Кэтрин Джордж - Тайна одного портрета
– Только если вы позволите мне заплатить в этот раз… – начала она, но Адам покачал головой.
– Поедем в Стейвли. Я покажу вам «Фрайарз-Вуд». А потом состряпаю что-нибудь у себя на кухне.
Гэбриэл в удивлении смотрела на него.
– Спасибо, – сказала она. – Это будет замечательно.
«Фрайарз-Вуд» оказался гораздо дальше от Пеннингтона, чем думала Гэбриэл, и когда Адам повернул на крутую, извилистую дорожку, которая вела к его дому, она осуждающе посмотрела на него.
– В тот раз вы сказали мне, что заехали по пути.
– Я соврал. Мне хотелось увидеть вас, Гэбриэл.
«Фрайарз-Вуд» обладал собственным характером, который создавали группы дымовых труб, украшенных леденцовыми завитками, ряд окон в частых переплетах, отражавших вечерний свет, и уже отцветшая глициния, чьи стебли оплетали веранду, служившую балконом для верхнего этажа.
– Этот дом настоящее чудо! Он очень старый?
– Построен в конце девятнадцатого века и с тех пор претерпел несколько изменений с целью модернизации.
– И вы его унаследуете.
– Да, – хмуро отозвался Адам.
– А ваши сестры?
– Здесь-то и начинается ответственность. – Он вышел из машины, протянул ей руку. – Я организую вам блиц-экскурсию по дому, а потом покормлю вас вон там, в Стейблз.
Адам провел Гэбриэл через несколько больших комнат с удивительно низкими для такого старого дома потолками, которые тем не менее создавали ощущение пространства и света, обжитого комфорта и уюта и были обставлены с таким вкусом, какого она и ожидала от семьи, занимающейся куплей и продажей красивых вещей.
Они подошли к дверям конюшни.
– Личные апартаменты у меня поменьше, но внутренняя отделка целиком моя.
Адам был прав. После приглушенных пастельных цветов внутренней отделки большого дома комнаты Стейблз поражали глаз. Стены служили ярким фоном для каменных плит и дубовых балок и гармонично уживались с антикварной мебелью. Оборудование окрашенной в цвет охры кухни было современным. В столовой с ярко-зелеными стенами помещался длинный обеденный стол из темного дерева, небольшой вестибюль украшала полка со старинными оловянными пивными кружками, висевшая на стене небесного цвета. Но гостиная, одновременно служившая Адаму кабинетом, была менее яркой, у одной из стен янтарного цвета стояли высокие напольные часы, в камине оставалось лишь развести огонь, а к огромному окну был придвинут удобный диван.
Адам показал на лестницу.
– Ванная наверху. Хотите привести себя в порядок?
Выйдя из ванной, Гэбриэл не смогла побороть искушение и заглянула в комнату Адама. Там стояла очень большая кровать, и в ее изысканных медных украшениях отражались рыжевато-оранжевые стены.
Адам ждал ее у подножия лестницы.
– Ну, как вам мое логово?
– Впечатляет. – Она улыбнулась. – Я одним глазком заглянула к вам в спальню. Ваша кровать – просто фантастика!
– Она – часть моих трофеев с распродаж. Как и почти все другое мое имущество. Вы проголодались?
– Не особенно. Но от сэндвича, наверно, не откажусь.
– Мудрый выбор. Мои кулинарные способности ограниченны. – Он предложил ей пройти на кухню. – Садитесь за стол.
Через удивительно короткое время он поставил перед ней тарелку с сэндвичами.
– Очень вкусно, – сказала Гэбриэл, уплетая сэндвич с ветчиной и авокадо.
Адам улыбнулся.
– Благодарю вас, сударыня, рад, что угодил вам. Но, будучи человеком организованным, признаюсь, что, отправляясь вчера за покупками, имел в виду именно этот конкретный случай.
Значит, он все спланировал заранее.
– Мне нравится ваш вкус, – сказала она, беря еще один сэндвич. – Эти цвета хорошо сочетаются с черными балками. А спальня – просто потрясающая.
– Когда я ее красил, то на половине дела испугался: мне показалось, будто этот цвет настолько все подавляет, что…
– Так вы сами красили спальню?
Он гордо посмотрел на нее.
– Я сам покрасил весь дом. Хотите верьте, хотите нет, но мои руки привычны к тяжелому труду. Даже если я Дайзарт из «Фрайарз-Вуд» в четвертом поколении, я все равно чертовски много работаю, потому что хочу быть уверен, что смогу жить здесь и потом, когда унаследую все это. – Его лицо помрачнело. – Мои сестры никак не хотят смириться с тем, что наши родители смертны и придет день, когда их не станет.
– Я могу это понять, – сказала Гэбриэл, зябко поведя плечами. – Я была поспешна в своих умозаключениях относительно вас, Адам, прошу меня простить.
Он посмотрел ей в глаза.
– Что ж, начнем все сначала, Гэбриэл Бретт?
– Бессмысленно ссориться, если мы будем видеться чуть ли не каждый день, пока я не закончу реставрацию вашей картины.
– А что будет потом? – спросил он. – Вернетесь на городской асфальт?
Она пожала плечами.
– У меня есть и другая работа, не забывайте. Когда закончу вашу картину, возьмусь за следующую.
– Прекрасно. Это значит, что вам придется остаться, пока все не закончите.
– Я останусь до тех пор, пока не буду убеждена, что отец полностью выздоровел и может справляться без посторонней помощи.
– Тогда я надеюсь, что Гарри даст себе побольше времени на выздоровление, – улыбнулся Адам, погом вдруг нахмурился. – Но как это отразится на вашей собственной работе?
– Я уволилась. В качестве причины ухода сослалась на болезнь отца, но вообще-то мне пора двигаться дальше. – Гэбриэл философски усмехнулась. – Может даже, решу завести собственное дело. У меня масса связей. Джереми до сих пор вел со мной дела через фирму, но, вероятно, согласится и на непосредственные деловые отношения, если я начну работать самостоятельно.
– Вы с ним это еще не обсуждали?
– Нет. Он в Штатах. Скажу ему, когда он вернется на этой неделе.
– И сразу же примчится, чтобы увидеться с вами?
– Думаю, он будет ждать, когда я примчусь к нему.
– Тогда он дурак, – сказал Адам и встал. – Кофе хотите?
– Да, с удовольствием. – Она взглянула на часы. – Хотя мне не хотелось бы очень задерживаться…
– Вы устали?
– Нет. Но я предпочла бы вернуться засветло.
– В таком случае, – сказал Адам, – я отвезу вас прямо сейчас, и кофе приготовите вы.
– Прекрасная мысль, – сказала она и улыбнулась ему. – Боитесь, как бы кто не украл Генриетту? Мне кажется, вы в нее влюбились, Адам Дайзарт.
Он засмеялся и взял ключи от машины.
– Лучший способ поддерживать романтическую связь – это обожать на расстоянии.
– Вы все еще страдаете из-за Деллы?
– Нисколько. – Адам проводил ее до выхода, запер дверь и открыл перед ней пассажирскую дверцу. – Я почти ни разу не вспомнил о Делле с тех пор, как нашел картину. И вас, – подчеркнуто добавил он.
