Сьюзен Мейер - Уйти, чтобы вернуться
Джош подумал, что это были подходящие слова для завершения разговора, и когда он подался вперед, чтобы поцеловать ее, он знал, что она не будет против.
Сейчас он скажет ей все.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда их губы соприкоснулись, Оливия одновременно испытала несколько ощущений. Твердость его мышц, жар его кожи, аромат его одеколона. Но помимо всего этого она чувствовала, что они все делают правильно. Наяву все оказалось даже лучше, чем в самых смелых ее мечтах. И это была веская причина, чтобы остаться.
Но ей хотелось большего. Хотелось, чтобы их отношения перешли на следующий уровень.
И Джош словно прочитал ее мысли. Не отрывая от Оливии своих губ, он повалил ее на диван и лег сверху. Его рука скользнула под ее топ, опустила бретельку бюстгальтера, накрыла грудь.
Оливию захлестнула огненная волна. Дыхание перехватило, она не могла пошевелиться. Поцелуи и ласки Джоша становились все более настойчивыми, и она упивалась каждым его прикосновением.
Вдруг он отстранился и уставился на нее расширившимися от изумления глазами.
– Что мы делаем?
Оливия молча смотрела на него. Казалось, она потеряла дар речи. Наконец ей удалось вымолвить:
– Может, лучше сам мне скажешь?
Вздохнув, он встал с дивана и помог ей подняться.
– Я не знаю, и в этом все дело. Поэтому было бы неправильно продолжать, пока мы во всем не разберемся.
– Хорошо, – ответила Оливия, борясь с разочарованием, хотя в глубине души знала, что он прав.
Их чувства друг к другу изменились, и она не была готова рисковать ими, заставляя Джоша делать то, к чему он не был готов.
– Я не хочу причинять тебе боль, Лив, – сказал он, отодвигаясь назад. – Если мы поторопимся, один из нас будет страдать. Не думаю, что мы поступаем правильно.
Оливия улыбнулась.
– Все в порядке, Джош. Я не такая уж и хрупкая.
Стараясь выглядеть спокойной, она огляделась по сторонам. Ложиться спать еще слишком рано. Впрочем, она все равно не смогла бы уснуть, не зная, как ей вести себя с Джошем утром. Им нужно было чем-то заняться, что восстановило бы хрупкое равновесие между ними.
– Не хочешь поиграть в карты? – мягко произнесла она.
Он тяжело вздохнул.
– Можно.
– Где у тебя карты?
– В комнате для отдыха.
Они прошли в небольшое помещение в задней части дома. Столик для игр стоял напротив стеклянной двери, ведущей во внутренний дворик. Оливия нашла карты в ящике шкафа, который стоял между стеллажами с книгами.
– Во что будем играть? – спросила она.
– Может, в пинокль? – предложил он, не уверенный, знает ли она эту игру.
– С удовольствием.
Первые полчаса Оливия проигрывала, потому что не помнила всех тонкостей игры, но затем ей начало везти, и она сравняла счет. Они оба так увлеклись игрой, словно и не переживали совсем недавно весьма непростое для обоих время.
– Я могу остаться еще на день, – сказала Оливия, изучая свои карты.
– Ты уже говорила.
– Да, – рассеянно согласилась она.
– Ты уверена, что хочешь этого? – тихо спросил Джош.
Судя по его тону, речь шла не о ее предстоящей работе, а о продолжении их отношений. Понимая, что сдаваться было еще рано, Оливия ответила:
– Да, я уверена.
Он встретился с ней взглядом. Его глаза потемнели от неудовлетворенного желания.
– Хорошо.
Глядя в эти два бездонных черных озера, Оливия едва удержалась от того, чтобы не сглотнуть. Сейчас не время сдаваться. Оливия знала, почему осталась. Знала, что их физическая близость неизбежна. Знала, что хочет этого не меньше, чем он, и не собиралась притворяться.
– Хорошо, – кивнула она.
Это словно подтвердило их немое соглашение, и они продолжили играть в карты. Через несколько минут Джош сказал:
– Поскольку тебе завтра утром не нужно будет идти на работу, можешь заниматься весь день чем хочешь.
– Я смогу подольше поспать, – произнесла она так, словно это было для нее чем-то непривычным.
– Да.
– Не могу в это поверить.
Джош оторвался от своих карт и удивленно посмотрел на нее.
– Почему?
– Последние пять лет я работала каждый день. На следующее утро после окончания колледжа я пошла на свою первую работу. Переходя в «Хилтон-Купер-Мартин-Фудз», я тоже не делала перерыв. Поскольку мне пришлось отрабатывать еще месяц в юридической фирме, я даже не могла взять выходной.
– И ты сразу перешла с одной работы на другую?
Пожав плечами, Оливия робко улыбнулась.
– Вот и вся моя биография.
Это взволновало его больше, чем неожиданно возникшее желание заняться с ней любовью на диване в гостиной. Она вовсе не имела в виду, что легкомысленно ко всему относилась. Просто судьба часто не давала ей времени на раздумья. Как и он сейчас.
В одиннадцать Оливия пошла к себе. Джош остался внизу и проверил, заперты ли окна и двери. Когда он проходил мимо двери ее спальни, вожделение напомнило о себе, но он его проигнорировал. Джош не был уверен в своих чувствах и поэтому не хотел заходить слишком далеко. Последнее, чего он хотел, – это причинить боль Оливии. Что бы она там ни говорила, она была очень ранимой и любой неправильный шаг мог травмировать ее. Он должен был твердо убедиться, что она действительно хочет близости с ним.
Конечно, разница в возрасте и ее скорый отъезд не позволяли надеяться на что-то постоянное. Оливия должна знать, что между ними возможна лишь кратковременная связь. Судя по тому, что она решила задержаться еще на день, она была не против.
И Джоша это тоже вполне устраивало.
На следующее утро он рано встал, позавтракал в одиночестве, один поехал на работу. Так происходило из дня в день в течение пяти лет, но сегодня это воспринялось им как что-то странное, неестественное. Стремясь успокоить себя, Джош объяснил это тем, что начал привыкать к присутствию Оливии в своем доме, в своей жизни.
Посмотрев на часы и обнаружив, что пришло время ленча, он расстроился, что ему придется есть одному.
Наверное, он сходил с ума. А может, просто устал от одиночества?
Как-то не укладывалось в голове – он ведь привык к одиночеству, но, видимо, это было не так. На него снова нахлынули печальные воспоминания о Кэсси.
Ее внезапная смерть подкосила его. Он не отрицал этого. Также он не отрицал того, что уцепился за возможность вернуться домой, когда Хилтон предложил ему место в своей компании. Никто из его родных даже и не подозревал, что скрывалось за его желанием покинуть Нью-Йорк. Сам Джош думал, что возвращение домой вернет его к жизни. Однако ничто не в силах было заполнить его душевную пустоту.
Но годы шли. Жизнь постепенно вошла в спокойную колею, и он научился жить без женщины, которую любил больше всего на свете. Осталась лишь тупая боль, которая иногда прорывалась наружу. Лучшим спасением от нее было уйти с головой в работу, что он и делал.
