София Герн - Сумерки в раю
— Думаю, что не такой.
— Возможно… Но не забывай, я и его купил. Дружба дружбой, а служба службой.
— Такого хирурга, как он, примет любой госпиталь, любая больница. У него мировое имя, Андрей, и он это отлично понимает. Не думаю, что им ты можешь так же вертеть, как мной. Но меня ты поставил в безвыходное положение. Пока. И все равно я надеюсь, что у тебя хватит совести не принуждать меня ни к чему…
— Надейся. — Он ухмыльнулся: — Уверен, ты еще сама меня об этом попросишь. В конце концов, вспомни, что судьба маленькой девочки в моих руках. Я могу просто не оплатить эту дорогостоящую операцию и реабилитационный период, который в моем, — сделал он ударение на слове «моем», — госпитале стоит огромных денег. Вот так.
— Но операция завтра! — воскликнула Алена.
— Я могу все отменить, — спокойно сказал он. — Дай-ка мне телефон, он у тебя, кажется, под задницей. Позвоню Антону, пока еще не поздно.
— Нет! Нет… — прошептала она, не веря собственным ушам. Его цинизм, его откровенное хамство ее убивали. Голова шла кругом. Она даже представить не могла ничего подобного.
— Хорошо, уговорила, — Богородский отбросил в сторону мобильник, — но обещай быть хорошей девочкой. А я обещаю, что буду вести себя с тобой, э… корректно. Как смогу.
— Обещаю, — обреченно кивнула она.
— И о своем докторе забудь. Он не для таких, как ты, а ты не для таких, как он. Ладно, можешь идти. Сегодня не буду тебя больше мучить, чтобы ты не подумала, что я какой-то там садист. Ты еще оценишь меня как мужчину, девочка, и, клянусь тебе, останешься довольна. Если правда то, что мне рассказывал Громов. Ты ведь любишь сильных мужчин? Иди и выспись хорошенько.
Алена вышла из библиотеки и долго бродила по лабиринту комнат и коридоров, пока не вышла через какой-то небольшой круглый зал на галерею. Ее никто не удосужился проводить, но она была этому только рада. Еще не хватало, чтобы его челядь увидела ее слезы, которые она не могла больше сдержать. Рядом с ней не было подруги, которая ей могла бы что-нибудь посоветовать, утешить, в конце концов. Как же ей не хватало Майи! Может быть, позвонить ей? Нет. Не стоит. Сама попала в эту глупую, пошлую ситуацию, самой и расхлебывать. Какую же подлую шутку сыграл с ней ее темперамент! И все это произошло потому, что Алена так давно не получала удовлетворения. Да, Алексей почти все время оставлял ее на пике возбуждения, она была голодна, голодна, как волчица, и бросилась на первую попавшуюся приманку. Что теперь делать? Богородский ее в покое не оставит. Хорошо еще, что виза всего на месяц. Но как этот месяц прожить?! И еще придется работать. Хотя работа, может быть, и кстати. Не останется времени на мучительные размышления. Но о докторе Раушенбахе ей придется забыть. Забыть? Как бы не так!
Она почти вбежала в свою комнату и принялась искать сумочку, с которой была в день их знакомства. Вот она. А вот и его визитная карточка. Алена уже почти решилась и стала набирать его номер, но тут вспомнила, что завтра у него ответственный день и что вряд ли стоит его беспокоить ночью. К тому же кто знает, как он отреагирует на ее звонок? Да, они прекрасно провели время, да, она ему явно нравится, но разве не сказал ей Богородский, что Антон отъявленный бабник? С другой стороны, почему она должна верить Андрею? Потому что он действительно много лет знает Раушенбаха? Но он заинтересован в том, чтобы между ней и доктором ничего не было. Богородский собственник, и если ему пришла в голову мысль сделать ее своей любовницей, пусть и ненадолго, то вряд ли он захочет с кем-то делиться.
Алена села перед вычурным зеркалом в резной раме и стала расчесывать волосы. Она пыталась успокоиться и начать мыслить здраво. Она попалась. Это ловушка. Но кто сказал, что из капкана есть только один способ выбраться — перегрызть себе лапу? Ни за что. Она пока сделает вид, что приняла «ухаживания» Богородского. Ухаживания! Она горько усмехнулась. Это самые настоящие домогательства, за которые, начни он так себя вести с любой американкой, его немедля отдали бы под суд. А у нее такой возможности нет. Ладно. Она все-таки поговорит с Антоном. Он кажется порядочным человеком и не может отнестись к ней равнодушно. Хотя они с Богородским повязаны общим делом. Пойдет ли он наперекор владельцу госпиталя, где работает? Большой вопрос. Алена почти успокоилась. И сказала себе самой знаменитую фразу: «Подумаю об этом завтра!» После чего медленно разделась, приняла ванну с ароматной пеной, смывая с себя пыль и мелкий песок, набившийся между пальцами ног, и легла спать. Как ни странно, заснула она почти мгновенно и спала без сновидений. А утром не испытала ни малейшего смущения, когда в дверях появилась невозмутимая горничная с кофе и свежими круассанами. Правда, говорить она с ней не стала. Девушка слишком обязана своему хозяину, и вообще, где гарантия, что он не оприходовал хорошенькую кореянку?
Человек предполагает, а Бог располагает. Именно это пришло Алене на ум, когда они со съемочной группой вернулись на виллу после тяжелого дня и узнали, что господин Богородский срочно отбыл на несколько дней в Вашингтон. Что там у него были за дела, никто даже предположить не мог, да особенно и не стремился. Все просто расслабились и решили провести время как можно плодотворнее. В том смысле, что отдохнуть на полную катушку.
Алена виделась с Антоном мельком, и он успел ей сообщить, что операция прошла нормально, сейчас девочка находится в специальном боксе, ей еще будут колоть препараты, понижающие иммунитет, чтобы не произошло отторжение донорского материала, поэтому навестить Катю пока не удастся. Юре удалось снять саму операцию, это был поистине захватывающий процесс, потрясающие кадры. Но Алена там не присутствовала. Оператору позволили съемку только по настоятельной просьбе Богородского. Ему-то здесь ни в чем отказать не могли.
Антон напомнил Алене об их планах на выходные, и она не решилась поговорить с ним о своих проблемах, решив, раз уж так сложилось и Андрея не будет в эти дни, что разговор можно перенести. Она не собиралась отказываться от прогулки на яхте доктора Раушенбаха ни в коем случае. Тем более что случай ей благоволил. Она даже рассматривала его как добрый знак и заметно повеселела. Единственный момент стоило предусмотреть: обслуге знать, где она будет, не обязательно, а вот коллег стоит предупредить. Особенно любящую потрепаться Веру. Но тогда придется ей все рассказать. Этого не хотелось. Но другого выхода не было.
Они отправились пробежаться по магазинам на Беверли Хиллз, с удовольствием облачившись в простые голубые джинсы, непритязательные топики и плетеные сандалии. Такой вид не привлекал к ним внимания, и они с удовольствием растворились в пестрой толпе таких бодрых и очень здоровых на вид, спортивных, подтянутых, белозубых американцев. Вера и Алена гуляли, заходили в магазины, сидели в открытых кафе, пили легкие коктейли, а машина с вездесущим Федором следовала за ними по пятам. Это оказалось даже удобно, потому что было куда свалить сумки и пакеты, чтобы чувствовать себя, как выразилась Вера, «белыми людьми». Они сидели в очередном баре и потягивали «кюрасо», когда Алена решилась:
