Элизабет Бэйли - Мозаика воспоминаний
Конечно, это Элен! Разве чутье не подсказывало ему? С сосредоточенным лицом, сдвинув брови, девушка пыталась вспомнить последовательность нот. По-видимому, она хорошо знала инструмент, поскольку ее пальцы двигались с отработанной плавностью, извлекая верные ноты. Но мелодия от нее ускользала.
В течение нескольких мгновений Чарльзу удалось следить за ней, не обнаруживая себя. Она казалась более юной… и трогательно невинной!… в белом платье, окутывающем ее стройную фигуру и спадающем изящными складками. Со смешанным чувством Чарльз взглянул на ее лицо. Откуда она пришла… с такими тонкими чертами? С таким очарованием небесно-голубых глаз! Не будь он столь нетерпимым к обману, то с радостью покорился бы ее чарам… если только она действительно самозванка.
Генриетта, конечно, не испытывает подобных сомнений. Чарльз сильно на нее рассердился, но его гнев не мог сравниться с яростью Мег, когда она узнала, что их сестра поделилась своими подозрениями с Белиндой.
– Какая же ты болтливая, Генриетта! – бушевала Мег. – Разве ты не понимаешь, что вся округа узнает об этом еще до конца дня?
– Верно, – согласился Мэтт. – Эта девушка известная сплетница.
На следующий день он не находил себе места, ожидая предсказанных Мег визитов соседей. Но их не было. Впрочем, Элен опять не выходила из спальни, а сестры возобновили старый спор – именно в тот момент, когда Элен спустилась к обеду.
Слышала ли она их? Если да, то осталась на удивление спокойной. Впрочем, после ухода Элен, когда они перебрались пить чай в гостиную, Генриетта заявила, что ее спокойствие было напускным и что ей выгодно не замечать подозрений в свой адрес.
Чарльз склонен был верить Элен. Она держалась с ним подчеркнуто холодно. Его уже начала раздражать ее непостижимая способность уклоняться от разговора. Она даже к Мэтту проявляла большее дружелюбие!
Мег снова вызвала его недовольство.
– Ничего не остается, Чарльз, – заявила она. – Завтра я проедусь по округе и поговорю с людьми сама.
Он нахмурился.
– Не люблю, когда меня принуждают. Я предпочел бы дождаться ответов от соседей.
– Жены которых с удовольствием расскажут эту историю всем и каждому, – ехидно заметила Генриетта, разозлив его еще сильнее.
Прежде чем Чарльз успел ответить, вмешался Мэтт.
– Бессмысленно строить догадки. Время уходит. Мы должны выработать план действий.
– Вот именно, – согласился Чарльз. – Что ты собираешься рассказывать, Мег? Хуже всего, что я по-прежнему не доверяю Элен.
– И кто в этом виноват? – воскликнула Мег, окинув сестру испепеляющим взглядом.
– Перестань, Мег!
Обрадовавшись очередному вмешательству Мэтта, Чарльз обуздал свой гнев.
– Правда это или нет, она под моим покровительством. Дать понять людям, что я не верю в ее историю, было бы верхом бестактности.
– Чего же ты хочешь от Мег? – спросила Генриетта. – Стоит ей упомянуть об этом, и люди сами догадаются об истинном положении дел.
– Это не истина! – отрезал Чарльз. – Если у меня возникли подозрения, это еще не значит, что я убежден. Как раз наоборот.
Мег встретила его слова аплодисментами, и, в конце концов, было решено, что ей не стоит упоминать о недоверии графа, если только у нее не спросят напрямую.
– А тогда я отвечу, что Белинда неправильно тебя поняла. Даже если мне не поверят, то, по крайней мере, начнут сомневаться. Всем известно, что Белинда слышит только то, что хочет услышать.
Но Чарльзу это показалось недостаточным.
– Если Белинда сошлется на тебя, Генриетта, ты должна сказать, что заблуждалась.
– Святые небеса, почему я?
– Генриетта, ты обязана сделать это для Чарльза, – поддержала его Мег.
– Я не даю тебе выбора, Генриетта, – холодно произнес граф. – Если хочешь остаться здесь, то только на этих условиях.
Мег просияла.
– Пожалуйста, пусть возвращается домой. Элен достаточно и одной компаньонки, а я вполне подойду на эту роль.
Чарльз так и знал, что его ожидания тщетны. Генриетта пошла на попятный, заявив, что прекрасно знает, чем кончится дело, если предоставить Мег самой себе. Можно было надеяться лишь на то, что усилия его сестры окажутся плодотворными и предотвратят появление самых неприятных сплетен.
Чарльз заметил, как замерли пальцы Элен. Она повернула голову, и тихий вздох слетел с ее изогнутых губ. Ее ладонь легла на струны, прервав их вибрацию.
– Я напугал вас? Прошу, не прекращайте игру.
Она вновь поставила инструмент в вертикальное положение и обхватила себя руками.
– Я не должна была начинать.
– Почему? – легким тоном произнес Чарльз, входя в комнату. – Это инструмент моей матери. Никто не играл на нем уже многие годы.
Элен опустила голову.
– Это и игрой-то не назовешь.
– Да полно вам. Может, вы утратили навык, но ваш талант очевиден.
Она, нахмурившись, посмотрела на арфу.
– Я ничего не могу вспомнить.
– Вероятно, слишком напрягали свою память?
– Вероятно, я всегда плохо играла.
Чарльз улыбнулся.
– Не верю.
Элен взглянула на него полными слез глазами.
– А вы хоть во что-нибудь верите?
Значит, она слышала их разговор! Граф тут же почувствовал себя виноватым. Но что ответить? Он помолчал, заметив, что девушка отвела взгляд. Ее бледные щеки окрасились румянцем.
– Прошу прощения. Я не должна была… я не хотела говорить об этом.
Граф скрепил сердце.
– Наверное, и я тоже.
Она вновь взглянула на него.
– Да?
Была ли боль в ее глазах? Граф отошел к окну, чтобы не встречаться с ней взглядом. Чувство вины вспыхнуло вновь. Откуда оно? У него есть все причины для подозрительности. И все же при виде ее расстроенного лица он испытывал угрызения совести. Если она невинна, то имеет полное право расстраиваться. Чарльз обернулся.
– Из-за нас вы чувствуете себя неловко. Простите хотя бы за это.
– Но не за ваши подозрения. – Элен вскочила с кресла и бросилась к двери.
Неожиданная волна эмоций нахлынула на Чарльза. Не раздумывая, он промчался через комнату и схватил девушку за руку.
Четвертая глава
Элен замерла, пристально глядя на графа. Выражение ее глаз заставило Чарльза заговорить.
– Не смотрите на меня так, прошу вас! Я искренне сочувствую вашим страданиям.
– Но как это возможно, если вы не верите в них?
Чарльз с неожиданной резкостью возразил.
– Я не говорил, что не верю в вашу потерю памяти, Элен.