Шантель Шоу - Со многими неизвестными
Рамон стоял у каминной полки и рассматривал фотографии Мэтти, сделанные, когда малышу было несколько дней от роду. Он взглянул на Лорен.
– Я даже не знаю его имени, – сказал он тихо, но в голосе отчетливо слышалась еле сдерживаемая ярость.
– Его зовут Матео.
– Матео. – Рамон произнес имя своего сына с удивлением.
Его сын… До сих пор Рамон рассматривал отцовство как обязанность, которую он должен будет выполнить когда-нибудь в будущем, но в действительности никогда не задумывался о том, что же это такое – иметь ребенка. А теперь он встретился с сыном, который был его миниатюрной копией, и испытывал благоговейную радость оттого, что этот прекрасный малыш – его сын.
Матео сидел на бедре у Лорен, его головка лежала у нее на плече. Он услышал свое имя, заинтересовался и улыбнулся Рамону.
Малыш обычно побаивался незнакомцев, особенно когда уставал, но, к удивлению Лорен, протянул ручки к отцу. Рамон подошел и взял его дрожащими руками. Внезапно Лорен охватила необъяснимая паника. Ей не хотелось отдавать Мэтти. Но малыш радостно заулыбался, как только Рамон прижал его к своей груди:
– Матео.
Он погладил темные шелковистые волосики и посмотрел ребенку в глаза, которые были такой же формы и цвета, как его собственные. На Рамона нахлынула волна эмоций, которая на минуту лишила его сил. Он пропустил почти целый год жизни своего сына. Лорен украла у него эти невосполнимые месяцы.
Лорен проглотила слезы, чуть было не выступившие у нее на глазах. Мэтти выглядел таким крошечным на руках отца. Рамон с нежностью рассматривал сына.
– Мэтти устал, – тихо сказала она. – Он обычно спит в это время. Я отнесу его в кроватку.
Лорен хотела забрать ребенка, но Рамон помотал головой:
– Я сам отнесу его. Покажи мне, где он спит.
Молодая женщина медленно повела его по коридору в крошечную комнатушку, служившую детской.
– У него сегодня был тяжелый день, – объяснила Лорен после того, как Рамон осторожно уложил Матео в кроватку.
– Алистер Гэмбрил сказал мне этим утром, что ты спешно уехала домой, потому что твой сын заболел.
Значит, вот как он узнал о Мэтти! Она опоздала.
– Что случилось с Матео? – требовательно поинтересовался Рамон, вернувшись в гостиную. – Сейчас он выглядит совершенно здоровым.
– Он начал задыхаться сегодня утром. Мама вызвала скорую, и его отвезли в больницу. Очевидно, приступ был вызван высокой температурой. Врач сказал, что у Мэтти воспалено горло, и прописал курс антибиотиков. Он должен скоро поправиться. Правда, есть вероятность того, что приступ повторится.
Лорен провела рукой по волосам, исподлобья взглянула на Рамона. Он пристально смотрел на нее сузившимися от злобы глазами. Рамон снял жилет и внезапно швырнул его с силой на кресло. Женщина вздрогнула.
– Почему ты это сделала? – Он изо всех сил сжал ее плечи.
Она заплакала:
– Рамон! Ты делаешь мне больно.
– Я убью тебя! – прорычал Рамон. Его лицо походило на страшную маску, кожа обтянула заострившиеся, как лезвия, скулы. Он заметил ее испуг и еще больше разозлился. – Предательница! Сука! Как ты посмела скрывать от меня моего собственного сына?
– Я не думала, что ты захочешь его.
– Ты даже не дала мне шанса. – Его ноздри раздувались, Рамон пытался сдерживать темперамент. – Почему ты думала, что я буду против собственного ребенка?
Лорен горько усмехнулась:
– Ты же сказал, что твой долг – найти знатную испанскую невесту для того, чтобы произвести на свет наследника голубых кровей. Я собиралась признаться тебе в тот вечер, когда мы встречались в «Виноградной лозе», но ты четко дал понять, что я ничего не значу для тебя.
Ей не забыть выражение его лица, когда она преподнесла ему подарок на их маленький юбилей.
– Ты подчеркнул, что я могу быть только любовницей. Я боялась, что ты сочтешь Мэтти недостойным имени Велакес. У меня в роду нет аристократов. – Рамон смотрел на нее по-прежнему враждебно, а Лорен тихо продолжала, покусывая губу. – С того самого момента, как я ушла от тебя, меня мучило чувство вины и неопределенности. Я не знала, что мне делать. Я разрывалась между желанием сказать тебе о ребенке и боязнью того, как ты можешь отреагировать. Много раз – до того, как Мэтти родился, и после – я брала телефон и начинала набирать твой номер. Но нервы сдавали, и я отключала телефон, – призналась она. – Я не хотела, чтобы Мэтти рос, чувствуя, что он недостаточно хорош, чтобы стать членом прославленной семьи Велакес. Детям важно знать, что их ценят.
Эту истину Лорен усвоила, когда отец бросил их с матерью. Тогда она поняла, что совершенно не интересует его.
– Ты думаешь, лучше растить Матео без отца? – язвительно спросил Рамон. – Какое право ты имеешь лишать его одного из родителей?
Лорен побледнела. Конечно, она виновата в том, что Мэтти будет расти только с матерью, но это лучше, чем иметь отца, который, как она боялась, будет считать отцовство обременительной обязанностью.
– И какую часть его жизни ты собиралась украсть у меня? – со злобой продолжал Рамон. – В твои планы входило сообщить мне об этом хоть когда-нибудь? – Он похолодел. – Неужели случайная обмолвка Алистера Гэмбрила – это единственная причина, по которой я узнал о существовании сына?
Лорен не ответила, а он продолжать смотреть на нее с горьким презрением.
– Dios!Ты спала со мной вчера и даже тогда не сказала мне ничего. Что все это значит? Может, ты использовала меня как производителя, чтобы зачать братишку для Матео?
– Нет! Не будь смешным! – Лорен обиделась. – Это ты подошел ко мне, если помнишь. Ты танцевал со мной весь вечер, а потом привел меня в свой номер.
– Ты пошла достаточно охотно.
– Только потому, что Гай расстроил меня. Я никогда не планировала того, что произошло между нами.
Лорен не смотрела на Рамона. Краска залила щеки женщины, потому что она лгала.
Во время бала Лорен сильно влекло к нему, в глубине души ей хотелось, чтобы он увел ее к себе и занялся с ней любовью. Даже теперь ее предательское тело жаждало, чтобы он прикасался к ней, как прикасался накануне. Воспоминания о его ласках, доводящих ее до экстаза, заставили Лорен затрепетать.
Рамон пригладил рукой волосы, отошел от нее, заметался по маленькой гостиной, как медведь в клетке.
– Кто занимается Матео, если ты проводишь на работе весь день? Ведь твоя мать живет, кажется, в Джерси?
