Кристина Лестер - Утро в Нормандии
Теперь, когда сердце немного успокоилось и обида улеглась, за полдня сборов-перелетов и автобусов, она поняла, что приехала, в общем-то, ни с чем. И ни за чем. Конечно, она повидается с семьей, конечно, извинится перед забытым и спасенным папой Харли, но больше ей в Штатах делать нечего. А Жан… Он просто придет в ярость оттого, что она его (вот тут-то слова его станут правдой!) преследует. Погладив еще раз пыльный бок Харли, она выкатила его на улицу, пока еще было светло, обтерла пыль и, пообещав, что ночью они прогуляются, пошла в дом.
После спонтанного «праздничного» ужина, который мама спешно попыталась приготовить в честь ее приезда, они все расположились в просторной гостиной поговорить. Ужин получился слишком скромным, чтобы назваться праздничным, но особенно дорогим и вкусным для Кейт, которая не ела домашней пищи с тех пор, как уехала от бабушки и дедушки. Мама с Джимми, калачиком свернувшимся около нее, устроились на диване, Кейт и отец расселись по креслам. Так всегда было: Джимми, с тех пор как появился на свет, считался маминым любимчиком, Кейт была всецело папиной дочкой.
После традиционных первых расспросов и впечатлений о Париже, когда Джимми отправили умываться и спать, Кейт, немного смущаясь, задала отцу вопрос, который давно ее мучил:
– Пап, а зачем ты меня так стремился отправить в Европу?
Он внимательно и хитро посмотрел на нее:
– Я вижу, ты немного повзрослела.
– Почему?
– Во-первых, ты изменилась. Во-вторых, я для себя решил: если ты задашь мне этот вопрос не в скандальной форме, значит, кое-что уже начинаешь понимать.
– А почему ты был так уверен, что я вообще задам тебе этот вопрос?
– Рано или поздно его все задают своим родителям. Ты могла или пожалеть, что я тебя послал в Сорбонну, или поблагодарить. Третьего не дано.
– У-ух! Точно. Мне кажется, ты предвидел, что у нас с Жаном все так получится…
– Да я говорил тебе об этом всякий раз!
– Пап, знаешь что? – прошептала Кейт, рассеянно наблюдая, как мама пришлепывает Джимми по попе, провожая его по лестнице на второй этаж спать. – Я… спасибо тебе, что ты меня отправил во Францию. Наверно, обратно я не вернусь.
– Ты подожди так говорить. Пока еще только… Вот закончишь Сорбонну, тогда и посмотрим, спасибо или не спасибо… Я так понял, что его семья тебя прогнала? – на всякий случай спросил он.
– Да. И он женится на Барби, пап. – Теперь она могла говорить об этом спокойно.
– На ко-ом?! – вскричал отец, поднявшись с кресла.
Мама остановилась в нерешительности, с тревогой глядя на мужа, и, воспользовавшись этим, Джимми юркнул между перил и опять оказался внизу в гостиной.
– Да. Оказывается, у них был роман параллельно со мной. Вот так. И он свозил меня в Париж в апреле, помнишь?
– Ну?
– А в мае уже притащил туда Барби и представил родителям. Она тогда врала, что ездила в Винстконсент, к тетке.
– А тебя он, значит…
– А меня не знакомил ни с кем.
Отец прохаживался по комнате, заложив руки в карманы, и, судя по тому, как они оттопыривались, Кейт поняла, что руки сжаты в кулаки.
– Да я их пристрелю! – наконец резюмировал он.
– Боюсь, я тебя опережу сегодня.
– Но как же Барби умудрилась скрыть такое от подруг? И главное – от тебя?!
– А она и не скрывала. Сандра была в курсе с первого дня их романа.
Отец вздохнул, положив руку ей на плечо.
– Да, похоже, тебе действительно нечего делать здесь… В Париже, может быть, ты найдешь себе настоящих друзей.
– А они тоже пока в Париже. Жан поселил их в своем доме, они там развлекаются…
Несколько минут они молчали.
– Ну и зачем же ты приехала? – наконец спросил он.
– Ну…
– Ведь не нас же повидать. Ради нас ты не потащилась бы сюда. Опять к нему?
– Да.
– Зачем тебе это, Кейт?
– Я хочу посмотреть ему в глаза. Последний раз, прежде чем вычеркну его из жизни окончательно.
Она вспомнила, как разговаривала с ней Арлет, как упомянула какое-то коварство… Неизвестно, что он наплел про нее своим родителям, неизвестно, как промывают ее косточки они все: Санди, Барби, Арлет, а она все еще… Да, она все еще любит его. Тут уж ничего не поделаешь.
Кейт встала. Уютная домашняя обстановка стала вдруг тяготить. Резко захотелось на воздух.
– Я прокачусь немного, пап.
– Затосковала!
– Как вампир в полночь.
– Я не стану тебя отговаривать ехать к нему. Просто не советую.
– Ладно.
Отец обреченно вздохнул.
– Впрочем, как хочешь. Тебя ведь не переспоришь. Пива много не пей. У нас новый шериф, он молодой, глупый и очень не любит байкеров.
– Ладно! – крикнула она уже из коридора, который вел в гараж.
Отец покачал головой. Он хорошо знал цену этим «ладно».
Ночной воздух Техаса резанул ее знакомой прохладой. Здесь всегда пахло по-особенному. Она промчалась по двум центральным улицам и свернула в тихие переулки, сбавив скорость до минимума, чтобы подкрасться незаметно к дому Жана. Она вела мотоцикл практически бесшумно, осторожно проезжая мимо дворов со скоростью велосипедиста.
Но незаметно подкрасться не удалось: еще метров за двести до коттеджа на нее налетел с радостным лаем Спесси и, заставив остановить мотоцикл, облизал с ног до головы.
– Ах ты, лохматый! Помнишь меня, дорогой ты мой! Жан снова таскает тебя с собой? – Она трепала его за ушами, гладила по огромной голове. Бог ты мой, какие знакомые ощущения испытывали ее руки! Можно подумать, сейчас она припаркует мотоцикл, как всегда, у крыльца Жана, войдет в дом, обнимет его, и ее руки, ее губы снова испытают такие знакомые и в то же время уже далекие ощущения: Жан…
– Я все еще люблю тебя, – прошептала она, с тоской глядя на огонек в конце улицы. Постояв немного, она стала разворачивать мотоцикл, чтобы уехать отсюда навсегда. Прав папа: ей нечего сказать и не за чем было сюда ехать. Пусть все останется, как есть.
– Спесси! – раздался где-то совсем рядом голос Жана.
Кейт захотелось превратиться в букашечку и незаметно уползти.
– Спесси, я надеюсь, ты никого там не съел? – Он увидел в темноте силуэт Кейт и продолжил: – Простите, девушка, он у меня добрый. Это на вас он так лаял?.. Кейт? – Жан стал вдруг таким бледным, как будто вместо нее в темноте увидел призрак.
– Да.
– Ты что тут делаешь в темноте? Ты шла ко мне?
– Ехала.
– Ну да.
– Я уже возвращаюсь обратно. Спесси! – Кейт с сожалением посмотрела на собаку, к которой полтора года была очень сильно привязана. – Пока, дружок. Мне пора.
– А зачем ты сюда ехала? Может, пройдешь в дом? Что же, мы так и будем в темноте…
– Я же сказала, что уезжаю. Меня ждут небритые мужики на мотоциклах, Жан.
– Кейт, не обижайся. Мы взрослые люди. – Его голос звучал почти с нежностью. – Я очень сожалею, что все так вышло. Если ты хочешь – давай поговорим.
