Патрисия Тэйер - Солнце взойдет
— Так, — суетилась Клэр. — Холт, Кори и Ли сядут здесь, а мы здесь.
В центре стола красовалась большая кастрюля с жареным мясом и корзинка с выпечкой. После краткой молитвы все приступили к еде. Атмосфера за столом царила непринужденная, разговор затрагивал самые разные темы. После десерта Тим предложил Кори подняться на чердак и поискать там настольные игры и игрушки. Кори с энтузиазмом одобрил его предложение.
— Из того, что мне стало известно, вы собираетесь стать настоящим фермером, — потягивая кофе, сказала Морган.
— До этого еще далеко, но благодаря Заку Шоу, возможно, скоро я им и стану. Все будет зависеть от отчета, который я получу на следующей неделе.
Морган повернулась к сестре:
— Насколько я помню, ты несколько раз помогала Джону составлять отчет.
— Когда это было. — Ли метнула быстрый взгляд на Холта. — Я тогда еще была ребенком.
— Не слушайте ее, Холт. Она просто скромничает.
— Это ты преувеличиваешь, — возразила Ли, взглядом призывая сестру закрыть эту тему.
На ее счастье, в их разговор вмешалась мать:
— Холт, а на ранчо есть еще работники, кроме Зака?
— Зак пригласил двоих, Джима Бейкерсфильда и Барта Янга.
— Хорошие люди, — кивнула Клэр. — Я очень рада, что вы приняли наше приглашение. Пора бы вам уже начать вылезать из своей берлоги и знакомиться с другими жителями, если вы собираетесь остаться здесь жить.
— Должна сказать, — вмешалась неугомонная Морган, — что удивительно встретить жителя Нью-Йорка, готового поменять жизнь большого города на жизнь в провинции.
— Я родился здесь. — Холт пожал плечами. — Когда мы отсюда уехали, никто не интересовался моим мнением. Думаю, вам известно, что мои родители были женаты и четыре года я жил здесь? Ну так вот, теперь у меня есть шанс самому решать, где я буду жить. И пока я хочу остаться. Мне нравится Колорадо и нравится быть фермером.
— Ваш отец, Джон Ролинс, был бы рад услышать это, — раздался голос Тима. — Он стал мечтать об этом с того самого дня, когда узнал, что у него родился сын.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Ночью Ли не могла уснуть и спустилась на кухню немного поработать над снимками для нового номера. Если и было в ее работе то, что приносило ей немного утешения, так это надежда, что чем больше людей посмотрят на фотографии, на которых запечатлены ужасы войны, последствия стихийных бедствий и голодные дети — особенно дети, — тем больше сочувствующих проникнется состраданием и желанием помочь.
Когда на экране возникли недетские глаза шестилетней Сореи, на ее глаза навернулись слезы. Сирота, потерявшая своих родителей при землетрясении, она жила в палаточном лагере, питаясь теми крохами, которые ей удавалось выпросить или найти.
— Не спится?
Услышав голос Холта, она поспешно смахнула слезы.
— Да так… — Она обернулась и замерла на полуслове. Он стоял, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Из одежды на нем были только низко сидящие джинсы. — Решила поработать, — сглотнув, закончила она. — А ты почему не спишь?
— Я слышал, как ты спустилась вниз, но обратно не вернулась, и решил узнать, в чем дело. — Холт пожал плечами.
— Просто не спится. — Ей не хотелось говорить о себе. — Кажется, мои родители понравились Кори.
— Я тоже так думаю. — Он подошел к столу и внимательно посмотрел на нее. — Что случилось?
Ли чуть натянуто улыбнулась.
— Ничего. Просто с головой ушла в работу. Так, некоторые снимки из последней поездки.
Холт чувствовал, что она что-то недоговаривает, но не мог понять причину этой скрытности.
— Могу я взглянуть?
Пока она сомневалась, он нагнулся над ее плечом и со свистом втянул воздух:
— И все эти снимки сделала ты?
Его глаза впились в экран, на котором были снимки детей. Он не мог от них оторваться. Дети, изнуренные голодом. Дети, с неподвижными пустыми глазами и с крохотной искрой надежды в глазах… Десятки, сотни снимков, сделанных, несомненно, человеком чутким и переживающим чужое горе как свое собственное.
— Ты не можешь спасти их всех, Ли, — вполголоса произнес он. Сев рядом, он обнял ее за плечи.
Она закрыла лицо руками.
— Сколько раз я говорила себе это, но легче мне не становится. И еще Сорея… — Рыдания сотрясали ее тело. — Если бы ты только знал… Я нашла ей убежище, обещала прийти снова. Я хотела забрать ее в Штаты и удочерить, но не успела. Она умерла почти на моих руках.
Ее хрупкие плечи подрагивали в его объятьях под тяжестью невидимой ноши. Холт прижал ее к себе и стал убаюкивать.
— Это не твоя вина.
— Но я обещала ей, я должна была…
— Ты сделала все, что могла. — Он не сомневался в этом, даже не зная всех подробностей. — Если даже ты не смогла ей помочь, этого не смог бы сделать никто. Ты должна верить в это. — Его голос звучал убежденно, и эта уверенность рождала в ее сердце надежду.
— Ты правда так думаешь?
Ком встал в его горле, и Холт просто кивнул. Его взгляд снова упал на монитор. Страх прошел вдоль позвоночника, когда он осознал, насколько опасна ее работа.
— Ты ведь говорила, что у тебя шесть недель отпуска.
— Так оно и есть. На бумаге. Фактически меньше. После празднования годовщины свадьбы родителей я уеду.
— Это нарушение трудового законодательства.
— Может быть, — кивнула она. — Но я смотрю на это под другим углом: тогда я смогу сделать больше снимков.
— Но ты ведь не можешь спасти всех детей!
— Нет, не могу, — с вздохом признала Ли, вытирая слезы. — Но я должна делать хотя бы такую малость. Привлечь как можно больше людей к проблеме голода детей и условий, в которых они живут, и не отворачиваться от их беды, когда мы в состоянии им помочь.
— Ты помогаешь. — Его взгляд задержался на экране. — На твоих фотографиях дети словно живые. И их страдания тоже. От них непросто отмахнуться и нелегко забыть.
— Спасибо. — Она робко улыбнулась. — Это самая большая похвала, которую хочет услышать каждый фотограф.
Холт встал на рассвете. Из комнаты Ли не доносилось ни звука. Кори был уже на кухне, готовил завтрак.
— Доброе утро, Холт. Зак сказал, что вы собираетесь перегонять стадо на другое пастбище. Я убрал свою комнату. Могу я пойти с вами?
— Работа предстоит нелегкая. Ты думаешь, что справишься?
— Зак сказал, что у меня получится, потому что я уже хорошо держусь в седле. К тому же он показал мне, как делать лассо и отбивать теленка от матери. — В его голосе была нескрываемая гордость.
Холт улыбнулся про себя. Мальчик делал успехи, и, главное, ему нравилось учиться.
