Морган Хейез - Где прячется невеста?
— Да, они славные. Мне будет их не хватать.
— Стало быть, возвращаешься домой? В Денвер?
— Нельзя прятаться всю жизнь, Мэк, даже если очень этого хочешь, — в ее голосе ему послышались печаль и горечь. — Утром в дорогу.
Это в корне меняет дело! С отъездом Тедди его соглашение с нанимателем теряет силу. Он не предаст ее и не «сдаст» Алану. Все кончено…
— Утром? — переспросил он, чтобы не молчать.
— Вещи я уложила, — кивнула Тедди. — С друзьями простилась. Завтра загляну к Слаю — верну ключи и выпишу чек за ремонт джипа.
— Чек? Значит, пряткам и впрямь конец?
— С меня довольно. Больше не хочу. — Она попыталась улыбнуться, но получилось неважно.
— Я вот о чем подумал… — Мэк замялся, подыскивая слова. — Я мог бы отвезти тебя в Бердси. Мы бы там позавтракали вместе… напоследок… если, конечно, ты не против. — Чего ему на самом деле хотелось, так это обнять ее и не отпускать от себя ни на шаг. А еще — проводить до самого Денвера. Только как ей объяснить, почему он раздумал ехать к брату в Бойсе?..
— Я согласна. — Она подняла на него печально-синие глаза.
— Решено, — выдохнул он с облегчением.
Тедди шагнула к нему, и в ту же секунду возникшую паузу разорвал выстрел.
Одновременно с выстрелом Мэк, увлекая за собой Тедди, рухнул на пол.
Глава седьмая
Все случилось слишком быстро. Только что Тедди говорила с Мэком, а уже через секунду, не успев сообразить, что произошло, она лежала на холодном кухонном полу.
— Мэк! Мэк, что это?! — Спросив, поняла, что оглушительный хлопок — это выстрел, и тотчас сердце зашлось в испуге: с Мэком беда!.. — Мэк! — Она теребила, казалось, бездыханное тело. — Мэк!
— Шшш.
— Ты… у тебя все в порядке?
— Вполне, — откликнулся он шепотом и приподнялся на локте. — А как ты… в порядке?
— По-моему, да. Объясни, что это было?
— Думаю, шальная пуля. Скорее всего, браконьеры. — Однако Мэк, похоже, и сам не очень-то верил такому объяснению. — Оставайся тут и не двигайся с места, — приказал он все так же шепотом.
— А ты куда?
— Я выйду — посмотрю, что к чему.
— Мэк, не сходи с ума!..
— Я недолго, — пообещал он и… растворился во тьме.
Минуты без него тянулись как часы. Тедди томилась бездействием. А вдруг никакие это не браконьеры? Что, если кто-то охотится за Мэком? Ведь он так долго был полицейским — логично предположить, что за годы службы он нажил не одного врага.
Где-то сбоку с громким сопением зашевелилось что-то большое, и Тедди сначала затаила дыхание, а потом благодарно обхватила за шею подползшего к ней верного Боуги. Сквозь раздвинутые шторы в кухню лился лунный свет, и в этом молочно-белом сиянии серебристо-черная собачья шерсть сверкала и переливалась, как фантастический скафандр пришельца.
Тедди, чтобы поменять неудобную позу, оперлась на руку и вздрогнула: ладонь попала в нечто липкое и тягучее. Кровь!
Она поднесла пальцы к свету и содрогнулась еще раз, отчетливо увидев, как густеют на них зловещие капли. Чья это кровь?! Ее не задело, значит, беда с Мэком — он ранен!
— Чертов упрямец, — выругалась она, поднимаясь на ноги, и продолжала ругаться, идя к двери, — кляла Мэка за то, что солгал, за то, что отправился один в неизвестность, наконец, за то, что она умирает от страха за него.
На улице валил снег и было так… оглушающе тихо…
— Мэк! — позвала она шепотом.
Тишина.
— Мэк!
И опять ничего.
Тедди всю трясло; в уме рисовались картины одна страшнее другой: ей уже представлялось, что Мэк истек кровью. С бьющимся сердцем она завернула за угол дома.
— Мэк, пожалуйста… — умоляла она снег и темноту.
Неожиданно кто-то быстрый, как молния, схватил ее сзади, одновременно зажимая широкой ладонью рот, не давая тем самым ни закричать, ни вздохнуть. Тедди оказалась прижатой к сильному мужскому телу, которое — именно по мощи его — узнала прежде, чем услышала над ухом:
— Спокойно, Тедди, это я.
Захват чуть ослаб, и она, повернувшись в державших ее руках, оказалась лицом к лицу с Мэком.
— Господи, Мэк, куда ты запропа…
— Тихо. Слышишь?..
И Тедди, напрягая слух, уловила шум работающего двигателя: судя по звуку, машина была совсем неподалеку, за деревьями. Вскоре шум стих — невидимый водитель спешно ретировался.
— Я ведь сказал, чтобы ты оставалась на месте, — укорил Мэк, стряхивая снежные хлопья с золотых, как ночная луна, волос.
Не обращая внимания на упреки, Тедди лихорадочно ощупывала его грудь, руки, плечи…
— Можешь объяснить, что ты делаешь?!
— Ты ранен, Мэк! — Она обвиняюще растопырила пальцы, будто вымазанные бурой краской. — Это твоя кровь!
— Пустяки, кость не задета.
— Черта с два пустяки — у тебя весь рукав намок!
* * *Вернувшись в дом, Тедди первым делом кинулась к аптечке в крохотной ванной, но — к разочарованию и злости на себя за свою беспечность — не нашла там ничего, кроме аспирина и прочей чепухи от гриппа и желудочных расстройств.
— Тедди, — Мэк неслышно подошел и встал у нее за спиной, — думаю, в моей походной аптечке найдется то, что ты ищешь. Давай я сам о себе позабочусь.
— Ну уж нет, Мэк. — Тедди упрямо закусила губу. — Я займусь твоим плечом, и я буду решать, обойдешься ли ты без врачебной помощи.
Поняв, что на сей раз спорить бесполезно, Мэк безропотно сдался и последовал за ней в гостиную.
Кровотечение прекратилось, и, осмотрев рану, Тедди убедилась, что Мэк был прав — врач не понадобится: пуля прошила мякоть навылет.
— Думаю, надо срочно позвонить шерифу, — сказала она, заканчивая перевязку.
— Ну да, и поднять его с постели в такое время? Подумай, Тедди, сейчас глубокая ночь.
— Мне наплевать, успеет ли шериф выспаться. В тебя стреляли, Мэк!
— Не паникуй.
— Я — паникую?! Да ведь тебя пытались убить!
— Но я жив, не так ли? — Он все пытался заглянуть ей в лицо.
Наконец она отважилась встретить его взгляд:
— Скажи, у тебя неприятности?
— Нет, Тедди.
— Ты можешь мне все сказать, я постараюсь помочь, я… — Ее голос дрогнул и прервался: слезы подступили к глазам, сделав их синеву еще более пронзительной и притягательной.
— Тедди, — он мягко взял ее за плечи и легонько встряхнул, — верь мне, я в безопасности. Никто и ничто мне не угрожает. Это была просто шальная пуля. — Он протянул к ней руку и убрал нависшую надо лбом прядку.
Его слова не слишком убедили Тедди, но этот полный неподдельной нежности жест… Так хотелось ему верить!
