Кайя Кокрейн - Для кого звучал Вивальди?
Делия сидела на скамейке в парке, напротив гаража и автосервиса Трея. Она с беспокойством смотрела на сына, который качался на качелях. Все так несправедливо! Филд так юн и беззащитен, ему нужна мать и нужен отец. Делия в буквальном смысле разрывалась между двумя детьми — самая худшая ситуация, в которой может оказаться мать. У нее начала болеть голова.
Она полюбила Филда в ту секунду, когда впервые увидела его. Тогда малыш только учился ходить, и ему недоставало женской ласки, материнской любви. Первый год своей жизни мальчик провел на ранчо с четырьмя мужчинами, которые любили и баловали его, но с приходом в семью Делии он просто расцвел. Делия не только научила его любить книги, искусство, садоводство, но и поощряла его мальчишеские увлечения. Она любила мальчика так, как может любить только мать.
Но она не была его родной матерью. Он не был ее частичкой, она не носила его в своем чреве. А Брук была ее родной дочерью, ее кровиночкой, и со смертью дочери умерла и часть самой Делии.
Делия почувствовала присутствие Стоуна.
— Что случилось? — с беспокойством спросил Стоун. — Тебе нехорошо? Кружится голова?
Он поставил на скамейку пакет с едой и банки с газированной водой и встал на колени перед Делией.
— Все в порядке, — сказала она слабым голосом. — У меня болит голова.
— Наверное, это от голода.
Она кивнула:
— Я не откажусь от парочки хот-догов.
Стоун протянул ей банку с ледяной газировкой.
— Тебе нельзя было так долго находиться на солнце. Я боялся оставить вас с Филдом одних на дороге. Надо было послушаться Флинта и купить мобильный телефон.
— С каких это пор ты приобщился к прогрессу? — Делия чуть не захлебнулась водой.
— На что ты намекаешь? — с напускной серьезностью спросил Стоун, но в его глазах притаилась улыбка.
— Ты терпеть не можешь всякие технические новинки.
Стоун присел на скамейку рядом с ней и начал есть.
— Интересно, а кто тогда потратил целую кучу денег на компьютерную систему, которая запросто может запустить овцу в космос без помощи человека?
Филд громко засмеялся, и родители посмотрели на него. Он сидел на земле и выглядел очень счастливым.
— Ну признайся, пап, — сказал он. — Шеннон разбирается в компьютерах гораздо лучше тебя!
— Да, компьютеру уже несколько недель, а ты до него даже не дотронулся, — добавила Делия.
— А при чем здесь мобильный телефон? — допытывался Стоун.
— Просто ты ненавидишь все предметы, у которых есть кнопки: мобильные телефоны, автоответчики, видеоигры... Я удивляюсь, как ты не шарахаешься от дверных звонков, — поддразнила его Делия.
Стоун поднял банку воды над головой жены. Делия вскрикнула и отодвинулась от него.
— Ты хочешь сказать, что я старомодный?
— Если дело касается техники, то да.
Стоун нахмурился.
— Но эта компьютерная система, которую Флинт заставил нас купить...
— Да, ты боролся до последнего! Как, впрочем, ты боролся против банкомата в нашем банке.
— Но я чувствовал себя воришкой, когда совал кусок пластика в прорезь, а из другой прорези на меня сыпались купюры! — проворчал он.
Делия улыбнулась. Они сидели всей семьей и разговаривали. Совсем как раньше.
Стоуну надо было жить в пятидесятые или в шестидесятые годы — тогда жизнь была более размеренной. Тогда люди не запирали на ночь двери домов и в магазине можно было купить настоящий молочный коктейль, а теперь его приходится готовить дома. Стоун был хорошим человеком, добрым, нежным и очень щедрым. Но он терпеть не мог все эти маленькие штучки и приспособления, призванные облегчать людям жизнь. Его воспитывали в дружной семье, в атмосфере любви и доверия. Его учили заботиться о своей семье, зарабатывать на хлеб и защищать жену и детей. Но его не учили любить маленькую дочь, растить ее... а потом провожать в последний путь.
Делия наблюдала за двумя мужчинами, которых она любила больше всего на свете. Они съели по хот-догу, потом поделили оставшийся. Стоун достал пачку печенья, и все трое набросились на него. После обеда Филд опять побежал к качелям, а Стоун предложил Делии прогуляться. Она вскочила со скамейки и взяла мужа за руку.
— У меня прошла голова, но я съела столько печенья, что, кажется, скоро сама превращусь в него. Вообще-то я чувствую себя отлично. Может быть, проверим, кто быстрее добежит до бейсбольного поля и обратно? — задорно предложила она.
Стоун обнял ее за плечи:
— Давай лучше пройдемся. Когда врачи говорили, чтобы я заботился о тебе, они не имели в виду спринтерские забеги.
Делия согласилась, и они пошли в глубь парка.
— Помнишь, как мы впервые привезли сюда Филда? Он тогда только учился ходить, и мы не могли оторвать его от качелей. Ты несколько часов качал его на коленях!
Стоун улыбнулся, и это была первая искренняя улыбка за долгие месяцы.
— Он сидел у меня на коленях, расставив руки в стороны, и гудел, как самолет.
— И ты был уверен, что он станет летчиком, когда вырастет. — Делия помолчала, затем продолжила: — А помнишь, как мы приехали в парк с Брук? Она первым делом побежала к песочнице и играла там почти до вечера.
После минутного колебания Стоун ответил:
— Она вела себя так, как будто видела песочницу впервые в жизни.
Делия тихо рассмеялась.
— Неужели ты думаешь, что у нас были скучные дети? — спросила она. — Одна несколько часов играла в песочнице в пляж. Другой несколько месяцев притворялся самолетом.
Улыбка Стоуна стала еще шире.
— У нас были замечательные дети.
— Я помню кое-что еще.
— И что же ты помнишь? — Он крепче обнял ее.
— Ты купил Филду самые большие и самые дорогие качели, которые смог найти в магазине, и их доставили на ранчо на следующий же день.
— Да.
Она тихонько вздохнула. Как хорошо вспоминать радостные моменты жизни, а не печальные. Она очень боялась, что тонкая ниточка, связавшая ее со Стоуном, оборвется, и быстро сказала:
— Мы хотели построить собственный дом, бревенчатую избу в лесу. Помнишь? И чтобы окна веранды выходили на реку.
— Я помню.
— Наверное, теперь слишком поздно, — сказала она, и ее сердце наполнилось печалью. Она знала, что ей скоро придется уйти.
Стоун ответил не сразу.
— Почему ты так думаешь? Мне кажется, это очень хорошая мысль. Мы прекратили все работы только на время. Но и ты и я уже много лет мечтаем о собственном доме. Может быть, это лучшее, что мы можем сейчас сделать. У нас будет свой дом.
Делия слушала его голос, полный энтузиазма, и ей сделалось очень тоскливо. Не нужно было заговаривать о доме, но ей и в голову не могло прийти, что Стоун так ухватится за эту мысль! За целый год они ни разу не говорили об этом. Они вообще почти не разговаривали с тех пор, как умерла Брук.
