Сбежавшая невеста для Грозного (СИ) - Найт Елизавета

- Блядь! - ругаюсь сквозь зубы.

- Прости, - шепчет Аглая. - Я не хотела...

Бросаю на нее взгляд.

Девчонка сжалась на сиденье. По ее бледному лицу катятся слезы. Огромные голубые глаза полны страха и отчаянья.

- Я не хотела, - повторяет она едва слышно, - чтобы все так...

- Какого черта ты поперлась с ней? - выплёскиваю я напряжение.

- Она... - Аглая всхлипывает, - она сказала, что ее котика сбила машина... ему нужна помощь...

- И ты пошла?

Она кивает, не в силах выдавить из себя и пары слов.

- Ты, блядь, как маленькая девочка! На котика пошла! А за леденцом тоже бы пошла? - взрываюсь я.

А Аглаю накрывает настоящая истерика.

- Я волонтерю в приюте, - рыдания душат ее. - Я на такое насмотрелась... я не могу... не могу пройти мимо... они же... страдают.... а у меня нет... я так хотела... но мне нельзя котика...

Ее слова превращаются в бессвязный поток, из которого сложно вычленить смысл. Не сразу, но мне удаётся.

Я еще раз бросаю взгляд в зеркало заднего вида, включаю поворотник и съезжаю на просёлочную дорогу.

- Все уже хорошо, - касаюсь ее руки. - Успокойся...

Она вздрагивает. Вместе с ее рукой вздрагивают и наручнки.

Сволочи!

Я отстёгиваю девчонку и собираюсь заняться ее запястьем с этим «украшением». Но неожиданно девчонка бросается мне на шею.

Не успеваю даже засечь, как она перелетает со своего сидения мне на колени и прячет лицо у меня на груди.

Ее тонкое хрупкое тело сотрясают рыдания, она вздрагивает снова и снова. Жмется ко мне, ища защиты и тепла.

Сквозь тонкий трикотаж футболки я чувствую, как дрожит ее тело. Чувствую, как мурашки рассыпаются по ее бархатистой коже. Чувствую ее сердцебиение непозволительно близко от своего. А я...

Я как дурак сижу и не знаю, что делать.

- Я... не могла пройти мимо... им же некому помочь... они же десятками гибнут и всем плевать, понимаешь?

Она поднимает свое заплаканное лицо и смотрит на меня своими огромными голубыми глазами. Кажется, в них можно увидеть вселенскую печаль. Настоящую, не поддельную. Такое не сыграешь.

Ее глаза, как два голубых лесных озера, насколько чистые, гладкие и прозрачные. В них видно все, что таиться в душе этой девчонки. А таится так до хрена.

- Я не хотела, правда, - шепчет она и облизывает пухлые губки. И в отличие от искусственной кассирши на заправке этот жест у Аглаи выходит таким простым и трогательным. А еще на удивление соблазнительным.

- Я верю тебе, - зачем-то говорю я и неуклюже опускаю ладони на ее спину.

Осторожно провожу вверх и вниз, глажу, ласкаю, стараясь согреть и успокоить.

Она замирает испуганным котенком. Пытается сжаться в комочек. Боится даже дышать.

Но постепенно расслабляется, отводит взгляд и рвано выдыхает.

- Ты их убил? – ее голос дрожит.

- Нет, - мой ответ слишком быстрый, слишком твердый, чтобы быть ложью. Хотя я бы с легкостью соврал ей, если бы это было необходимо.

- Но я слышала выстрелы, - едва слышно шепчет она.

- Мне не нужна погоня. С прострелянными колесами они не скоро нас нагонят.

Она бросает на меня быстрый взгляд и снова опускает глаза.

- Правда? - зачем-то переспрашивает она и ерзает у меня на коленях.

- Кажется, я еще ни разу тебя не обманул, - отвечаю жестко.

Она замирает в моих руках, а я с удивлением понимаю, что продолжаю гладить ее по спине.

- А ты реально пошла спасать кота?

Она кивает.

А я понимаю, что вот прямо сейчас я удивлен.

Я уже давно ничему не удивляюсь. И ничего не боюсь.

Но эта Аглая прямо сейчас меня удивила. Золотая пай-девочка, успешная блогерша и кошки. Не породистые и не дорогие. А самые обычные, бездомные, ломанные и битые.

Она помогает в приюте. И не просто отстёгивает бабки. А сама волонтерит. Приходит и помогает с животными. И даже видосы не записывает об этом. Я прошерстил ее странички в социальных сетях. Уверен, что не пропустил бы такие видео. Значит, их там нет.

То есть она это делает не для пиара. А для себя и для них.

Это что-то новенькое.

И это что-то дорого стоит для этой богачки. Девчонка реально переживает за животных. Одна «бусинка» чего стоит. Пять минут общения, а она ей имя дала и потребовала забрать с собой!

И тогда ее глаза горели уверенностью и праведным гневом. Она ради того котенка готова была мне глотку перегрызть.

Да, Аглая!

Со странной смесью удовольствия и трепета поглаживаю ее по спине.

Ты меня удивила. А я уже давно ничему не удивляюсь!

Глава 24. Аглая

Паника медленно отступает.

Заледеневшие ладошки согреваются.

А мое тело мелко трясется от успокаивающе-возбуждающих поглаживаний Грозного.

Неуклюже ерзаю на его коленях. Стараюсь отстраниться и не знаю как это сделать.

Я же сама запрыгнула к нему на колени. Вот как теперь вернуться обратно?

Замираю и прислушиваюсь к себе.

Сама себя не понимаю. Меня же раздражает Грозный. И пугает.

Но сейчас. Когда эти двое пытались меня похитить, увезти к Амирову мне стало реально страшно.

И этот страх совершенно не такой, как рядом с Грозным.

Звучит. Как бред.

Но это реальные разные ощущения. Я уже поняла, что Грозный не причинит мне вреда. Даже если реально скрутит и засунет в багажник, он не ударит, не убьет, не изнасилует. Я уже поняла, что он солдафон. Но при этом он человек чести. Со своими установками, которые он не нарушит.

А эти...

Меня передергивает. Эти могут и убить. А Амиров, кажется, не собирается возвращать меня как невесту. Он собирается отомстить. И это пугает до дрожи. Я нужна ему живая только до определенного момента. Про здоровую никто не говорил.

Чувствую, как под моими ладошками размеренно бьется большое мужское сердце. И это так странно... потому что мое частит и срывается в галоп. А его бьется размеренно и ровно, как метроном.

Задыхаюсь от волнения и судорожно втягиваю носом воздух.

Вместе с воздухом в меня проникает насыщенный аромат терпкого парфюма и запах мужского тела. Это не пот, это что-то естественное, терпкое и сводящее с ума. Такое, которое хочет вдохнуть еще и еще, уткнуться в его шею и дышать.

Кровь огненной волной растекается по телу, моментально согревая застывшее тело.

- Отпусти меня, пожалуйста, - хриплю я и неловко пытаюсь соскользнуть.

Вскипевшая за секунды кровь бьется в висках, окатывает низ живота и обжигает промежность. Между ног становится нестерпимо горячо и ... приятно.

Что это? Я такого никогда не испытывала и это меня пугает.

Ладони Грозного на моей спине замирают. Не гладят, касаются едва весомо, но не отпускают.

- Я... - задыхаюсь от настойчивого и такого приятного запаха.

- Давай избавим тебя от этого, - его голос звучит хрипло. А обжигающе горячая ладонь ловит мою руку.

Его длинные пальцы сжимают мое запястье, опаляя кожу и заставляя рассыпаться испуганные мурашки.

- Что?

- Это украшение, - он выше поднимает мою руку с наручником, - его надо снять.

- а, да, - киваю рассеянно.

И слежу, как Грозный достает откуда-то какую-то скрепку или булавку и моментально расстегивает наручники.

- Спасибо, - неуклюже пытаюсь перелезть на свое место.

- Пожалуйста, - отвечает он и подхватывает меня за талию.

Замираю. Его ладони берут меня в кольцо. Сжимаю талию, приподнимают и переносят.

Вот это сила! Даже не напрягаясь, он пересаживает меня с себя на пассажирское сиденье.

В полной тишине Грозный заводит машину, а я быстро пристёгиваюсь.

Отворачиваюсь к окну и пытаюсь осмыслить произошедшее. Что это было? Почему мое тело так отреагировало? Почему до сих пор горит кожа на запястье и на талии, если он едва ее коснулся?

Это ненормально. Это что-то неправильное.

И молча ехать домой тоже неправильно.

Закрываю глаза и закусываю губу.