Кристина Ролофсон - Созданы друг для друга
Быстро сгущались сумерки, и Макс стоял рядом, протянув к ней руку, ждал, чтобы прогуляться вдвоем в бледном свете луны, посеребрившем песок. Пожалуй, слишком романтично, решила Ари. Странное дело, они с Максом постоянно оказываются в необычных местах.
– Здесь ужасно тихо.
Он взял ее за руку так, будто не было ничего более естественного.
– Именно на это я и рассчитывал.
Она ощутила знакомую хватку его пальцев и удивилась, откуда в ней это чувство безопасности. И счастья.
– Мне кажется, мы уже это проходили.
– Не волнуйся, в поле зрения ни единого судна. – Он увлек ее сквозь проход в ограде из декоративных цепей у самого конца волнореза. – Пойдем! Ты ведь здесь выросла. Неужели никто из твоих приятелей не приглашал тебя погулять по пляжу ночью?
– Нет, – не впервые уже солгала она ему, и голос ее заметно дрогнул.
Вопрос попал слишком близко к цели, и Ари лишь усилием воли вернула воспоминания на место, туда, где им и положено быть, глубоко-глубоко в душе, настолько, чтобы их невозможно было достать и рассмотреть даже при тусклом свете луны.
Макс спорить не стал, только сжал ее ладонь, почувствовал: что-то не так! Она приостановилась, сбросила сандалии и подхватила одним пальцем за ремешки. Подошвы ее обдал холодком песок, приятный контраст с теплым, душным воздухом. Она вспомнила, что июнь на Род-Айленде бывает либо дождливым, либо жарким. А еще – душным. Счастливчики, живущие на Западе, даже представить себе не могут эту кошмарную духоту.
Они молча шли по берегу, и Ари старалась не наступать на полоску воды, в ровном ритме набегавшей на песок.
– Какие у тебя планы на остаток лета? – наконец спросил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Будешь работать? Загорать на пляже?
– Может быть, устроюсь на работу – если мне покажется, что я близка к умопомешательству: каждый день все чищу и чищу картошку с мамой и Руфи. Да и в доме полно дел.
– Когда переезжают твои родители?
– Как только освободим дом, сложим вещи… и все такое. Но не раньше, чем к сентябрю. Мама, похоже, не очень-то спешит, а я именно из-за переезда загубила здесь, дома, лето. Она убедила меня, что ей необходима моя помощь, но сейчас меня уже одолевают сомнения.
– И ты не находишь себе места.
– Да, так. – Она удивилась, что он это заметил. – Может, поищу место продавца мороженого.
– Преподаватель университета наполняет трубочки мороженым – вот здорово будет взглянуть.
– Для разнообразия – прекрасно. Мне хочется заняться чем-то совершенно отличным от книг, отметок и лекций. – От порыва теплого ветерка прядь волос упала ей на щеку, но она не отпустила руку Макса.
– В «Коул продактс» для тебя всегда открыта дверь.
– Я не мастер паковать рыбу.
– У меня на уме, скорее, была работа в офисе. Мне ужасно нужен помощник, особенно когда я в море.
– Как тебе удается справляться с таким бизнесом – и по-прежнему самому ходить в рейсы?
– А мне и не удается, – ответил он. – Но я не в силах бросить все ради бумажной работы.
«Бросить – что?! – чуть не воскликнула она. – Постоянный риск, борьбу один на один с морем?» Но вместо этого спокойно заметила:
– Пора возвращаться. Мы зашли слишком далеко.
– В прямом или в переносном смысле?
Она пожала плечами. – Можешь и так понимать, если хочешь.
Он остановился, повернулся и легонько притянул Ари к себе, так что кончики ее грудей прикоснулись к его мощному телу под тонкой рубашкой.
– Макс…
– Шшш… – Губы его чуть изогнулись. – Не желаю слышать то, что ты собираешься сказать.
– Грубиян, – мягко, без гнева отозвалась она.
А руки его уже обвились вокруг ее талии. Все ее возражения так и остались невысказанными, стоило ей заглянуть в его затуманенные глаза. В конце-то концов, почему бы не поцеловать его – и покончить с этим. Раз и навсегда выкинуть его из головы.
– Ну вот, ты меня опять оскорбляешь, – пробормотал Макс, склоняясь пониже, чтобы прикоснуться губами к ее губам.
Она вздрогнула – и тут же оценила свою реакцию: непроизвольное движение, вполне естественное, когда с моря дует прохладный ночной ветерок.
– Ты заденешь мои чувства, – поддразнил он и чуть отстранился – ему хотелось видеть ее лицо.
– Сомневаюсь.
Мимолетный поцелуй только растревожил ее и заставил еще сильнее жаждать того, что он скрывал. Она едва успела ощутить его губы, как он уже поднял голову. «Так нечестно, капитан Коул, хотя, наверно, весьма мудро», – мелькнуло у нее в голове.
– Не-ет, – не соглашался он, а его губы легонько терлись о ее, пробегали от одного уголка рта к другому, приглашая, ожидая, – ты меня сокрушила, я уже никогда не стану прежним.
Вот черт! Ари уронила сандалии и опустила руки на его широкие, мощные плечи сильного человека, привыкшего к тяжелому труду на открытом воздухе. Губы его продолжали ее дразнить, и это мучительное, теплое прикосновение грозило растворить без остатка все ее мышцы. Пальцы ее пробежались по гладкой коже твердой шеи, запутались в волосах… поцелуй стал глубже, его язык приоткрыл ее губы, проник внутрь… Ари не в силах была дышать. Сердце стучало молотом, она таяла… огонь подобрался слишком близко, гак близко, что она готова была вспыхнуть в пламени безрассудного решения. Пальцы ног утонули в прохладном песке, когда она поднялась на цыпочки и прильнула к Максу в поцелуе.
Холодный язычок воды лизнул ее лодыжки – и она подпрыгнула. Макс оторвался от ее рта. Оба тяжело дышали. Он погладил ее волосы. Она положила голову сначала ему на грудь, потом пристроилась во впадинке под его плечом и замерла, ожидая, пока ритм сердца придет в норму.
– Я же говорил тебе, еще на острове, – мы созданы друг для друга, – пробормотал он, но в голосе его почудилась Ари мягкая, поддразнивающая нотка… насколько он серьезен?
– Нет, не говорил. – Такие слова она наверняка бы запомнила, даже сказанные в шутку.
– Ну, значит, подумал. Просто, наверно, боялся произнести вслух.
Хорошо, что она спрятала лицо и он не видит ее великого смущения. – Ты ничего на свете не боишься.
Он помолчал, продолжая гладить ее волосы.
– Нет, одного боюсь, что ты больше не захочешь со мной встречаться. – Она не отвечала, и он закончил: – Боюсь, что ты не дашь нам шанса.
– Нет никакого «нам», Макс. – Она сама не понимала, как ей удалось выговорить подобное после этого поцелуя, от которого чуть не остановилось сердце, но постаралась произнести это как можно убедительнее.
– Но могло бы быть.
Этот парень не сдается.
– Только на лето. – Она подняла на него глаза.
– Это все, что я могу дать.
– Мне этого мало.
Он, по крайней мере, честен, нужно отдать ему должное. Она выскользнула из его объятий, наклонилась за сандалиями и повернулась в ту сторону, откуда они пришли. Нет никакого смысла затягивать все это. Нет смысла поощрять то, что может быть всего лишь временной связью, – хотя у их отношений есть все признаки, чтобы вылиться в одно из тех невероятных воспоминаний, от которых так загадочно улыбаются пожилые женщины. К тому же у нее вовсе нет необходимости усложнять любовной страстью и без того полное событиями лето. С нее вполне достаточно родственников; добрых, полезных советов; болезненных напоминаний о той жизни, что у нее могла бы быть, а теперь она не хотела иметь с ней ничего общего.
