Марта Шилдз - Ангел с синими глазами
Кейт следила, как Джой выходил из кухни: как солдат, потерпевший поражение. Затем подняла брошенный костыль и выпрямилась. Ее паника прошла, и теперь она стала думать, что ее сын чуть не спалил дом Рика.
Она обернулась и увидела, что тот ее рассматривает. У нее громко забилось сердце.
— Мне очень жаль, Рик. Ты, наверно, захочешь, чтобы мы уехали, потому…
— Пожалуйста, прекрати. — Он взял сгоревшее полотенце и выбросил его. Ты понимаешь, что могло произойти? И почему?
— Конечно, понимаю. Мой сын мог сжечь твой дом. Если бы ты не пришел… — Кейт задрожала. — Не могу тебе передать, как мне жаль. Я знаю, это моя ошибка. Мне нужно внимательнее за ним смотреть.
— Ты права, это твоя ошибка. — Рик снял кастрюлю с плиты. — Но не потому, что ты оставила его одного. Ему уже почти пять. Ты можешь оставить его на пятнадцать минут.
Она кивнула.
— Я тут все уберу.
— Какого черта, о чем ты говоришь? — Он понес суп к мусорному баку. — Я сомневаюсь, что ты понимаешь, как велика твоя вина.
— Он — мой сын. Значит, я несу ответственность за его действия.
— Он — твой сын. Ты хорошо его воспитала. Он так же чертовски независим, как и ты. И именно независимость чуть не убила его.
Она отошла на шаг.
— Что?
— Он попробовал готовить самостоятельно. Откуда могла возникнуть такая мысль в голове у ребенка? Не идет ли это от твоего поведения и твоих слов: «Оставь меня и иди к черту»?
— Я… — Господи, неужели Рик прав? Может, действительно самостоятельность, которой она учит сына, принесла ему больше вреда, чем пользы?
— Твое отношение трудно принимать, когда оно представляет опасность для тебя. Но сейчас ты доказала, что это опасно и для твоего сына. Неужели ты хотела, Кейт, сделать сына таким чертовски независимым, чтобы он сам себя убил?
Кейт с трудом села.
— Я не представляла…
— А теперь представляешь. — Рик открыл посудомоечную машину и швырнул туда кастрюлю.
Кейт показалось, будто он швырнул кастрюлю в нее.
— Если ты вызовешь такси, мы уедем.
— И куда ты собралась?
Она пожала плечами.
— Не имеет значения.
Он закрыл посудомоечную машину и с трудом перевел дух.
— Вы останетесь здесь. Бог знает, что ты сделаешь с ребенком, если меня не будет рядом.
Кейт промолчала.
— Ты не только останешься здесь. Ты переедешь вниз. Я привез от мамы еще одну кровать. — Он уставился на посудомоечную машину. Потом перевел взгляд на Кейт. — Теперь, что касается моей работы. Предлагаю тебе выбор. Либо я буду сидеть дома, пока не пойму, что ты способна заботиться о себе, либо я нанимаю няню.
— Няню? А ты представляешь, сколько она стоит?
— Нет, но будь я проклят, если позволю четырехлетнему ребенку выполнять работу няни. Хотя тебя и выписали из госпиталя, ты все еще слаба. Ты не можешь себя обслужить, и Джой тоже не может. Либо няня, либо я. Выбирай. Подумай, пока я поднимусь наверх и посмотрю, как там Джой.
Кейт проводила его взглядом. Выбора не оставалось. Она так устала думать о том, сколько должна Рику, так устала доставлять ему неприятности.
Неужели она и вправду подвергает опасности своего сына, прививая ему уверенность в себе, в своих силах? Она всегда думала, что самостоятельность пойдет на благо Джою, с раннего детства учила его не рассчитывать на других. Другие бросают тебя именно в ту минуту, когда ты в них больше всего нуждаешься.
Другие… Но не Рик.
Кейт пришла в изумление, что он не выставил их из дома. Она никогда не встречала человека, похожего на него. Кажется, он более решительно настроен помочь им, чем она — не принимать его помощь.
Вошел Рик.
— Извини, я погорячился. Я не хотел сказать, что ты плохая мать. Но я чуть с ума не сошел.
И опять Кейт была покорена его рассудительностью.
— Ты не погорячился, ты прав. Я тоже перепугалась.
Рик кивнул.
— Я знаю.
Их взгляды встретились, и между ними возникло притяжение, мимолетное взаимопонимание, связь, которая существует у родителей.
Кейт отвела взгляд. Она опять представила себе… Но Джой — ее сын, а не Рика.
— Где он?
— Он успокоился. Сейчас спустится. — Рик сложил руки на груди и оперся на стойку. — Извини, но ты все еще стоишь перед выбором. Я или няня. Что ты предпочитаешь?
Она глубоко вздохнула, но голос ее подвел, и она тихо прошептала:
— Ты.
Он моргнул.
— Что ты сказала? Я не расслышал.
— Ты, — повторила она громче.
Он заулыбался, но сам себя остановил и коротко кивнул ей:
— Правильный выбор. А что тебе приготовить на ленч? Еще супа или сандвичи с цыпленком, которые прислала Элис?
— Я могу…
— Извини?
Она опустила глаза.
— Лучше сандвичи.
— Еще раз правильный выбор. — И он с улыбкой стал доставать коробку с бутербродами.
Глава седьмая
На другое утро Кейт проснулась, услышав звук закрываемой в кухне дверцы холодильника. Она теперь спала в комнате рядом с кухней. Затопали маленькие ножки, и она поняла, что Джой достает молоко себе для каши.
Нахмурившись, она подумала о том, что могло случиться вчера. Рик прав. Она слишком многого хочет от сына.
Она с трудом спустила с кровати свою загипсованную ногу и села.
— Джой?
— Да, мамочка? — отозвался он.
— Ты еще не сделал кашу?
— Нет.
— Оставь. Я сварю тебе на завтрак яйцо.
— Да, ма-ам.
Кейт улыбнулась в ответ на улыбку в его голосе, потом поднялась и сняла ночную рубашку, чтобы вымыться, несмотря на гипс на руке и ноге. У нее было только три комплекта белья, но не просить же Элис тратить еще деньги. Покачав головой, Кейт достала красное белье — лифчик и прозрачные трусики. Можно себе представить, какие у Элис были отношения с мужем, если она покупала себе такое непрактичное, сексуальное белье. Оно не шло ни в какое сравнение с хлопковыми трусиками, которые Кейт покупала себе в «Уолмарте».
Подавив зевок, она надела нижнее белье. Слава Элис, которая умудрилась купить застегивающийся спереди лифчик. Надевать трусы на загипсованную ногу было нелегким занятием, но Кейт наконец справилась.
Когда она потянулась за свитером, то услышала в холле скрип.
Она взглянула и сразу увидела Рика, стоявшего в дверях…
— Доброе ут… — он резко замолчал, заметив ее.
Кейт замерла от неожиданности — он никогда так рано не спускался — и от выражения его лица. Он разглядывал ее тело, на котором было лишь сексуальное красное нижнее белье. Он просто пожирал ее взглядом.
Она должна была хотя бы смутиться, оказавшись в таком положении. Но удивление и явное восхищение, написанные на лице Рика, заставили ее почувствовать себя самым прекрасным существом в мире.
— Кейт… — выдохнул он ее имя и шагнул к ней.
— Мамочка, можно я сделаю тосты? — Голос Джоя развеял чары.
Рик тяжело вздохнул и убрал руки, которые машинально протянул к ней.
— Извини, я не знал, что ты здесь… — он отвернулся. — Черт… мне очень жаль…
Кейт смотрела, как он выходит из комнаты. Что с ней произошло, если она может стоять, позволяя ему разглядывать себя? Когда она стала такой бесстыдной? И что он может о ней подумать, если она носит такое соблазняющее белье?
И тут ей пришла в голову еще более страшная мысль. Им с Джоем следует покинуть дом Рика? Господи, куда им податься?
Одевшись, она медленно побрела в кухню.
Когда она вошла, Джой сообщил:
— Наконец-то! Тебя так долго не было. Рик уже варит яйца.
Она перевела взгляд на плиту, и тут Рик повернулся к ней с ласковым выражением лица.
— А тебе что приготовить? Болтунью или глазунью?
— Хмм… лучше болтунью.
Он кивнул и опять отвернулся к плите.
— Джой, ты уже покончил с тостом?
Пока Джой отвечал, Кейт с облегчением перевела дух. Ладно. Нужно забыть неловкий эпизод и вести себя как ни в чем не бывало.
— Мамочка, дай мне твою девятку.
— Чувствую, ты что-то мудришь, малыш, у тебя кое-что есть в карманах.
— У-у-у! — Джой вытащил запрятанную карту и зажал ее в руке.
Рик с улыбкой наблюдал за ним. Они играли вечером в карты, и впервые за многие годы ему было весело. Слово «весело» относилось и к тому, что вчера он увидел Кейт, одетую в сексуальное красное белье, и это видение периодически мелькало у него в голове. Заставляя себя вернуться к реальности, Рик сконцентрировался на картах, которые держал в руках, и на причинах, по которым он постоянно испытывает радость.
— Вернись на землю, Рик, — услышал он вдруг.
Прогнав свои мысли, Рик увидел, что на него выжидающе смотрят две пары глаз.
— Опять мне ходить? — он посмотрел в карты. — Кейт, отдай мне своих дам.
Округлив глаза, она протянула ему две карты, затем уставилась в пол перед собой.
— Что тебя так заинтересовало? — спросил он.
