его стороны и попытка понять и простить – с ее.
