Линда Варнер - Полет звезды
Его зубы сверкнули в улыбке.
— А я, по-твоему, привлекателен?
— Довольно привлекателен.
— А вот ты чертовски привлекательна, Мария!
Мария почувствовала, что от этих слов опять теряет власть над собой.
Она нахмурилась и решительно указала на дверь.
— Уходи! Немедленно!
На пороге Тони обернулся. Взглянув на его лицо, Мария, с трудом сдерживая улыбку, взяла бумажную салфетку и, снова подойдя к нему, вытерла с его губ остатки своей помады. Она делала это так мягко и нежно, что Тони снова почувствовал сильный порыв страсти. Однако он уже был на пороге, и ему ничего не оставалось, как, попрощавшись, покинуть парикмахерскую.
Когда Мария появилась в зале, ее уже ждало множество вопросов.
— Как ты с ним познакомилась?
— Сколько он еще здесь пробудет?
— Куда он направляется?
— А он женат?
— У него есть подружка?
— А каков он в постели?
Мария, которая в этот момент укладывала волосы очередной клиентки, поспешно оглянулась вокруг, чтобы удостовериться, нет ли в зале детей, которые могли бы услышать последний вопрос, а потом с яростью уставилась на женщину, его задавшую. Ее звали Кэтти.
— Я не имела, и не собираюсь иметь, с ним никаких близких, — она сделала ударение на слове «близких», — отношений. Понятно?
— Почему? — В разговор вмешалась Лиз, ее соседка слева.
— И правда, почему? — На этот раз это была Джуди, третья девушка, работавшая вместе с ней. — Ты одна. И он тоже…
— Потому что мне нужна настоящая любовь, а не развлечение. Ясно? Я хочу иметь нормальный дом. Хорошего мужа, детей… А Тони Мейсон живет в грузовике. К тому же я не интересую его как женщина.
— То-то я гляжу, у него на губах была твоя помада, когда он вышел к нам!
От неожиданности Мария даже выронила ножницы. Под общий смех подружек она медленно нагнулась, чтобы их поднять, судорожно придумывая, что бы такое сказать в свое оправдание.
— Я поцеловала его просто по-дружески за то, что он принес мне обед. Я забыла его на столе сегодня утром, а Тони его принес. — Она выдавила из себя принужденную улыбку в надежде, что была достаточно убедительна.
— А, так это был поцелуй благодарности… — хитро улыбаясь, проворковала Кэтти. — Может быть, он сделает что-нибудь и для меня? Уж я-то смогу его отблагодарить как следует…
Ее последние слова утонули во взрыве хохота.
— А как же Чак? — хохоча, спросила ее Лиз, имея в виду мужа Кэтти.
— А он не будет возражать, — весело ответила Кэтти.
Все рассмеялись. Они прекрасно знали Чака, мускулистого ревнивого парня под два метра ростом, который, не задумываясь, сделал бы из Тони отбивную.
— Конечно, нельзя не признать, что Тони великолепен, — сказала Мария, когда все немножко успокоились, — и он очень мил, но на этом его достоинства кончаются. А мне нужно кое-что еще.
— «Они жили долго и счастливо и умерли в один день»… Да?
— Да. Они жили долго и счастливо со своими тремя детьми в родовом поместье на Элм-стрит, — выпалила Мария на одном дыхании.
Она имела в виду большой особняк в викторианском стиле, который уже около года был выставлен на продажу ввиду его довольно запущенного состояния и высокой цены. Она мечтала об этом доме. Он был для нее своего рода символом семейного гнезда.
При этих словах все девушки понимающе закивали. В зале воцарилась тишина, нарушаемая только щелканьем ножниц и шумом фенов.
Образ Тони преследовал Марию в течение всего дня, так что вместо того, чтобы прямо поехать после работы домой, она добрых двадцать минут кружила по городу, чтобы хотя бы отодвинуть их неизбежную встречу.
Только в шестой раз проехав мимо почты, Мария повернула к своему дому. Выключив мотор, она медленно вышла из машины и направилась к нему.
Первое, что она увидела, войдя в дом, был портрет Опал, который стоял на столике в гостиной. Как и портрет Руби, законченный некоторое время назад, он был очень хорош. В очередной раз Мария не могла не восхититься талантом Тони. «Ну как он может так бездарно разбазаривать то, что дала ему природа? — думала она, поднимаясь к себе. — Он мог бы делать что-то более значительное, чем расписывать футболки и рисовать портреты на ярмарках».
Покачав головой, она уже взялась за ручку двери своей спальни, когда заметила записку. Это оказалось меню на сегодняшний ужин, написанное безупречным почерком. Мария внимательно прочитала его, с трудом удерживаясь от смеха, хотя на самом деле следовало бы обидеться. Дело в том, что записка явно содержала завуалированное послание для нее. И Мария его расшифровала. Достаточно было сложить слова «желтый», «цыпленок» и «грозные кошачьи головы» (так когда-то называлось знаменитое местное печенье), упоминавшиеся в разных местах меню, чтобы Мария поняла, что Тони намекал на то, что она его боится. Ну, что же, прекрасно! Она и не собирается этого отрицать.
Мария вошла в комнату и начала раздеваться. Через минуту она уже была в душе, смывая с себя усталость, накопившуюся за этот безумный день. После душа она почувствовала себя гораздо лучше и спокойнее. Облачилась в легкие облегающие шорты и розовый топик. Невесть что, но все-таки лучше, чем ее обычная домашняя одежда.
И почему она должна была надеть сегодня вечером что-то особенное? Она и сама не знала. Не то чтобы она хотела привлечь внимание Тони или произвести на него еще большее впечатление, просто ей хотелось хорошо выглядеть…
«Зачем?» — спросила она себя, расчесывая мокрые волосы.
Она напряженно смотрела на свое отражение, но ответа не находила.
Спустившись в кухню, Мария нашла там Тони, с воодушевлением колдующего над плитой. Стол уже накрыт. На Тони был хозяйский передник, в котором он выглядел бы очень смешно, если б не его всепобеждающая улыбка и лукавый огонек в глазах.
— Где Руби с Опал? — поинтересовалась Мария.
— Сначала — здравствуй! — ответил Тони. — Они там, — сказал он, указывая на дверь.
Мария ничего не ответила, поспешив покинуть кухню, в которой она задыхалась от жара, идущего от плиты, и от этого очень сексуального художника.
На крыльце она увидела сидящих Опал и Руби. Над их головами медленно вращался новенький вентилятор. А они с наслаждением потягивали сок и мило болтали.
Вместо приветствия Мария бросила вопросительный взгляд на вентилятор.
— Мы его купили. А Тони прикрепил, — ответила Руби, подвигаясь и жестом приглашая Марию присесть на один из плетеных стульев. Затем она налила сок и подала его Марии.
«И снова Тони. И снова герой».
— Какой же он милый! — проворковала Опал, словно отвечая ее мыслям.
