Мэхелия Айзекс - Летняя ночь
Впрочем, реакция Амелии на отношения, развивавшиеся между ее сыном и падчерицей, к их чувствам никакого отношения не имела. Больше всего ее волновало то, как посмотрит на это Уильям. Узнав, Амелия пришла в ярость и потребовала от Райана держать язык за зубами. Моральная сторона вопроса ее не волновала, ей было наплевать, что Райан не оправдал доверия Уильяма. Что до падчерицы, так она считала, что это Николь заварила кашу и получила по заслугам.
Поскольку Райану было стыдно за свой поступок, он никому ничего не сказал и с тех пор стал держаться от Николь подальше, утешая себя тем, что и она наверняка жалеет о случившемся и будет благодарна ему за молчание.
Однако теперь Райан понял, что его тогдашнее поведение было ошибочным. Николь решила, что она ничего для него не значит, что ему наплевать на ее чувства. И в довершение ко всему он сбежал в Европу, твердя себе, что в его отсутствие Николь все забудет…
– Как, по-твоему, что станет делать твоя мать? – Голос Николь вырвал Райана из пропасти воспоминаний, в которую он погрузился.
Взглянув на нее, Райан ощутил прилив прежних предательских ощущений. Серые глаза, затененные густыми ресницами, смотрели на него, словно мягко о чем-то спрашивая. Бледные щеки, чуть тронутые румянцем, красиво обрамляли роскошные рыжеватые волосы, непокорной волной струившиеся по плечам. И неожиданно для себя Райан представил, как он зарывается лицом в эти шелковистые кудри.
Господи, подумал он, отчаянно пытаясь понять, о чем спрашивает Николь. Сейчас определенно не время вспоминать, как он раздвигал ее бедра, радуясь ее чистой красоте и тому, что сумел вызвать такой пылкий отклик у столь юной девушки…
– Делать? – выдавил он наконец. Неужели Магнус Харди навел ее на подозрения, что завещание может быть не таким, как она ожидала? – Ты хочешь сказать, после похорон?
– Ну да. – Николь нахмурилась и прикусила нижнюю губу. – Полагаю, она останется в Плейн-лодже?
– По-моему, ей бы этого хотелось, – неуверенно подтвердил он, и Николь кивнула.
– Тетя Би будет рада, – заметила она. – Видишь ли, ведь это и ее дом тоже.
Райан застыл в нерешительности. Ясно, что Николь ничего не знает о том, что написано в завещании. Однако, если она полагает, что его мать позволит Беатрис остаться в доме, то она глубоко ошибается. Как бы незаменима ни была Беатрис Сэвидж, слишком уж часто она вставала Амелии поперек дороги, чтобы ждать от нее милостей.
– Это и твой дом тоже, – сказал он, с трудом подавляя желание сжать руку Николь, лежавшую рядом с бокалом.
– Нет. – На мгновение выражение ее лица стало жестким. – Уже нет. Он перестал быть моим домом больше десяти лет назад.
– То, что ты в нем не живешь, ничего не значит. Он никогда не переставал быть твоим домом, – возразил Райан. – Уверен, в окрестностях его по-прежнему зовут домом Сэвиджей.
– Но мы же знаем, что это не так, – спокойно отозвалась Николь. – Когда твоя мать вышла замуж за папу, он стал домом Тэлботов.
– На твоем месте я бы не был так в этом уверен, – не подумав сказал Райан, однако в этот момент, к счастью, подошла официантка с заказом.
– Один сандвич с тунцом и один с беконом, латуком и томатом, – объявила она, одной рукой ставя тарелку, а другой забирая пустой стакан Райана. – Принести вам еще пива?
– Давайте.
Райан, конечно, предпочел бы выпить хорошего крепкого пива, а не этой безалкогольной дребедени. Мать поставила его в немыслимое положение. Ему вовсе не хотелось, чтобы Николь упрекала отца в том, чего тот не сделал.
– Я тоже выпью еще бокал вина, – внезапно заявила Николь, пока официантка не ушла.
– Да, сейчас принесу. – Девушка забрала бокал Николь и, по-видимому, поняв, что с Райаном ей ничего не светит, без особого энтузиазма пожелала им приятного аппетита.
Впрочем, аппетита не было у обоих. Райан следил, как Николь ковыряет сандвич, жалея, что не может поднять ей настроение. Николь явно считает, что отец оставил Плейн-лодж мачехе, и теперь собирается с силами перед чтением завещания.
– Расскажи мне о Нью-Йорке, – попросил он, когда им принесли очередную порцию напитков и официантка удалилась. – Чем ты занимаешься в своем издательстве?
– Это не мое издательство, – сухо отозвалась Николь. – На самом деле оно принадлежит дяде Стюарта. Когда мы со Стюартом только переехали в Нью-Йорк, его дядя дал мне там работу.
– Понятно. – Райан подавил внезапный приступ ревности, удививший его самого. Какая ему разница, что после развода она решила продолжать работать у Грейнджеров? – Но ведь это как-то неудобно, разве нет? Ведь ты бывшая невестка его брата.
– Я сначала тоже так думала, – призналась Николь, сделав глоток вина. – Но Джим, отец Стюарта, очень спокойно к этому отнесся. – И, поколебавшись, прибавила: – Может, он надеялся, что мы со Стюартом еще передумаем.
– Передумаете разводиться? – Райан знал, что это не его дело, но ему хотелось побольше узнать о человеке, которого Николь избрала себе в мужья.
– В общем, да. – Николь, видимо, внезапно вспомнила, с кем говорит, и взгляд ее стал настороженным. – Но я знаю, что тебя совсем не интересую. Тем более что моя карьера, в отличие от твоей, ничем не примечательна.
– Не вижу связи, – нахмурился Райан. – И потом, мне очень даже интересно узнать, чем ты занималась последние восемь лет. Например, что ты делала после того, как я уехал в Европу. Я даже надеялся, что ты мне напишешь. Я ведь несколько раз сообщал матери свой адрес до востребования.
– Ты, наверное, шутишь? – Николь как-то странно посмотрела на Райана, и морщинка между ее бровей стала глубже.
– Вовсе нет, – ответил Райан и, помолчав, спросил: – А что?
– Ох, ради Бога! – Николь не верила своим ушам. – Ты же знаешь, Амелия ни за что в жизни не дала бы мне твоего адреса. – Ее лицо внезапно потемнело. – Кроме того, мне было нечего тебе сказать. Сбежав, ты полностью уничтожил все доверие, которое я к тебе питала.
– Я вовсе не сбежал, – запротестовал Райан, ощущая, как к щекам приливает предательская краска. Он пожалел, что они находятся в общественном месте, где каждый может стать свидетелем его вины. – Мне очень жаль, но я думал, что тебе так будет легче, – сделал он попытку оправдаться. – Нам было бы чертовски трудно продолжать наши отношения.
– Не нам, а тебе.
– Нам обоим, – твердо сказал Райан. – Мне было уже почти девятнадцать лет, Николь. Что, по-твоему, я должен был делать? Сидеть в Плейн-лодже?
– Вот именно, – презрительно отозвалась Николь. – Тебе не терпелось удрать, и ты даже отложил поступление в университет на целый год. Решение путешествовать автостопом по Европе к тебе пришло спонтанно. Зато оно дало тебе возможность отделаться от меня как можно скорее.
