Флора Поллинг - Линия любви
— Спасибо. — На этот раз Джоди постаралась вложить в улыбку небрежность Сью и собственную сердечность.
Питон пожал плечами. Джоди показалось при этом, что слегка пошевелилась гора.
— Не стоит благодарности. Пришлось готовить их для племянницы — у нее день рождения. Подумал, что тебе они тоже понравятся, — Он слегка покраснел.
И тут Джоди осенило: он же влюблен в Сью! А Сью, избалованная сверх меры вниманием мужчин, этого просто не замечала.
Питон странным образом напомнил Джоди ее саму. Она так же старалась всеми силами завоевать любовь и одобрение Рика. И пусть она не может излечить разбитое сердце Питона, но ей вполне по силам проявить доброту и показать ему, что она ценит его внимание. То есть сделать именно то, чего она сама так и не смогла получить от Рика.
Джоди взялась за кастрюлю, но Питон отпустил только одну ручку.
— Спасибо…
Ох, опять безымянное обращение. Завтра она первым делом посмотрит табличку на почтовом ящике и выяснит, как его зовут. Джоди одарила великана самой обворожительной улыбкой — на этот раз из собственного арсенала, — но, чтобы не выйти из роли, слегка склонила голову набок, как это делала Сью.
Питон покраснел сильнее.
— Увидимся, — пробормотал он и уставился на свои ноги.
Боже, этот огромный человечище страдает, как безнадежно влюбленный подросток!
— Я должна вернуться к плите.
Питон уставился на ложку в ее руке, как на врага.
— Хобби этой недели, — с улыбкой напомнила Джоди. — Ну, спокойной ночи, — весело сказала Джоди, мягко вытаскивая кастрюлю из рук парня. Он неохотно разжал пальцы.
Она уже собиралась закрыть дверь, когда несчастный влюбленный спросил:
— А что ты сделала со своими волосами?
— Я перекрасилась.
— Зачем?
— Подумала, что так будет забавнее. — Джоди усмехнулась, но Питон шутки не принял. — Понимаешь… — Джоди помедлила, придумывая, как бы половчее выйти из положения. — Ну… мне захотелось каких-нибудь перемен. И это чистая правда, мысленно добавила она.
— А… Но ты всегда выглядишь здорово, все равно какого цвета твои волосы.
О-о-о, бедняга влюблен по уши. Когда Сью вернется, решила Джоди, обязательно поговорю с ней начистоту. Пусть она подыщет своему Питону какую-нибудь подружку, чтобы он не тратил попусту время, простаивая у плиты и мечтая заслужить этим любовь прекрасной соседки.
— Очень мило с твоей стороны… — Джоди опять замялась, так как продолжение фразы совершенно очевидно требовало имени. — Спасибо, — быстро добавила она, закрывая дверь, — этот парень не понимал, или не принимал, никаких намеков.
— Спокойной ночи, Сью! — Он расплылся в улыбке. — Если что — ты знаешь, где меня найти.
К сожалению, нет, подумала Джоди.
Она прислонилась к стене и облегченно вздохнула. Забавно, но за последние пять минут она получила столько тепла и внимания, сколько не получала от Рика за все время знакомства.
5
Хартли сидел в машине напротив дома Сью и наблюдал за огромным бритым детиной с кастрюлькой. Ходячая колбасная фабрика, подумал Хартли. Он внимательно следил за ночным визитером, раздумывая, что сулит его появление. Когда Сью открыла дверь, Хартли все стало ясно. Здоровущий малый, шаркающий ногами и не отрывающий взгляда от земли, напоминал школьника, который никак не решится спросить о чем-то самую красивую девочку в школе. И будто для того, чтобы уж все стало яснее ясного, бедняга собирался вручить свою кастрюлю Сью.
Хартли видел, как они, трогательно держась за эту самую кастрюлю, очень мило беседовали, словно нет на свете ничего более естественного, чем держать вдвоем какую-то паршивую жестянку.
А что, интересно, в ней лежит? Укутанная алюминиевой фольгой кастрюля напомнила Хартли о бесчисленных обедах, которые его мать готовила для школы, пикников и всяких общественных сборищ. Хартли готов был поклясться, что бритый малый принес какую-то еду.
Ну, приятель, будь у тебя рубашка, ты завернул бы в рукав свое сердце, с усмешкой подумал Хартли.
Сью уже закрыла дверь, а парень все еще топтался на пороге, не в силах отвести взгляд от заветной двери. Хартли даже посочувствовал ему.
— Отступись, — пробормотал он. — Если леди желает чего-нибудь большего, чем дружба, она берет в дом не только одну кастрюлю.
А все-таки любопытно было бы взглянуть, как выглядит квартира Сью. Неплохо бы узнать также, что собой представляет ее хозяйка. Хартли какое-то время поразмышлял над этим, хотя понимал, что не должен углубляться в такие дебри, однако оторваться от своих мыслей ему решительно не хватало воли.
Черт побери, а если бы такая женщина вдруг полюбила его или хотя бы просто ему доверилась? Можно представить, как это было бы здорово. Хартли уже успел оценить многогранность ее натуры: застенчивая, но сексуальная, разумная, но мечтательная. Огонь тела и доброта души — сочетание, о котором мечтает каждый мужчина, но которое почти не встречается в жизни. Женщина с чувственным телом и любящим сердцем.
Остановись, приятель! — оборвал Хартли свои мечтания. Этак ты начнешь штудировать поваренные книги и бегать с кастрюльками. Лучше припомни: когда ты в последний раз был с женщиной? То-то же. Сейчас тебя возьмет за душу любая. Хотя, сказать по правде, Хартли в этом сомневался. Он понимал, что вряд ли сможет теперь забыть Сью. Он нутром чувствовал родство их натур, какую-то невыразимую словами душевную близость.
Хартли усмехнулся и похлопал по рулю. Где твоя логика, приятель? Вспомни, как ты подтрунивал над своей матерью, когда она ходила к психиатру, или поддразнивал жен друзей, когда они заводили речь об астрологии. И вдруг — «душевная близость», «родство натур»…
Он снова взглянул на дверь Сью. Бритоголовый гигант медленными тяжелыми шагами спускался по ступенькам. Судя по тому, что из одежды на нем были лишь спортивные брюки, а в руках ничего, кроме кастрюли, не было, он жил по соседству со Сью.
— Нет большего преступления, чем злорадствовать над безнадежно влюбленным, — пробормотал Хартли.
Он огляделся вокруг. В окнах домов отражался свет уличных фонарей, и Хартли на какой-то миг показалось, что все эти окна-глаза разом уставились на него. Он занервничал, почувствовал беспокойство, которое после злополучного выстрела нападало на него всякий раз, когда его окружали люди. Если бы не усилия психотерапевта, Хартли, наверное, так и остался бы затворником. Но сейчас Хартли одернул себя: не скрипи, парень. За этот год ты прошел долгий путь. Вспомни-ка, как вчера ты сидел на ринге в орущей шумной толпе, — и хоть бы что.
