Игорь Волознев - Фиктивный брак
— Татьяна… Еще не поздно… Ты должна меня простить…
— Нет.
Совков положил руку ему на плечо.
— Ступай, дорогой. Тебе позвонят, когда понадобишься.
Виктор дернул плечом, сбрасывая с себя его пятерню. Он продолжал не отрываясь смотреть на Татьяну.
— Мы двадцать лет прожили друг без друга. Я схожу с ума, когда подумаю об этом.
— Слишком поздно. Прощай… — Она отвернулась, скрывая выступившие слезы.
Виктор взял Татьяну за подбородок и, приподняв лицо, вдруг коснулся губами ее дрожащих губ.
— Эй! Эй! — закричал опешивший Совков. — Что ты себе позволяешь?
Татьяна вырвалась.
— Это уж слишком!
— Я люблю тебя.
— А я ненавижу! Уходи… — Со сдавленным всхлипыванием, прижимая к лицу платок, она бросилась в гостиную.
Совков яростно запыхтел и распахнул дверь на лестницу.
Виктор несколько мгновений смотрел Татьяне вслед, потом вздрогнул, перевел дыхание, машинально провел рукой по волосам.
— Проваливай, — рявкнул Совков.
Виктор смерил его презрительным взглядом и вышел из квартиры. Совков громко захлопнул за ним дверь. Почти одновременно закрылась дверь Катиной комнаты, которая все это время была чуть приоткрыта…
4
Татьяна вернулась в гостиную словно в каком-то бреду. Она не могла, не в силах была признаться себе, что того Виктора, каким она встретила его двадцать лет назад, больше не существует. И нынешний совсем незнаком ей. Элегантный, обаятельный незнакомец, неожиданно ворвавшийся в ее жизнь и заполнивший все ее мысли. Как она ни старалась, не могла разжечь в своем сердце злобу против него. Наоборот, едва начинала думать о нем, как в груди у нее сладко замирало и по телу пробегала дрожь. Это было странное, непонятное чувство. Татьяна сидела в кресле, глядя перед собой, и ей казалось, что на губах еще стынет поцелуй Виктора.
— Каков нахал, а? — Совков раскрыл чемодан и, порывшись в нем, извлек бутылку коньяка. — Его гонят в шею, а он целоваться лезет! Видал я нахалов, но таких… У тебя открывалка есть?
— Что? — пробуждаясь от задумчивости, Татьяна вздрогнула, непонимающе посмотрела на него.
— Я говорю: открывалка есть?
— Есть.
— Принеси, будь добра. И чего-нибудь закусить. Вспомним, Танечка, Крым, Феодосию, ресторанчик над морем. Пусть это будет вечер приятных воспоминаний.
Татьяна встала и прошла на кухню. Открыла холодильник, достала салат, масло. Позади нее послышались осторожные шаги.
— Мама… — Дочь остановилась у стола и глядела на нее широко раскрытыми глазами. — Разве вы с Виктором Владимировичем… муж и жена?
— Ступай к себе, — нервно отрезала Татьяна. — После поговорим.
— А кто этот лупоглазый, который выставил Виктора Владимировича за дверь?
— Мой знакомый. Он проездом в Москве. Ступай к себе, говорю, и не высовывайся пока.
Катя отошла к кухонной двери. Ее глаза так и светились любопытством. Видно было, что она с трудом удерживается от очередных вопросов.
Татьяна с подносом прошла мимо нее в гостиную.
— Кстати, подслушивать под дверью нехорошо.
— Я не подслушивала. Но не могу же я заткнуть себе уши ватой! — сказала дочь, направляясь в свою комнату.
— Ну и тип, — пробормотал Совков, откупоривая коньяк. — Мало того, что поступил тогда по-свински, он и сейчас не оставляет тебя в покое! Чем он, интересно, занимается? По виду — типичный мафиозо.
— Он юрист, работает в банке. И давай оставим его в покое. Я с ним сама разберусь.
— Чувствую, от него тебе так просто не отделаться. Ничего, вдвоем мы его обработаем…
Совков достал из серванта две рюмки и наполнил одну коньяком. Едва он поднес бутылку ко второй рюмке, Татьяна запротестовала:
— Нет, я не буду.
— Таня, за нашу встречу! Отказываться в таких случаях не полагается.
— Ты же знаешь, что я не пью.
— В Крыму ты себе позволяла, а однажды вообще напилась до чертиков, помнишь? Ну, полрюмочки! — Он наполнил Татьянину рюмку до половины, потом поднял свою. — За встречу! — коротко сказал он и залпом выпил.
Татьяна едва пригубила коньяк.
— Сейчас главное — добиться от него развода, — заговорил он, энергично поедая салат. — А там и мы с тобой свадебку сыграем.
— Ты говоришь об этом так уверенно, словно между нами все уже решено.
Совков снова наполнил свою рюмку.
— А чего тут решать. Ты же хотела выйти за меня.
Губы Татьяны дрогнули в усмешке.
— У тебя как будто совсем память отшибло. Удивляюсь я тебе, Геннадий.
— Это ты об Аленке, что ли? — Он досадливо поморщился и опрокинул вторую рюмку. — Брось, ерунда. Я ее и не любил никогда.
— Тогда почему же ты женился на ней? Вопреки обещаниям, которые мне давал?
— Таня, я же тебе сто раз объяснил это в письмах. Я вынужден был жениться на ней. Понимаешь, вынужден!
— И после этого ты надеешься, что между нами все осталось по-прежнему?
Совков пожал плечами.
— Но, Танечка, мы же не дети, чтобы дуться друг на друга. Была между нами любовь? Была. Признайся. А любовь бесследно не проходит. Как там в песне поется? А любовь бессле-е-едно не проходит, не-е-ет…» — фальшивя запел он и снова наполнил рюмку. — Давай-ка выпьем за нашу любовь.
Он попытался налить и Татьяне, но она, покачав головой, отодвинула свою рюмку.
— Я больше не буду пить.
— Так то ж за любовь! — Он выпил, выдохнул.
Татьяна сидела, откинувшись в кресле, и хмуро смотрела на своего гостя.
— Конечно, ты вправе обижаться на меня, — пробормотал Совков. — Вышло с моей стороны не совсем красиво… Но, в конце концов! Ты свободна, я свободен. Катьку я удочерю. Кстати, она у тебя уже взрослая девица. Наверное, и жених есть?
— Возможно.
— Так это ж отлично! — Совков рассмеялся и хлопнул по столу. — Сперва сбагрим Катьку с плеч долой, а потом и сами оформимся. Эх, подруга, нам ли быть в печали! Давай выпьем. — Он снова наполнил рюмку.
— Не хватит ли? — встревожилась Татьяна. — Так ты до гостиницы не доберешься.
— У тебя переночую.
— Не выдумывай. Здесь моя дочь.
— Ну и что? Мы тут, а она — там.
— Хватит говорить глупости, Геннадий! — вскипела Татьяна. — И ты еще на что-то надеешься после своей подлой измены? Ты никогда не любил меня! Все твои клятвы и обещания были сплошным лицемерием!
— Таня, как ты можешь так говорить! Успокойся. Давай выпьем по рюмочке. Коньяк, по-моему, неплохой.
Она смотрела ему в глаза.
— Ты уже тогда, во время нашей близости, знал, что распишешься с Аленой! Уже тогда!
Совков, морщась, словно держал во рту дольку лимона, поднял рюмку.
