Мэри Берчелл - Сердце мужчины
— Если не считать того, Милая, — ответил он с какой-то странной усталостью, — что это не то качество, которое привлекает меня больше всех остальных.
«Интересно, какое же качество привлекает его?» Она едва удержалась от вопроса.
— В любом случае, — холодно заметила она, — нищим выбирать не приходится.
— Совершенно верно, Милая. — Казалось, его искренне позабавило, что он ощутил на себе ее коготки. — Абсолютно правильно. Но очень уж резко и категорично.
— Весьма сожалею. — Ей стало неловко. — Надеюсь, вы понимаете, что я имела в виду нас обоих.
— Я польщен, что вы объединяете нас в чем-то, — успокоил он ее, и она почувствовала себя уязвленной.
— А вы не собираетесь снять маску? — спросила она.
Он молча снял ее. Она вдруг поняла, что без маски его глаза лишились своего блеска и казались усталыми и, пожалуй, разочарованными.
«Хорошо, что ни один из нас не питает никаких иллюзий», — подумала Хилма. И в этот момент он произнес:
— Дело нашего друга-шантажиста завершено. У полиции вряд ли будет повод интересоваться нами.
— Думаю, что не будет, — согласилась Хилма и вздохнула. — Все это было ужасно.
— Что именно? Вы имеете в виду все, что произошло?
— О, нет! — Она вдруг поняла, что совсем не это имеет в виду. — Нет, я подумала о той несчастной женщине, которая была в отчаянии, наверное, гораздо большем, чем я. Она не ошиблась этажом, но ее проблема не решилась, и ей пришлось пройти все до конца, вплоть до убийства.
— Я думаю, вы не могли бы дойти до убийства этого человека.
— Конечно, нет. Возможно, потому, что моя жизнь не настолько зависела от него. Если бы даже все разрушилось, я потеряла бы Роджера и не состоялось мое замужество… Но представьте себе, если бы я безумно любила Роджера… — Она замолчала и задумчиво уставилась в темноту.
— Вы хотите сказать… — его голос звучал насмешливо, — что в этом случае дело приняло бы более серьезный оборот?
— Ну, в общем-то… — Она попыталась засмеяться, но тут же поняла, что ее загнали в угол.
— Потому что в этом случае, — мрачно проговорил он, — вы изменяете своим убеждениям, которые так уверенно и решительно отстаивали.
— Вы тоже их поддерживали и разделяли, — быстро напомнила она.
— Разумеется. Именно поэтому я и уловил некоторое ваше отступление от них.
— Это вовсе не отступление. — Она вздохнула. — Я просто сказала, не подумав.
Он улыбнулся.
— Знаете, Милая, — он сокрушенно покачал головой, — главная наша с вами беда в том, что мы не законченные эгоисты или меркантилисты, называйте, как хотите. В нас, к сожалению, сохранилось чуточку романтики, и она-то нас постоянно и подводит.
— Когда я выйду замуж за Роджера, у нее не будет случая подвести меня, — убежденно сказала Хилма.
— Пожалуй. — Он серьезно задумался. — Да и я как-то не могу себе представить, что Эвелин будет поддерживать романтическую струю в нашей жизни. — И вдруг совершенно иным тоном он добавил: — Мне пришла в голову интересная мысль: у Эвелин и Роджера много общего, и мне почему-то кажется, что они чудесно подходят друг другу.
Хилма расхохоталась.
— Это чистейший абсурд, — сквозь смех проговорила она.
Но он только слегка пожал плечами.
— А что еще остается делать, Милая, в этом абсурдном мире?
Хилма не стала отвечать на это.
— Да, я хотела вас спросить. Этот кузен Эвелин, ваш сосед, уехал в Америку?
— Да. Он благополучно отбыл, не сделав никаких компрометирующих разоблачений.
— Он даже вам ничего не сказал? — У нее был обеспокоенный вид.
— Нет. По правде говоря, я с тех пор его не видел. Мне просто сказал мой слуга, что он уехал.
— А вы уверены, что он ничего не сказал, например, по телефону, до того как уехать?
— Дорогая моя, — сухо улыбнулся он. — Если бы это было так, я бы уже знал об этом от Эвелин.
— Да, наверное. — Она тихо вздохнула. — Будем надеяться, что все будет в порядке.
— Думаю, что так, — согласился он, чуть снисходительно улыбнувшись.
— И все-таки, когда он возвращается? — не унималась Хилма.
Он пожал плечами.
— К сожалению, мы не настолько с ним близки, чтобы он посвящал меня в свои планы.
— Но это не означает, что по возвращении он снова не станет опасен, — мрачно проговорила Хилма. — Во всяком случае, меня все беспокоит…
— Милая, вы всегда стремитесь перепрыгнуть все заборы до того, как упретесь в них? — с улыбкой спросил он.
— Вовсе нет. — Она откинула назад волосы характерным движением, которое всегда притягивало его взгляд. — Я только подумала…
— Что, моя дорогая? Что вы подумали?
— Что когда он вернется и решит, что должен вмешаться, вам тогда необходимо будет найти меня, не так ли?
— Да, очевидно. — На этот раз его улыбка была почти нежной. — Как это здорово, что вы нашли повод, из-за которого у меня возникнет необходимость найти вас. Теперь я не буду завидовать тому сержанту.
— Сержанту? — Она удивленно посмотрела на него.
— Ну, конечно. Надеюсь, вы помните, как резко поставили меня на место, когда писали свое имя и адрес этому полицейскому?
— Ах, вы об этом? — Она засмеялась. — Но ведь я была вынуждена так поступить, — пояснила она.
— Да, понимаю. По-видимому, я был недостаточно настойчив.
Она улыбнулась, но серьезное настроение уже вернулось к ней.
— Прошу вас, не шутите. Вам… вам действительно необходимо знать, как меня найти.
— Зачем?
— Ну, я же, по-моему, объяснила вам. Предположим, этот кузен, вернувшись, что-то предпримет, из-за чего у вас возникнут неприятности, тогда я должна буду вмешаться и объяснить ему все, потому что…
— Я уже сказал вам, что не допущу этого, — резко проговорил он. Так он с ней не разговаривал за все время, с того момента, как застал ее в своей квартире.
Он так сурово посмотрел на нее, что вокруг глаз собрались легкие морщинки, и она впервые подумала о том, сколько лет ему может быть.
— Вам придется тогда объяснять, что вы хотели проникнуть в квартиру убитого, чтобы заполучить компрометирующее вас письмо. По-моему, вам будет не совсем приятно объяснять это незнакомому человеку, не так ли? — тихо спросил он.
— Но почему же? Теперь ведь нет никакой опасности в такой откровенности. Я не замешана в убийстве, все закончилось. Кроме того, мне уже однажды пришлось объяснять все это незнакомому человеку. — На ее щеках снова заиграла лукавая ямочка. — Довольно ужасному человеку, который грозился послать за полицией, если я не расскажу ему все.
— О, Милая! — Он рассмеялся и взял ее за руку. — Я был очень груб с вами?
