Мартин Гейл - Тайные желания
— Что ты здесь делаешь?
Лукас развернулся, словно его ударили.
— Кэт! Привет. Я тебя не слышал.
Судя по выражению лица, он был ошеломлен не меньше Кэтрин.
Она уперла руки в бока и повторила свой вопрос:
— Я спросила, что ты здесь делаешь?
— А ты угадай, — сказал он, и его лицо прорезали морщинки от улыбки.
— Ага, знаю. — Кэтрин вложила в свои слова весь имеющийся у нее запас сарказма: — Ты перестраиваешь мой дом.
Его улыбка поблекла, но только самую малость.
— И это тоже… но в данный момент мы собираемся кое-что отпраздновать. Мой пикап наконец-то починили, и в знак благодарности я решил приготовить ужин.
Кэтрин опять охватило раздражение.
— Но… — начала она и запнулась. Он все равно не поймет ее возражений. Он будет нюхать розы и любоваться свиристелями. Так что, зная, что бороться бесполезно, Кэтрин немного расслабилась. — Лукас, — начала она, собрав все свое терпение и подходя к нему ближе. — Я ценю твою предупредительность. Я устала…
— И проголодалась?
Стараясь сдержать свое раздражение, Кэтрин подняла указательный палец и прижала его к губам Лукаса, и, прежде чем она смогла закончить предложение, Лукас поцеловал ее палец, а потом обхватил его ладонью, где уже была зажата прихватка.
Колени Кэтрин дрогнули — так же, как и ее сердце.
— Я вернусь к работе после ужина, — объявил Лукас. — А теперь хочу, чтобы ты успокоилась. Ужин будет готов через несколько минут, и за едой ты сможешь рассказать мне об Иде.
У Кэтрин не нашлось возражений, и она повернулась, чтобы уйти, когда ее взгляд упал на открытую поваренную книгу — ее единственную поваренную книгу, которую подарил ей на Рождество коллега, не очень-то разобравшийся в характере Кэтрин.
Дойдя до гостиной, она остановилась. На столе лежали пластиковые салфетки, стоял ее лучший китайский фарфор и пара подсвечников, которые Кэтрин совершенно не помнила. Значит, Лукас не только пользовался ее подушкой и читал ее книгу, но и исследовал ее буфет и ящики!..
Вместо того чтобы испытать приступ ярости, Кэтрин усмехнулась. Ну как можно злиться на единственного на свете человека, не считая, конечно, ее матери, который взял на себя труд приготовить ей ужин?
В спальне Кэтрин сбросила с себя костюм и принялась перебирать свой гардероб в поисках чего-то неброского и… И чего? Красивого? Женственного? Сексуального? Ее сердце сбивалось с ритма просто от одного звучания таких слов.
Разозлившись на саму себя, Кэтрин развернулась в поисках любимых потертых мешковатых джинсов, но… но густой, пряный запах, доносившийся с кухни, манил, намекал, и Кэтрин принялась просматривать шкаф еще раз.
Наконец она приметила джинсовое платье, которое надевала всего один раз. Бледно-голубая ткань украшена по лифу аппликацией, прямой, слегка прилегающий силуэт, короткие рукава. Приятное, неброское платье, но что-то в нем захватывало… совсем как в Лукасе. Кэтрин скользнула в платье и надела джинсовые босоножки.
Взглянув в зеркало, она решила, что немного персиковой помады на губах ей не помешает. Накрасив губы, Кэтрин расчесала волосы и приподняла их по бокам, закрепив заколками, так что сзади они свободно падали ей на плечи. Потом снова окинула себя пристальным взглядом. Лукас прав. Теперь она выглядит более спокойной.
В коридоре эхом отозвался грохот, за которым раздался возглас Лукаса. Кэтрин улыбнулась, представив, как он стучит деревянной ложкой по крышке от кастрюльки и кричит: «Налетай, налетай!» Кэтрин глубоко вздохнула и, ведомая восхитительным ароматом, направилась в столовую.
Оказавшись на пороге, она замерла. Лукас приглушил свет и зажег свечи. Он стоял в комнате, придерживая стул для Кэтрин, и, когда она опускалась на сиденье, не отрывал от нее затуманенного взгляда. Потом сел напротив и посмотрел прямо на Кэтрин голубыми, как летнее небо, глазами.
— Ты такая красивая, Кэт. И мне нравится твоя прическа. — Он протянул руку и провел пальцами по пряди волос, касавшейся ее плеча. — Такая соблазнительная.
Кэтрин не знала, что сказать.
Пальцы Лукаса скользнули вниз по ее руке к ладони.
— Проголодалась?
Кэтрин показалось, что внутри у нее раздался беззвучный вопль. Проголодалась? Да, внутренности у нее сводило, но не только от голода. Она посмотрела в лицо Лукаса, и столько нежности было в его глазах, что у нее защемило сердце.
Вот бы прикоснуться к его губам своими, скользнуть пальцами по сильной шее и дальше, по широким плечам, а потом опустить ладонь ему на грудь!..
Она так замечталась, что не сразу заметила растерянное и удивленное выражение на лице Лукаса.
— Что-то не так? — спросил он.
— Нет-нет, я ужасно проголодалась, — пробормотала Кэтрин, стараясь справиться со своими разыгравшимися чувствами. — Пахнет просто замечательно.
— Я хотел сделать тебе приятное, — ответил Лукас.
Словно во сне, Кэтрин следила, как он накладывает на ее тарелку соблазнительную снедь. Взяв вилку, она наколола кусочек вымоченной в лимоне телятины, обвалянной в грибах и артишоках. Потом попробовала молодую картошку в масле и с петрушкой и салат, приправленный укропом и тимьяном.
— Так что там с бабушкой? — наконец нарушил тишину Лукас.
Кэтрин очень не хотелось отвечать на его вопрос, потому что он снова возвращал ее к насущным заботам.
— Врач сказал, что выздоровление идет хорошими темпами. Гораздо быстрее, чем у прочих женщин в ее возрасте.
Лукас рассмеялся.
— Она вообще не похожа на большинство женщин своего возраста.
Его замечание заставило Кэтрин поморщиться.
— Ее скоро выпишут.
Она смотрела на Лукаса в надежде, что его ответные слова облегчат груз ее забот.
Но Лукас только переспросил:
— Скоро?
Кэтрин ждала иного ответа и потому спросила напрямик:
— Лукас, ты можешь позвать кого-нибудь на помощь? Кого-нибудь, кто помог бы тебе закончить хотя бы спальню и ванную?
— Я предпочитаю работать один, — ответил Лукас, избегая смотреть Кэтрин в глаза.
Обильный ужин осел в желудке Кэтрин тяжелым комом.
— То, что ты предпочитаешь, — одно, а то, что требуется реально, — совсем другое.
— Я придерживаюсь иного мнения. — Лукас прижал своей рукой ладонь Кэтрин к столу. — Послушай, Кэт, я сегодня буду работать допоздна. Я могу остаться на ночь и начать с утра пораньше.
Остаться на ночь? Нет, она не может согласиться. Она слишком сильно хочет его. Его нежные поцелуи, его невинные, на первый взгляд, ласки заставляли Кэтрин желать гораздо большего. Но ее решение было твердым — она выйдет замуж девственницей или так и умрет старой девой.
