Мишель Смарт - Ключик к сердцу принца
Видя, как Эми пытается пропихнуть соломинку через кусочки льда к оставшейся на дне жидкости, он сделал знак проходившему бармену принести еще две порции.
– Новости насчет Тоби конфиденциальны, – предупредил он, когда бармен вернулся к стойке. – Только ты, я и личные слуги Тезея знают обо всем.
– Это означает, что половине дворца известно обо всем.
Он рассмеялся:
– Да. Беспроволочный телеграф во дворце живет своей жизнью. Но пока я ничего не слышал до того, как Тезей все рассказал, и не думаю, что правда просочилась наружу.
– От меня никто ничего не узнает.
– О, само собой.
За эти месяцы Гелиос приучился безоговорочно доверять Эми. С ней одной он мог говорить о чем угодно. Если не считать того случая, когда умолчал об истинной цели бала перед праздником.
Что-то блеснуло в ее глазах. Искра, которая словно коснулась его и стерла остатки улыбки. Если бы не появившийся бармен, он бы поцеловал ее.
Эми моргнула, выходя из секундного ступора, в который, по счастью, не впала, и с удовольствием выпила свежего мохито.
Безумие, конечно, но слова Гелиоса насчет племянника пробудили в ней надежду. Если в семье уже есть наследник, значит…
Но нет. Подобные надежды бесплодны. Гелиос рожден править великим народом вместе с женой королевской крови. Такова его судьба. А Эми никто.
– Представление вот-вот начнется.
– Прости?
По красивому лицу вновь расплылась понимающая улыбка. Он кивком показал на толпу на пляже.
Проследив за его взглядом, она заметила, как два пирата в черных костюмах стоят в полукруге в позах воинов.
Далее последовал акробатический танец, подобного которому она никогда не видела.
Мужчины на миг исчезли и снова появились с длинными толстыми палками в руках. На концах палок горел огонь. Рот Эми сам собой приоткрылся при виде того, как они танцуют, крутятся, прыгают и изгибаются, чертя огнем рисунки на фоне темного неба, словно даря жизнь самому воздуху.
– По-моему, ты замерзла, – пробормотал Гелиос, зайдя ей за спину и обнимая за талию.
Завороженная происходившим, Эми ощутила, как пламя словно заплясало по коже.
Она не сопротивлялась, даже когда он поцеловал ее в волосы, однако внутренности словно расплавились. Эми невольно прижалась к нему спиной. Головокружительное облегчение охватило ее, когда она снова оказалась там, где ее истинное место. В объятиях Гелиоса.
Она охнула, ощутив, как его ладонь скользнула по животу и задержалась под грудью. Следовало бы сбросить его руку и уйти. Позволить держать себя таким образом – верх глупости и очень опасно. Но как бы громко ни кричал об этом разум, ноги отказывались повиноваться.
Большой палец коснулся груди. Гелиос прижался пахом к ее ягодицам, позволяя почувствовать, насколько он возбужден. Акробаты с факелами расплывались в ее глазах. Сейчас она была способна думать только о его прикосновениях.
Следовало бы превратиться в мраморную минойскую статую. Бесчувственную. Холодную. Но Эми таяла в его руках.
Гореть ей в аду, но она терлась о его возбужденную плоть.
Гелиос уронил руку ей на бедро и крепко сжал. Она лопатками чувствовала быстрый стук его сердца.
Только гром аплодисментов разорвал пелену тумана, в которую она почти погрузилась.
Шоу закончилось.
Толпа стала расходиться.
Зажмурившись, поняв, что Грета ищет ее, Эми заставила свое тело подчиниться и оттолкнула руку Гелиоса. Отступила подальше и допила мохито.
– Вернись ко мне, – попросил он, и на этот раз в голосе не было высокомерия.
Она отвела глаза, не желая, чтобы он увидел жгучее желание, написанное на его лице.
– Не могу.
– Можешь.
Грета уже торопилась к ним, вернее, ковыляла, неуклюже покачиваясь.
– Вернись ко мне, – повторил он.
– Нет.
Она сбежала по ступенькам прежде, чем согласиться на все.
Он последовал за ней. Схватил за руку и развернул к себе.
Затаив дыхание, она ждала, что он скажет. Но он просто смотрел, словно не мог наглядеться. Рука чертила крошечные кружочки на внутренней стороне ее запястья. Сигналы, что он посылал, не требовали перевода.
Эми вырвалась и поспешила прочь, прежде чем успеет отреагировать на его безмолвную просьбу.
Гелиос прижал руку ко лбу и зарычал в пустоту спальни. Он вернулся час назад, но даже два стакана чая со льдом, в котором смешал все мыслимые виды спиртного, не оглушили его настолько, чтобы заснуть.
Тело все еще помнило возбуждение, когда он держал Эми в объятиях. Одно прикосновение – и он бы взорвался.
Будь он одним из предков, живших четыреста лет назад, немедленно промаршировал бы по проходу, сломал ее дверь и потребовал отдаться.
Но добрая королева Афина, правившая Эгоном в 1671 году, первая провозгласила отмену закона, предписывавшего женщинам быть игрушками для членов королевской семьи. И даже если бы мог, он не взял бы Эми силой. Хотел, чтобы она пришла к нему по собственной воле.
Гелиос знал, что Эми вернулась во дворец. После огненного шоу она исчезла в толпе, а потом он успел увидеть, как она садится в один из дворцовых автомобилей в компании служащих, живших во дворце.
Почему она делает это с ним? С ними? Ведь сходит с ума по нему так же, как он по ней. Гелиос пытался понять, почему Эми так упорно сопротивляется.
Он знал, что она хотела наказать его из-за женитьбы на Каталине. На ее месте он, возможно, поступил бы так же. При мысли о ней в объятиях другого мужчины давление крови поднималось так, что вены угрожали вот-вот взорваться.
Как ни совестно ему было, он приказал своей охране узнать, с кем она ужинала в субботу вечером. Оказалось, с Леандром Соукисом, двадцатидвухлетним бездельником из маленькой деревни в окрестностях Ресины. Оставалось тайной, где Эми встретила этого человека. Что-то в том свидании мучило его.
Не важно, что Леандр на пять лет моложе Эми. Не важно, что Гелиос точно помнит, как она пообещала никогда не встречаться с мужчинами моложе ее. Этот Леандр, ко всему прочему, еще и тощий коротышка с дурной репутацией. И хотя происходил из богатой семьи, это ничего не означало. Его вышибли из трех школ, он ни на одной работе не удерживался больше недели. Собственно говоря, идеальный кандидат в боксерскую секцию его брата Талоса, который открыл ее, чтобы помочь трудным подросткам, и учил их выплескивать гнев на ринге. Давал опору в жизни.
Почему она пошла на свидание именно с Леандром? Неужели чтобы наглядно продемонстрировать, что между ними все кончено? Может, ему следовало бы принять ее просьбу об увольнении вместо того, чтобы позволить гордости взять верх и заставлять ее остаться? Если бы она уехала из Эгона, он не лежал бы сейчас в постели, изнывая от неудовлетворенного желания.
