Ли Уилкинсон - У очага любви
Элеонора затаила дыхание, ожидая, что, может быть, сейчас, раз уж они оказались под одной крышей, Дэвид предложит спать вместе. Но, как ни странно, теперь мысль об этом совсем не обрадовала ее.
— Вон та, — кивнул Дэвид. — Они почти одинаковые. Я уже отнес туда твои вещи.
— Спасибо. Спокойной ночи. — Элеонора наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
— Спокойной ночи. — Он даже не пытался поцеловать ее в ответ.
Комната была просторная и красивая, а в центре стояла большая двуспальная кровать. Это значит, что они могли бы спать вдвоем.
Но снова Элеонора ничего не почувствовала при этой мысли. Более того, ей было даже неприятно думать об этом, хотя она сама не знала, почему.
Расчесывая волосы, Элеонора попыталась разобраться в своих чувствах. В принципе, неудивительно, что ей не хочется переходить на более интимные отношения с Дэвидом, если ее голова до сих пор забита мыслями о Роберте Керрингтоне. Ее губы все еще помнили его поцелуи, тело до боли желало этого мужчину. Элеонора ворочалась и не могла уснуть. Но это ведь никак не связано лично с ним, как с человеком, говорила она себе. Он пробудил в ней желание. Ведь у нее, как у любой нормальной женщины, есть свои потребности. А Дэвид не старался их удовлетворить. Роберт Керрингтон только пробудил их еще больше. Если бы они с Дэвидом спали вместе, этого не произошло бы. Таким доводом Элеоноре удалось себя успокоить.
Завтра, когда они снова займутся работой, и при этом не будет Роберта, она вернется в обычное спокойное состояние. И греховные мысли больше не будут мучить ее.
Но этой ночью успокоить Элеонору не могло ничто. Несмотря на все ее усилия, воспоминания о прошедшем вечере не давали ей уснуть до рассвета.
Глава пятая
Вечером Элеонора забыла опустить шторы, и лучи яркого солнца, проникшие в комнату, разбудили ее. На часах была половина девятого, Роберт Керрингтон уже давно в Лондоне. Однако это не порадовало ее.
Элеонора спрыгнула с постели, распахнула окно и выглянула на улицу. Воздух был напоен солнечным светом, в саду уже вовсю пели птицы, а на траве блестели капли росы.
Приняв душ и одевшись, Элеонора спустилась вниз. Дэвида в комнате уже не было.
В холле ее встретила аккуратно одетая пышная женщина, которая с улыбкой поприветствовала Элеонору.
— Доброе утро, мисс.
— Доброе утро. — Элеонора улыбнулась в ответ. — Вы, должно быть, миссис Томпкинс?
— Да, это я. Я как раз поднималась наверх спросить у вас, может быть, вы захотите завтракать в комнате?
— Нет, спасибо, я с удовольствием позавтракаю внизу.
Миссис Томпкинс явно была рада этому.
— Я накрыла стол в летней кухне. Мистер Бенсон уже там, и вы можете к нему присоединиться. Вы знаете, где это находится?
— Да, спасибо, мистер Керрингтон вчера показал мне весь дом.
Она застала Дэвида за столом с газетой в руках. Он заканчивал завтрак.
— Так, полагаю, ты знала, что его величества сегодня не будет, — проворчал он, поднимая глаза от газеты.
— Да, он говорил, что у него дела в Лондоне.
— Ты могла бы сказать мне вчера вечером. Я бы не вставал в такую рань.
— Прости. Я как-то не подумала.
— Я просмотрел тут инструкции, которые он оставил. — Дэвид кивнул на листок, небрежно брошенный на скатерть. — Там до кучи всего, надо сказать. И эта свинья не забыла еще раз напомнить, что мы должны оставаться на месте, как и договаривались. Думаю, он приказал слугам следить за нами, так куда же мы денемся? Ты, случайно, не в курсе, долго ли его не будет?
— Несколько дней, как он сказал.
Дэвид фыркнул.
— Для меня это слишком мало. Ладно, когда поешь, можем начать работать. Чем быстрее закончим, тем лучше. Меня кондрашка берет от этого чертового местечка, — добавил он, и его красивое лицо при этом исказилось.
В течение следующих дней они подыскивали нужные модели по современным каталогам. Потом, измерив площадь комнаты, распределили, куда что поставить, чтобы это было максимально удобно.
На самом деле, почти все это делала Элеонора. Дэвид только повторял, что надо побыстрее закончить эту работу, но сам так и не взялся за нее. Вставал он в полдень и только после обеда принимался за дело, в плохом настроении и всегда на нервах. Он не мог сконцентрироваться, бросал все и уходил к себе смотреть телевизор. Поначалу он отказывался даже спускаться вниз к обеду и просил приносить ему еду наверх, но Элеонора вмешалась, жалея пожилых Томпкинсов, и запретила, чтобы бедные люди носили подносы туда-сюда только потому, что Дэвиду было лень спуститься.
Еда была превосходная, миссис Томпкинс старалась угодить гостям, но Дэвид всегда и во всем находил какие-нибудь недостатки и громко делал замечания по этому поводу. Элеонора жалела его, объясняя плохое настроение тем, что Дэвид не любит жить в деревне. Она старалась подбодрить его, но безуспешно.
Миссис Томпкинс тоже терпела и, поджав губы, выполняла его резкие команды. После одного инцидента Элеонора все-таки не выдержала и сделала Дэвиду замечание:
— Я думаю, ты не должен разговаривать с миссис Томпкинс в таком тоне.
Дэвид выглядел искренне удивленным.
— Почему это? Слуги должны выполнять приказания.
— Но миссис Томпкинс не служанка. Она экономка. Роберт Керрингтон всегда вежлив с ней.
— Ну конечно, его величество всегда прав, — криво усмехнулся Дэвид. — А я, конечно, всегда все делаю неправильно.
Элеонора пожалела, что начала этот разговор.
Выругавшись, Дэвид встал из-за стола.
— Я сыт по горло! Ничего, кроме критики. То не так, это не так. Сегодня я нагрубил слугам, вчера я выпил слишком много.
— Да, слишком. Посчитай, сколько бутылок ты уже опустошил.
— Ну и что? Ты хочешь, чтобы я попивал лимонад, когда тут выпивка на халяву?
— Нет, конечно, нет, я тебе не запрещаю. Я просто хотела…
Не дослушав ее, Дэвид круто развернулся и вылетел из комнаты.
Элеонора вздохнула. Она так не любила ссоры, но с этим заказом чуть ли не каждый день у них были проблемы. А они ведь так мечтали получить его.
Девушка встала из-за стола и пошла искать своего жениха. Вместо того, чтобы сидеть и мечтать о Роберте, ей следует помириться с Дэвидом. Она нашла его, как и ожидала, у телевизора. Он выглядел таким жалким, отверженным и непонятым, что у Элеоноры сжалось сердце. Она опустилась на колени и взяла его за руку.
— Прости, милый. Я понимаю, эта работа тебе совсем не по душе.
— Это уж точно. Как ты догадалась?
— Но нет смысла бросать ее, ведь так?
— Еще бы. Да все нормально, меня убивает только, что надо все время сидеть в этом доме.
