Рэчел Маккензи - Вторая встреча
Сильвия вся дрожала, пока вела машину, жалея, что обогреватель в ней очень маломощен. Она чувствовала, что ей очень нездоровится. Что она промерзла до костей, устала и несчастна. Мне казалось, что я сильная, прошептала она про себя, заворачивая свою «мини» в высокие, внушительного вида ворота, обрамлявшие въезд в усадьбу.
— Я думала, что сумею справиться с ним, сумею справиться с воспоминаниями. — Она с укоризной покачала головой. — Я, должно быть, сумасшедшая! — прозвучал ее голос в холодном салоне автомашины.
Словно во сне девушка одолела ярдов двадцать аллеи, ведущей к дому, когда из-за поворота навстречу ей появились два ярких ослепляющих пятна света. На секунду Сильвия замерла, но потом, когда страх лобового столкновения превратился в реальную, пугающую возможность, она отвернула влево, резко нажала на тормоза и тут же поняла, что ехала слишком быстро. Шины заскользили по склизи промокших, гниющих листьев на обочине аллеи, потом машину занесло, и она замерла всего в нескольких дюймах от ствола огромного дерева.
Сильвия родилась под счастливой звездой, но это она осознала несколько позже, когда поняла, насколько ей повезло, что она осталась целехонькой, без единой царапины. Она сидела, прижавшись лбом к рулю своей старенькой «мини» и тяжело дышала, ослепленная фарами встречного автомобиля.
— Вы понимаете, насколько вы были близки к тому, чтобы разбить эту развалюху? — спросил Трэвис, открыв дверцу и заглянув в салон. — Где вы пропадали, черт возьми, целый вечер? Джейк места себе не находит!
Сильвия почувствовала, как на нее накатывает горячая волна гнева. Она вскинула голову и с ненавистью посмотрела на Трэвиса:
— Вы всегда носитесь, как сумасшедший? — ледяным тоном спросила она. — Мне пришлось сворачивать с дороги, чтобы не столкнуться с вами!
— Вы ехали почти по самой середине аллеи! — холодно заметил Трэвис. — Кстати, вы знаете, что у вашей развалюхи горит только одна фара? Вам повезло, что вас не остановила полиция.
Сильвия тяжело вздохнула. Ей почти хотелось, чтобы так и случилось. Возможно, в полиции ее приютили бы на ночь, и тогда ей не пришлось бы возвращаться в этот дом! Она плотнее запахнула полы своего пальто из верблюжей шерсти: от холода ее била дрожь. Постепенно приходя в себя, она заметила, что ночь была прекрасна: на черном бархате неба мерцали звезды, земля и голые ветви деревьев покрыты белым инеем…
— Не закроете ли вы дверь? — попросила Сильвия, внезапно почувствовав страшную усталость и полную беззащитность перед противоречивыми эмоциями, которые мучили ее каждый раз, когда Трэвис приближался к ней. — Мне… мне холодно, и я устала. С меня довольно!
— Вы замерзли? — спросил он, наклоняясь и кладя свою большую теплую руку на ее холодные пальцы. — Выходите! Я довезу вас до дома на своей машине.
— Я прекрасно себя чувствую! — неуверенно заявила Сильвия. — Оставьте меня!
— Не глупите, Сильвия! Вид у вас далеко не прекрасный! — спокойно отозвался Трэвис. — Вы бледны как смерть, и дрожите, как лист.
— Я… я просто очень долго сидела в машине, — призналась девушка. — Обогреватель недостаточно хорошо работает.
Трэвис наклонился, вытащил Сильвию из ее машины и молча усадил в свой «роллс-ройс». Она была слишком замерзшей и усталой для того, чтобы протестовать, и Трэвис мастерски задним ходом проехал остаток аллеи и вокруг клумбы к парадному входу; потом вышел из машины, чтобы помочь Сильвии выбраться из нее.
— Я не больна, — слабо протестовала Сильвия. — Просто холодно. Успокойтесь!
— Вы же промерзли до костей! Посмотрите, как вас колотит! Давайте, я отнесу вас! Ведь вы еле ступаете!
Он подхватил ее своими сильными руками прежде, чем Сильвия успела что-либо возразить. Девушка ощущала странное чувство, когда он тесно прижал ее к себе: ей непреодолимо хотелось положить голову ему на плечо, закрыть глаза и зарыться лицом в мягкую шерсть его свитера. Ради Бога, что со мной происходит, думала она.
Замерзло только мое тело или мозги тоже замерзли?
Она чувствовала себя слабой и беззащитной, словно грудной младенец. Было нелегко всем своим видом выражать решительное сопротивление, когда он так крепко и нежно держал ее на руках. Сильвия ощущала себя в полной безопасности в его объятиях, думая о том, как было бы чудесно, если бы этот мужчина так всю жизнь заботился о ней.
Держа ее на руках, Трэвис поднялся по лестнице и зажег свет в ее спальне. Слезы навернулись девушке на глаза, когда он бережно уложил ее на кровать, и она поспешно отвернулась. Я не должна плакать, думала она, не должна!
Трэвис помог ей снять пальто и спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно, — тихо ответила она, закрывая глаза, чтобы не видеть на его лице выражение сострадания, от чего ей еще больше захотелось бы плакать. — У меня… у меня закоченели ноги и я не чувствую кончиков пальцев на руках, но… Что вы делаете?! — резко спросила она, когда Трэвис стал снимать с ее ног черные кожаные сапоги.
Уголки его губ тронула улыбка:
— Помогаю вам восстановить кровообращение в ваших застывших ногах!
Пальцы его рук тщательно массировали ее ноги, уверенно гладили кожу, вызывая дрожь не от холода, а от чего-то другого, до тех пор, пока она больше не смогла выносить эти танталовы муки.
— Спасибо! Мне уже хорошо! — быстро проговорила Сильвия, высвобождая свои ноги из его рук. — Мне уже гораздо легче.
— Я принесу вам горячего чаю. А вы пока раздевайтесь и быстро в постель! — скомандовал он. — У вас есть теплое белье? Тонкие ночные сорочки могли бы повысить температуру моего тела, но вам они сейчас не помогут!
Когда он вернулся, Сильвия все еще возилась со своей одеждой: край ткани попал в молнию, и ее заело. Трэвис поставил дымящуюся кружку на прикроватный столик и одним рывком расстегнул молнию.
— А теперь надевайте сорочку и марш в постель!
— А вы останетесь в спальне? — дрожащим голосом спросила она. — Неужели я произвожу такое впечатление?
— Совсем нет. Но вы бледны и замерзли, — холодно заметил Трэвис, — и, если вы не разденетесь сами, пока я сосчитаю до десяти, мне придется самому взяться за эту работу! — сказал он с лукавой улыбкой. — Давайте надевайте! Не беспокойтесь, когда будет нужно, я отвернусь!
Она не доверяла ему ни на йоту, но потом, когда снимала бюстгальтер и трусики, подозрительно наблюдая за Трэвисом Стилом, который отвернулся к стене, подумала, что вряд ли он принадлежит к категории развратников. Ровно через десять секунд Сильвия уже лежала в постели, все еще дрожа.
Трэвис присел рядом и протянул ей кружку обжигающе горячего крепкого чая.
