Сьюзен Липиц - Безрассудство любви
— Ну, скажи же что-нибудь! — взмолилась она и нервно рассмеялась.
— Вот это да! — выдохнул он.
Она застенчиво усмехнулась и провела рукой по платью.
— Похоже, ты выиграл пари.
— Ты разочарована?
— Нет.
Она даже не подозревала, что сводит его с ума, и потому была для него еще желаннее. Макс с трудом удержался, чтобы не доказать ей это тут же, на месте.
— Прошу, Золушка, — сказал он, жестом пропуская ее вперед.
— Что ты придумал? — спросила она, направляясь к выходу.
— Сюрприз, — ответил он, любуясь ее легкой походкой. — Половина удовольствия кроется в его предвкушении.
Элизабет обернулась и поймала его жадный взгляд.
— И что же ты предвкушаешь, Макс?
— Ничего, — лукаво подмигнув, сказал он. — Абсолютно ничего.
Вечер прошел чудесно. Лимузин отвез их в лучший ресторан, где они сидели за столиком у окна, из которого открывалась потрясающая панорама города. Потом они заехали в самый модный ночной клуб. Элизабет с удовольствием ловила на себе восхищенные взгляды красивых мужчин. Макс видел, как постепенно рассеиваются ее опасения и она забывает о своих бедах, действительно чувствуя себя Золушкой на балу. До рокового удара часов оставалось не так уж много, для нее они пробьют в понедельник утром. А пока он был готов на все, лишь бы лицо ее сияло от счастья.
Они вернулись в отель в три утра.
— Спасибо, Макс. — Дрожь в ее голосе вновь пробудила в нем надежду, что утром он проснется с ней рядом. — Вечер был восхитительный.
— Мы можем продолжить его, — проговорил он, целуя ее в губы. Она не отвечала… Понимая, что зашел слишком далеко, Макс мысленно выругал себя. — Прости. Я не думал… — Тяжело вздохнув, он сунул руку в карман брюк и достал ключ от номера. — Забудь о пари, — сказал он, передавая ей ключ. — Я захвачу свои вещи и уйду.
— Не надо. — Она нахмурилась. — Где ты в такое время найдешь комнату?
— Ничего, найду. На худой конец прогуляюсь, — отмахнулся Макс.
— Ты в своем уме? Тебя могут ограбить или убить.
— А-а, значит, тебе не все равно, что со мной случится.
— Разумеется, — сказала она. — Иначе мне придется искать пилота, чтобы отвезти мой новый насос домой в Олтон. — Помолчав, она добавила: — А что до твоей взбунтовавшейся плоти, то я запру дверь и забаррикадирую ее стулом.
Он усмехнулся. Она издевалась над ним, как в былые времена.
— Спокойной ночи, Лайза Джейн.
— Спокойной ночи, Макс. — Элизабет вошла в комнату и щелкнула выключателем. — Приятных снов.
— Вряд ли это получится.
Когда дверь закрылась, он немного подождал, а затем тихонько постучал. — Да?
— Замок.
— Ах, да… конечно. — В тишине коридора отчетливо прозвучал щелчок.
Он знал, что она стояла с той стороны двери и ждала. Он уже поднял руку, чтобы снова постучать, но остановился.
Элизабет затаила дыхание. Она хотела бы убежать подальше от этой двери, но была не в силах сдвинуться с места. Она не услышала удаляющихся шагов. Здравый смысл подсказывал, что ковер мог заглушить их, но она была уверена, что Макс рядом.
Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой. И желание открыть дверь одолевало ее все сильнее. Но она не могла вернуться к Максу. К черту зов плоти! Она сжала руки в кулаки.
Элизабет закрыла глаза, убеждая себя не думать о нем…
Раздавшийся вдруг звонок телефона напугал ее.
Зная, сколько сейчас времени, Элизабет поняла, что звонок мог быть только от ее семьи из многострадального Олтона. Не на шутку взволнованная, она подскочила к телефону и сняла трубку.
— Мам! — Голос ее сына был спокойным, но каким-то напряженным.
— Бруди, что случилось?
— Я звонил тебе почти каждый час. Ты что, не получила моих сообщений?
Элизабет почувствовала угрызения совести, взглянув на мигающий огонек автоответчика.
— Нет, меня не было.
— До трех часов? — спросил Бруди недоверчиво.
— Да, сынок. — Она знала, что он мог подумать по поводу вечера с Максом. — В чем дело? Ты же не мог звонить каждый час только для того, чтобы проверить, на месте ли я?
— Насос вышел из строя вчера вечером, где-то около восьми.
Она сжала трубку.
— Насколько все плохо?
— Вода очень быстро заливает подвал. Женщины собирают вещи и уже готовы сорваться с места. Но им некуда идти.
— Дай мне бабушку.
— Она сейчас в приюте. Я хотел пойти с ней, но она побоялась, что Энни, чего доброго, проснется, увидит, что одна дома, и закатит истерику.
— Я рада, что ты остался с сестрой.
Он пробормотал что-то невнятное в ответ на ее похвалу.
— Когда ты сможешь вернуться?
Элизабет задумалась. Бернис прекрасно справляется без нее, это очевидно. Но она знала, что не сможет провести в Чикаго весь уик-энд. Возможно, ей удастся зарезервировать билет на самолет до Сент-Луиса, а Макс привезет новый насос в понедельник.
— Мам! Ты слушаешь?
— Да, дорогой, я слушаю. Передай бабушке, что я возвращаюсь.
— Когда ты доберешься сюда?
— Я не узнаю, пока не позвоню в авиакомпанию.
Как только она повесила трубку, раздался приглушенный стук в дверь. Голос Макса звучал обеспокоенно:
— Элизабет? Я слышал, как звонил телефон. Все в порядке?
Она открыла дверь. Макс стоял в расстегнутой рубашке.
— Это Бруди. Насос окончательно сломался. Бернис эвакуирует женщин и детей. Я сказала, что возвращаюсь немедленно.
— Пока ты туда доберешься, они уже все будут в убежище Красного Креста.
— Нет, Бернис этого не сделает. — Ее резкий ответ удивил его. — Ну… тут все не так просто.
— Я слушаю, — сказал он, входя к ней.
Элизабет подошла к окну. Шторы были открыты, огни большого города освещали комнату. Элизабет подумала, что пора сказать Максу правду о доме Маккензи.
Глава девятая
— Все это не просто. На самом деле в доме Маккензи живут женщины, которые бежали от насилия своих мужей.
— Ну и ну! Бернис все-таки сделала это.
— Ты говоришь о приюте?
— Да. Я помню, Джонни рассказывал мне, что его мать собиралась открыть специальный дом для женщин, которым, как и ей в свое время, некуда идти.
— Ты знал, что ее муженек издевался над ней?
Макс кивнул.
— Отец Джонни жил в Сент-Луисе. Я раза два навещал его вместе с Джонни. Потом старик умер от рака — в тот год, когда мы закончили школу. Все из-за выпивки. Хороший был мужик, пока не начал пить.
— Да. Бернис, кажется, так и не смогла разлюбить его — даже после того, как ушла от него.
— Вот бы старик удивился! Фамильная усадьба — и вдруг приют для жертв домашнего насилия. Значит, им необходимо где-нибудь спрятаться?
