Джилл Уилбер - Верный расчёт
Ральф отпустил ее. Ингрид забилась в самый дальний угол, но этого было недостаточно. Она одернула блузку. Руки тряслись, легкие судорожно хватали воздух.
Ральф смотрел на нее во все глаза.
— Вы сами хотели, чтобы я прикоснулся к вам. Станете отрицать?
Она отвела волосы от лица, лишившись возможности спрятаться за ними. Пусть Ральф — особа княжеской крови, а она никто, но тут они равны. Он имеет право знать в чем дело. Вот только почему у него такой грозный взгляд? Она вспомнила висевший в галерее замка портрет одного из предков Ральфа. Этот взгляд снова вызывал в ней желание, снова искушал ее.
— Да, хотела. Но не должна была давать себе волю.
Он потер подбородок.
— Но почему? Какого черта? Мы оба свободны. — Его взгляд стал более пристальным. — Вы ни с кем не связаны, нет? Может быть, с отцом Эрни?
Должно быть, выражение ее лица говорило само за себя, потому что Ральф смягчился.
— Я должен был подумать об этом раньше. Он очень обидел вас, Ингрид?
— Это не ваше дело.
— Нет, теперь мое. Если бы вы не ответили на мой поцелуй, я бы понял, что не нравлюсь вам. Но этот поцелуй выдал вас с головой. Нас влечет друг к другу. Вы поняли это с первого взгляда — так же, как и я сам. Так что вопрос был лишь во времени. И вы тоже знали это, верно?
Она кивнула, не пытаясь лгать. А потом, тщательно выбрав слова, сказала:
— Отец Эрни никогда не любил меня.
— А вы не знали этого, пока не забеременели? — Его длинные пальцы судорожно стиснули руль. — Ингрид, я бы не смог так обойтись с вами.
Убежденность, звучавшая в голосе Ральфа, заставила ее на мгновение забыть о том, как он обошелся с ее сестрой. Убедил ее в том, что любит, переспал с ней и бросил, когда она сказала, что носит его ребенка.
— Это неважно, — без всякого выражения сказала она. — После рождения Эрни я поклялась не иметь дела с мужчинами. По крайней мере, пока мальчик целиком зависит от меня.
Он молча барабанил пальцами по рулю.
— Это очень благородно. Вас можно понять. — И тут Ральф бросил на нее обжигающий взгляд. — А если до тех пор вы узнаете, что такое любовь? Что вы сделаете? Пройдете мимо, зная, что она больше не вернется? Пожертвуете ею ради того, чтобы соблюсти собственную странную клятву, которая может не пойти на пользу вашему сыну?
Ингрид взвилась.
— Вы понятия не имеете о том, что пойдет на пользу моему сыну!
— А вы имеете? Сомневаюсь. Если вы будете держать мальчика в своем душном женском мирке, это не вернет вам то, что забрал его отец.
Его дерзость заставила Ингрид потерять дар речи. И этот человек судит ее? Да какое он имеет право?
— Эрни никого мне не заменяет. Нам с ним и так хорошо. — Во всяком случае, было хорошо. Пока не появился ты, с отчаянием подумала она.
— Я не позволю положить этому конец, — предупредил Ральф. — Нельзя отказываться от того, что нас связывает.
— Нас ничто не связывает. — Черта с два!
— Мы обсудим это завтра, когда я поведу Эрни запускать змея. Я дал ему обещание и сдержу слово.
Она обязана отказать. Ради сына и ради себя самой.
— Нет. Я поведу его сама.
Она увидела, что Ральф тяжело вздохнул.
— Я не так легко сдаюсь. Я понимаю, что отец Эрни причинил вам страдания, но я не он и буду обращаться с вами совсем по-другому.
— Почему мы не можем просто работать вместе и оставить все как есть? — взмолилась она.
— Я задавал себе тот же вопрос и до сих пор не нашел ответа. Мне ясно одно: много лет я позволял себе только физические связи и впервые захотел чего-то большего. Все изменилось в тот день, когда я познакомился с вами и вашим сыном. Но если вы честно скажете, что не хотите этого, я приму приговор. Мы будем работать вместе, как будто этих последних минут не было, и никогда не узнаем, чем могли бы стать друг для друга.
Он не станет ей никем — она этого не допустит. Она не хочет жить так, как жила мать, продолжавшая любить человека, который клялся любить ее, но начал изменять сразу же, как только остыл пыл первой страсти. Все, что она знает о Ральфе, говорит, что он из той же породы. Риск слишком велик.
Ингрид повернула голову, и рука Ральфа погладила ее пылающую щеку. Этого прикосновения было достаточно, чтобы слова, уже возникшие в ее мозгу, так и не слетели с губ. Ральф долго молчал, а потом слегка улыбнулся.
— Я так и думал. Могу поручиться, что вы приняли правильное решение. Не буду обещать не торопить событий. Наша взаимная тяга слишком сильна. Но зато обещаю другое: я буду обращаться с вами совсем не так, как отец Эрни.
— Почему вы так в этом уверены? — не удержалась Ингрид. Ральф не знает этого, но, поскольку именно он отец Эрни, он не может обращаться с ней по-другому. О Господи, почему она не отказала ему, когда появилась такая возможность? Почему?
Ральф погладил ее по волосам и снова взялся за руль.
— Потому что я знаю себя. То, что вам известно обо мне, Ингрид, лишь видимость. Прислушайтесь к своему сердцу.
Она так и сделала. И чем это кончилось? Молчание — знак согласия. Но связь с ним — худшее, что может быть на свете. Нужно было поступить совсем наоборот. Чем ближе они станут, тем легче ему будет узнать тайну Эрни. И что тогда? Ральф мог смотреть сквозь пальцы на рождение ребенка, но это не значит, что он не захочет сделать Эрни своим наследником. Особенно теперь, после смерти Урсулы. О Господи, что она наделала?!
Но брать свои слова назад поздно. Ральф завел двигатель, выехал на дорогу и стал изучать будущую трассу Тур д'Оберхоф с таким видом, словно никакого поцелуя не было. Она слышала какие-то слова о трибуне на поляне, но была слишком занята своими мыслями, чтобы обращать на них внимание. Ингрид отчаянно надеялась, что произойдет чудо и завтра Ральф не придет к Эрни, чтобы вместе запускать змея.
6
Ей следовало бы знать, что чудес не бывает. Ингрид мрачно убирала со стола. Эрни взгромоздился коленями на табуретку и смотрел в окно на зеленую лужайку. Внезапно он спрыгнул и побежал к двери.
— Он здесь! Барон Бамберг здесь!
— Эрни, подожди.
Но ребенок уже настежь распахнул входную дверь, не дав Ингрид прийти в себя.
Взгляд Ральфа говорил, что он по достоинству оценил ее синие брюки, рубашку в синюю и белую полоску и синюю ленту, перехватывавшую рыжие кудри. Ингрид говорила себе, что наряжается вовсе не для его удовольствия. Но теперь ее охватили сомнения.
— Герр Барон, сейчас я принесу змея! — радостно воскликнул мальчик.
Ральф опустился на корточки, две темноволосые головы сблизились, и Ингрид затаила дыхание.
— Называй меня Ральф. Ведь мы с тобой уже подружились, верно?
