Энн Вулф - Мисс хочет приключений?
Что ж, в этой ситуации ей остается только сидеть и ждать у моря погоды. Точнее, у озера. Хорошо еще, если в нем не водятся крокодилы. Сонда проклинала Кэрри, который оставил ее одну и ушел без предупреждения. Мог бы и догадаться, что девушке будет не по себе одной в диком лесу на совершенно незнакомом острове…
— Доброе утро, — услышала она голос Кэрри.
— Для кого-то — доброе, а кто-то проснулся и страшно испугался, увидев, что вас нет! — накинулась на него Сонда. Злость, правда, испарилась сразу же, как только она услышала его голос. Слава Богу, вернулся. Но для острастки отругать его все-таки следовало. — Могли бы и разбудить! Думаете, приятно проснуться черти где, в полном одиночестве?
— Я просто не хотел прерывать ваш сон, — обиделся Кэрри. — К тому же уходил я совсем ненадолго. Здесь, неподалеку, пресноводное озеро — в нем чистая вода, которая нам очень не помешает. Между прочим, на Мадагаскаре серьезные проблемы с пресной водой. Ее здесь очень мало. Большинство малагасийских женщин занято тем, что каждый день роет ямы на берегу моря и добывает из них воду — ужасно мутную и не совсем пресную, но все же… Я же принес отличную воду из источника, а вы на меня накинулись, как жена со скалкой!
— Ну это уж слишком! — «Жена со скалкой» окончательно вывела Сонду из себя. — Я безмерно благодарна вам за пресную воду, но оставлять меня одну-одинешеньку в этом Богом забытом месте…
— Успокойтесь, Сонда. — Только дурак считает, что последнее слово должно быть за ним, а умный прекратит бесполезный спор в самом его начале. Сейчас Кэрри хотелось быть умным. — Давайте лучше завтракать. Обещаю, что в следующий раз предупрежу вас, даже если отойду в кусты на две минуты.
Сонда умылась, причесала растрепанные волосы и почистила зубы. Кэрри осуждающе смотрел на то, как она расходует драгоценную воду. Наверное, она думает, что для него не составляет труда таскаться с канистрами до озера и обратно. Дорога туда не такая уж и близкая.
Неужели она не могла умыться водой из озера, которое находится в двух шагах от палатки? А без чистки зубов несколько дней можно и потерпеть… Вот они, избалованные дамочки. Привыкли к тому, что все для них и ради них… А ты корячься, только и знай, что воду таскать. Малагасийские женщины разорвали бы ее на кусочки, увидев такое кощунственное обращение с водой…
Они позавтракали бутербродами и кофе, воду для которого Кэрри согрел на примусе. Сонда обиженно молчала — никак не могла забыть «жены со скалкой». Наверное, Кэрри не знал, что это для нее — одно из самых страшных оскорблений. Когда Сонда слышала это выражение, ей сразу же представлялась этакая беременная растрепа в халате и с бигуди на голове, которая постоянно всем недовольна, брюзжит и пилит своего мужа, а заодно и всех его друзей… Фу! Отвратительная картинка.
Кэрри словно догадался, о чем она думает, и спросил:
— На что вы так обиделись?
— «Жена со скалкой», — честно ответила Сонда, — ужасное выражение. Мне казалось, что никто обо мне так не скажет.
— Бросьте дуться. Во-первых, я пошутил. Вы совершенно не похожи на жену, тем более со скалкой. Во-вторых, это было образное выражение — я не имел в виду ничего конкретного. Так, к слову пришлось.
— А почему я не похожа на жену? — поинтересовалась Сонда. — Вообще-то в скором времени я собираюсь ею стать.
— Вам честно ответить? — серьезно спросил Кэрри.
— Нет, — съязвила Сонда. — Я спрашиваю для того, чтобы вы мне соврали.
— Я с великим трудом представляю вашего жениха, а мужа, извините, совершенно не могу представить. Вы производите впечатление женщины, которой не нужен никто, кроме нее самой.
— Вы хотите сказать, что я — эгоистка?
Сонда хотела было вспылить, но поняла, что он говорит чистую правду. Эрик… Она прекрасно прожила бы и без него, если бы не чувствовала потребности заполнить пустоту в душе, разрастающуюся с каждым годом все больше и больше. Эту пустоту надо было чем-то заполнить, но пока Сонда не знала, чем именно. Поэтому тыкалась, как слепой котенок…
— Не совсем так. — Кэрри серьезно посмотрел на нее. Он всегда смотрел в глаза людям, с которыми говорил о важных вещах. — Но очень близко к тому. Честно говоря, я не могу в вас разобраться до конца. Вы хотите многого, но боитесь показать, что этого хотите. И при всем вашем желании взять, вы не готовы дать взамен, оторвать что-то от себя. Возможно, поэтому вы и скрываете свои желания от других — чтобы не показаться эгоисткой. Мол, мне от вас ничего не нужно, но и вы от меня тоже ничего не получите… Правда, все это — лишь мои догадки. Разобраться в себе можете лишь вы сами, но, мне кажется, вы не слишком торопитесь это делать.
— Может, вы и правы. Я действительно не тороплюсь. И потом, я ненавижу самокопание — оно никого до добра не доводит. К тому же, на мой взгляд, это — высшая форма проявления эгоизма.
Здесь я с вами не соглашусь. Узнав больше о себе, о своих способностях, вы — я не имею в виду именно вас, скорее человека вообще, — можете больше дать окружающим. Поделиться своим опытом, лучше, конечно, положительным, а не отрицательным, — усмехнулся он. — Открыть свои способности и сделать так, чтобы они приносили пользу другим, а не только вам, задача не из легких. И, согласитесь, это мало похоже на «высшую форму проявления эгоизма».
— Да, пожалуй. — Сонда почувствовала, что ей становится все интереснее разговаривать с этим мужчиной. Он был очень убедителен, но не навязывал свою точку зрения. И совсем не выглядел нахалом, каким она увидела его тем злополучным утром. Хотя… тогда и она была далеко не на высоте. — Но сколько времени уйдет на это самокопание, прежде чем, простите за тавтологию, вы докопаетесь до собственных недр… У кого-то на это может уйти вся жизнь.
— Возможно. Наверное, нужно отметать лишнее и искать главное. Вся соль заключается в том, чтобы отличить это лишнее от главного и не перепутать их. Иначе весь процесс — псу под хвост… — Кэрри взглянул на часы и то, что он увидел, заставило его отставить в сторону недопитый кофе и подняться с земли. — Заболтался, — сказал он с досадой. — Сонда, мне пора идти, а вам придется остаться здесь одной на несколько часов.
— Что? — Сонда не верила своим ушам. Он опять собрался бросить ее одну в этом лесу. — Ни за что не останусь, я пойду с вами.
Начинается… Кэрри потер бровь. Нет уж — придется уговорить ее остаться. Задача не из легких, но стоит попробовать.
— Сонда, поймите, вы будете только мешать мне. Черт его знает, что может произойти.
— Вот именно этого я и боюсь. С вами что-то произойдет, а я останусь в лесу. Мне никогда не выбраться из этого леса, вы понимаете, никогда! Да и кому придет в голову искать меня здесь?
