Лора Райт - Немного сумасбродства не помешает
Произнеся эти слова, она поняла, что говорит не то. Он не нравился ей, уже нет, так нельзя сказать. Она была на седьмом небе, она была без ума от него…
Он озабоченно смотрел на нее:
— Что не так? Что с тобой? Все в порядке?
Кэрри кивнула.
— Ты уверена? — Он обнял ее и сильно прижал к себе. — Ты печальна. Из-за того, что было сегодня?
Она поцеловала его, тронутая его вниманием:
— Нет. Но раз ты заговорил об этом, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня. Для моей мамы.
— Для тебя.
— Спасибо.
Он помолчал, продолжая прижимать ее к себе. Потом, очень мягко и осторожно, спросил:
— Почему ты не сказала мне, Кэр?
— Я тебе о ней говорила.
— Только о том, что она художник.
— Я не знаю, — она немного отодвинулась.
— Болезнь Альцгеймера — это же масса проблем!
— Это я знаю. Поверь мне, Трент…
— Я не ругаю тебя, родная, — мягко сказал он. — Я беспокоюсь о тебе. Если бы знал, мог бы помочь и раньше.
Она обняла его шею и притянула к себе, чтобы поцеловать. Как же неправильно она судила об этом человеке!
— Эй, — прошептал он где-то рядом с ее ртом. — Можно мне спросить еще одну вещь?
— Конечно.
— О твоем отце.
Она застыла в его руках и поняла, что он это почувствовал.
— Так что с ним?
— Почему ты не сказала мне, что он вас оставил?
Значит, у матери вчера было несколько моментов просветления в присутствии Трента.
Она постаралась немного высвободиться из его рук. Но Трент не дал ей сделать это. Крепко держал. Она перестала бороться и быстро произнесла:
— Та же причина, по которой я не говорила тебе о состоянии мамы. Слишком все личное.
— Слишком личное?
— Наш брак предполагался как деловое соглашение, как некая взаимовыгодная сделка. Ничего личного, ничего имеющего отношения к сексу и тому подобного не предполагалось.
— Но получилось по-другому. — Он отпустил ее и сел. — Я хочу, чтобы так и было, Кэрри.
Она повернулась и посмотрела на него, сомневаясь, что не ослышалась. Он кивнул:
— Ты должна говорить мне все.
— Не знаю, могу ли я согласиться с этим, Трент, — блеснула глазами Кэрри.
— Почему?
— Один год. Это все, что мы обещали друг другу, — в этот момент ей очень хотелось защитить себя. — Если бы мы были настоящей супружеской парой, с общим прошлым, с надеждами на будущее… Все это удивительно, ты удивителен, но… это не надолго… И не важно, что я чувствую к тебе…
— А что ты чувствуешь ко мне?
Она покачала головой. Нет. Нельзя. Ни в коем случае она не скажет ему, что влюбилась в него. По-настоящему. Пока он не скажет это первый. Если когда-нибудь это вообще произойдет…
— Неважно, что я чувствую к тебе, но честно, я не знаю, могу ли доверять тебе.
— Кэрри…
Зазвонил мобильный телефон Трента. Они молча смотрели друг на друга.
— Послушай, — кивнула на мобильник Кэрри.
— Да. Что? Ладно, прекрасно, — ответил Трент по телефону и выскользнул из постели. — Я должен уйти.
— Уже ночь, — Кэрри вдруг почувствовала, что ей очень холодно.
— Я знаю.
— Все в порядке?
— Да. Не о чем беспокоиться, — он быстро оделся.
Кэрри наблюдала за ним:
— Ты не очень мне доверяешь, не так ли?
Он подошел и поцеловал ее в губы.
— Будь здесь, когда я вернусь.
Она вздохнула. Им еще предстоит многое преодолеть. Ей и ее мужу. Каждый из них хочет получить от другого именно то, что сам не очень-то готов дать — доверие. Но после сегодняшнего вечера, когда они были так близки, как это только возможно между двумя людьми, все будет иначе, совершенно иначе. Все, абсолютно все, изменится. Должно измениться.
Возможно, именно их взаимное доверие и станет частью этих перемен.
Ее прошлое, ее отец. Настоящее Трента, к которому он бежит сейчас среди ночи.
И она кивнула:
— Я буду здесь.
Глава восьмая
— Надеюсь, у вас нашлась чертовски важная причина, чтобы просить меня прийти к вам среди ночи.
Детектив Арнольд Макгрей, вытащив изо рта зубочистку, обратился к Тренту и его новому адвокату Джерри Девлину, которые сели напротив него.
— Мне совсем не улыбается напрасно тратить ваше время и отрывать вас от вашей очаровательной молодой жены.
— Тогда чего вы хотите? — поморщился Трент.
— Показать вам вот это, — детектив передвинул по столу листок бумаги Тренту и Девлину. — То письмо с угрозами, которое вы получили, было похоже на это?
Трент внимательно просмотрел страницу:
«Один миллион.
Счет банка Гранд Кайман.
Неделя на размышление».
Следующая строчка заклеена черной полоской, вероятно, это сделали уже в полиции, и Тренту было не видно, чем грозили этому адресату.
— Да. Мое выглядело точно так же.
— Хорошо. Это нас и интересовало.
— Почему же вы не спросили об этом в прошлый раз, когда я у вас был? Кстати, тогда был день…
— Тогда мы считали, что время еще неподходящее.
— Середина ночи — подходящее время?
— Мистер Тенфорд, пожалуйста, — Девлин примирительно положил руку на плечо Трента.
— Да, пожалуйста, полегче, мистер Тенфорд, — продолжал детектив, — возбужденные свидетели в полицейском участке… — в этот момент он увидел что-то в окне за спиной Трента. — Извините меня, я на минуту, — и вышел.
— Конечно, почему же нет? — пробормотал Трент. — Это смехотворно.
— Да, — признал Девлин, — но, похоже, они понимают, что вы тут ни при чем. Давайте не будем возмущаться и спорить. Мы же не хотим, чтобы говорили, будто АМС не сотрудничает с полицией.
— Чудесно, — выдавил Трент.
— Попытаюсь поговорить с детективом, вряд ли вы можете еще в чем-то помочь ему.
— Хорошо бы.
Девлин пошел искать детектива.
Несколькими минутами позже в комнату вошел человек средних лет с очень знакомым лицом.
— Трент, привет! Как ты?
Этот капитан полиции оказался давним приятелем семьи Тенфордов. Трент обменялся с ним рукопожатием.
— Спасибо, Майк. В данный момент немного устал.
— Извини, но, боюсь, вызвать тебя было необходимо.
— Что делать…
— Дело медленно продвигается, на нас давят со всех сторон. Только между нами, — он перешел на шепот, — у нас есть основания полагать, что смерть Мэри Эндикот не была самоубийством.
— Что? Как? Почему? — с ужасом спросил Трент.
— Большего я не могу сказать. Но спасибо, что ты пришел среди ночи. Пожалуйста, родителям от меня привет.
— Спасибо, передам.
— И мои поздравления с твоей женитьбой. Никогда не думал, что доживу до этого дня. Должно быть, она какая-нибудь совершенно особенная.
