Павел Шорников - Тебя не заменит никто
Влада неожиданно вскочила и села Кириллу на грудь.
— Я накладываю на тебя заклятье! — сказала она загробным голосом, делая пассы руками над головой Кирилла, и стала произносить какую-то абракадабру.
Скользнув по телу Кирилла, она легла рядом и произнесла:
— Теперь можешь заглядываться на своих американок сколько хочешь… Теперь ты — мой…
В аэропорту Кирилла провожали Людмила Васильевна, колдун Егорий и Михаил.
Последние минуты перед отлетом тянулись невыносимо медленно, словно со временем что-то произошло, его разбил паралич и оно еле ползет.
Людмила Васильевна ужасно нервничала и страдала без сигареты. Михаил был спокоен, не расставался с эспандером, заглядывался на мелькавших мимо девиц.
— У меня к тебе задание, Майкл, — отвел Кирилл в сторону Михаила. — Ты присмотри за Владой. Боюсь, маман даст ей прикурить.
Получилась двусмысленность, и они оба рассмеялись.
— Звони, навещай ее, — продолжал Кирилл, — если будет время — развлекай. Без мужского общества женщина закисает. Но… — Кирилл жестко посмотрел брату в глаза. — Если что… Ты мне больше не брат.
Михаил ничего не ответил, только примирительно положил руку Кириллу на плечо.
Время все так же еле ползло. Кирилла не покидала надежда, что Влада одумается, поймает в последнюю минуту такси и примчится запечатлеть на его губах последний поцелуй.
Он, как и Михаил, вглядывался в лица молодых женщин, но, поняв, что это не Влада, тут же терял к ним всякий интерес. В какой-то момент ему показалось — она! Сердце его заколотилось от радости быстро-быстро, но он опять ошибся.
— Кир, она не придет, — заметил Михаил. — Такие, как она, что говорят, то и делают. Из таких получаются верные жены.
Кирилл расцеловался с маман. Она пыталась сдержать слезы, запрокидывая голову, не хотела, чтобы тушь размазалась по щекам, но все-таки две крупные черные слезинки скатились в уголки рта.
— Ты прямо как Джульетта Мазина, — сделал Егорий комплимент Людмиле Васильевне.
Уже были пожаты все руки и розданы самые последние поцелуи, когда Кирилл заметил… нет, не Владу — Марину. Их взгляды встретились, умоляющий, но не лишенный достоинства взгляд Марины и строгий, но снисходительный взгляд Кирилла.
Он кивнул ей, и она, улыбающаяся, подошла к нему.
— Ты зачем здесь? — спросил Кирилл.
— Я Мариночке сказала, что тебе будет приятно ее увидеть, — вступилась за Марину Людмила Васильевна.
Кирилл отвел Марину в сторону.
— Я только пришла взглянуть на тебя…
— Взглянула?
Марина кивнула. И опять этот молчаливый ответ… Вот так отвечает на вопросы Влада.
Кирилл наклонился и поцеловал Марину так, как он поцеловал бы Владу, если бы она была сейчас здесь.
— Я буду вспоминать тебя.
И вот действительно последние короткие прощания, таможенный контроль, регистрация билета…
— Вы курите? — спросила его миловидная женщина в аэрофлотовской форме.
Кирилл получил посадочный талон для некурящих. Еще один, последний контроль, штамп в паспорте и вдруг — иллюминатор, в котором расплавлено июльское небо, крыло самолета… Он летит…
Сколько раз Кирилл представлял себя сидящим в самолете, который улетает в Америку. И каждый раз у него сладко ныло сердце… И вот этот миг настал. А ему грустно. Можно даже сказать — пакостно.
— ЕБЖ, то ужинать уже будем в Нью-Йорке, — сказал сосед, мужчина лет шестидесяти.
— Что ЕБЖ? — не понял Кирилл.
— Если будем живы… Я к дочери лечу. Насовсем. Она там замужем за негром.
— За черным, — вспомнил Кирилл Марка Шварца.
— А то за каким же, за голубым, что ли, — рассмеялся сосед.
Кирилл не стал поддерживать разговор, он попросил у стюардессы плейер. Вставил первую попавшуюся кассету — по барабанным перепонкам ударил барабан, часто-часто.
Что же я слушаю, вспомнил Кирилл, вот что надо!
Он достал из кармана свою кассету, поменял.
— Ты что делаешь? — послышался в наушниках голос Влады.
Кирилл закрыл глаза и оказался в своей комнате. Увидел себя, Владу…
— Ничего не делаю. Просто запишу нас на видео и возьму кассету с собой. — Кирилл закрепил видеокамеру на штативе.
Он подошел к Владе вплотную и с ужасным чмоканьем поцеловал.
— Ненормальный! — воскликнула Влада. — Зачем же так громко!
— Мадам, месье! — дурашливым голосом объявил он, глядя в камеру. — Вы только что слышали звук поцелуя в правую щеку! А теперь послушайте то же самое, но в левую!
Кирилл чуть приобнял Владу — раздалось чмоканье еще более ужасное, потом ее смех.
— А теперь поцелуй в пикантные губки!
Кирилл, заключив Владу в объятия, припал к ее губам и с жадностью стал целовать. Влада пыталась вырваться, но он не отпускал ее. Наконец ей удалось освободиться.
— Ты что, действительно все записываешь? — не поверила она.
— Видишь красный огонек? Все по-честному. Хеей, — помахал он в камеру. — Кири-и-илл! Это я, твой российский двойник. — Помаши, помаши ему! — подтолкнул он Владу. — Ему будет приятно.
Влада, смущенно улыбаясь, помахала.
— Что-то не очень у нас загружена звуковая дорожка, — вздохнул он. — Сделаем так.
Кирилл включил магнитофон. Полилась медленная, обволакивающая музыка.
— Потанцуем, — протянул он руку Владе.
Она скользнула в его объятия, и они медленно закружились. Влада размякла, голова ее опустилась на плечо Кирилла, глаза закрылись.
— Кирилл, я так не могу… — прошептала она, — выключи эту штуку.
— Не обращай внимания. Видеокамера — это я.
— Ты соображаешь, что ты делаешь?
— Еще как!
— Тебя повяжут за попытку провезти порнуху. И ни в какую Америку ты не улетишь!
— Я знаю… Может быть, я этого и хочу…
Он стал целовать ее, и она отвечала, вначале робко, потом все более страстно, а потом уже забыв обо всем на свете…
Нет, видеокассету с записью их последней ночи он с собой не взял. Хотел, но не взял. Испугался осложнений на таможне. Но вот аудиокассету сделал.
И еще сделал фотографию. Очень живописную.
Кирилл завернул голенькую Владу в белое махровое полотенце, которое, словно булавкой, заколол на груди стилетом с рукояткой в виде тела змеи с головой льва. Он посадил жену в кресло в позу египетской царицы. Влада вздернула носик, напустила на себя надменный вид — и снимок был готов.
Теперь в его руках только четыре нити, которые будут связывать его с Питером, с женой: кассета, фотография, телефонные звонки и письма.
А музыка в наушниках играла и играла, медленная, обволакивающая…
Кирилл открыл глаза, посмотрел в иллюминатор. Под крылом — облака… Где-то там впереди — Америка.
