Миранда Ли - На всю оставшуюся жизнь…
Со временем ему стало в какой-то мере легче. Однако Ник даже не думал о повторном браке, и его отношения с женщинами сводились к чистому сексу.
Так откуда же у него это давно забытое желание излить душу, раскрыться перед женщиной? Ясно, почему его охватили эротические грезы. Но выплакать ей свою боль?… Это ли не риск оказаться эмоционально вовлеченным, привязаться к женщине, которая по всем пунктам его неписаного кодекса поведения никак не подходила для связи! У Линды ребенок, и она ждет мужчину, который бы стал ей мужем, любящим и заботливым. Ей не нужен любовник, не желающий иметь никаких обязательств.
Ник понимал, что не должен был оставаться. Так почему же остался? Почему ему хотелось не только физической близости, но и тепла и сострадания?
– Я думаю, тебе лучше спуститься вниз, к гостям, – сказал он, тщетно пытаясь быть здравомыслящим. – Гости могут заволноваться, не случилось ли с тобой что-нибудь.
– Ну и пусть волнуются, – отрезала Линда. – Мне нечего там делать. Не о чем с ними говорить. Кстати, им хорошо и без хозяйки. Они там очень уютно устроились и, наверное, уже забыли про меня. По-моему, я им мешала заниматься тем, чем они бы хотели заняться. Я даже думала им предложить не стесняться и расположиться прямо на полу.
Ник видел, что Линда разочарована этим званым обедом.
– Почему же не предложила? – спросил он с улыбкой.
– Проклятые условности, – ответила Линда, вздохнув. – Насколько легче было бы жить, если бы можно было высказывать прямо в лицо все то, что ты думаешь о человеке.
– Да, было бы здорово! Но, к сожалению, голая правда почти всегда порождает еще больше проблем, – заметил Ник. Он подумал о том, как бы стали развиваться события, если бы он тоже сказал Линде, что чувствует, глядя на ее волнующую внешность.
– Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь? – приказала Линда.
– Нет, – улыбнулся Ник.
– Давай-давай. Только правду! И ничего, кроме правды! – настаивала Линда, энергично качая головой, отчего ее волосы стали переливаться, как шелк.
Сомнений не было: она флиртовала. Ник заметил, как вздымается ее грудь в такт взволнованному дыханию, как румянец заливает щеки. И неожиданно понял, что она хочет его так же, как и он ее. Эта мысль сразу отмела все его сомнения насчет эмоциональной вовлеченности и прочего. Даже промелькнувшая на лице Линды тень не могла поколебать его уверенности в том, что он сделал правильный вывод. Ник встал и направился к Линде, не спуская с нее глаз.
Он ожидал, что Линда увернется от него и поспешит к двери. Но она стояла неподвижно и смотрела на него широко открытыми глазами – как кролик, напуганный светом автомобильных фар.
А автомобиль двигался прямо на нее…
Ник остановился на расстоянии вытянутой руки и слегка дотронулся до подбородка Линды кончиками пальцев. Дрожь пробежала по ее телу. Ему хотелось верить, что Линда дрожит не от страха. Он видел, как блестят ее глаза, как приоткрылись ее губы, как прерывисто она дышит.
И он наслаждался этими явными признаками возбуждения.
– Ты хочешь знать, о чем я думаю? – спросил Ник, мягко проведя пальцами по ее подбородку, по горлу и ниже… – Думаю, что тебе нужен мужчина. И я к твоим услугам.
Ее губы дрогнули, и Ник собрался поцеловать их, как вдруг ослепительный зигзаг молнии прочертил черное небо, а затем последовал оглушительный раскат грома. Электричество отключилось, и комната погрузилась во тьму.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Слабый стон вырвался из охваченной сладостными предчувствиями груди Линды. Ни авария, ни гости внизу для нее сейчас не существовали. Она хотела, чтобы Ник обнял ее, чтобы целовал… раздел. Да, он прав: ей нужен мужчина.
Но не просто мужчина. Ей нужен именно Ник.
И пусть он делает с ней все, что, как ей внушали, постыдно и неприлично. Пусть сорвет с нее вместе с одеждой все запреты, все сексуальные табу. Пусть Линда-пуританка, которая жила в ее теле тридцать с небольшим лет, исчезнет и явится новая Линда, та, которая видела обнаженного Ника…
И пока прежняя, благовоспитанная Линда отчаянно боролась, не желая так просто сдавать позиции, новая Линда умело руководила ходом событий. Это она выбрала во что одеться, как расчесать волосы, какие использовать духи.
У нее изменилась даже манера поведения. Раньше с мужчинами она была крайне сдержанна и холодна, не позволяла ни себе, ни им никаких вольностей. Даже Гордон укорял ее в чрезмерной сдержанности. С Ником же она чувствовала себя абсолютно иначе. Не могла и десяти минут подождать, чтобы под любым предлогом не подняться к нему наверх, побыть с ним, поговорить.
Но с каждым появлением Линда все больше и больше отчаивалась возбудить в нем чувственный интерес. Только когда она решилась на открытый флирт, Ник догадался, чего от него ждут. И хотя ее захватил врасплох решительный характер его действий, она бы ни за что на свете не стала его прерывать. Новая Линда хотела продолжения.
– Так, – пробормотал Ник. – Ты пойди проверь, не проснулся ли Рори, а я постараюсь выпроводить твоих гостей. У тебя есть фонарик?
– Боюсь, что нет. Там внизу есть свечи.
– Да-да, припоминаю. Я видел их. Но твоим гостям не обязательно знать об этом. Пусть думают, что света нет и не будет.
– Но… – начала Линда, когда Ник положил руки ей на плечи. Она с трудом могла разглядеть его лицо в окружавшей их теперь темноте.
– Ты хочешь, чтобы они ушли, или нет? – спросил Ник резким тоном. – Если передумала…
– Нет… Я… я просто не хочу выглядеть легкодоступной женщиной, – сказала она.
– Ради Бога, Линда! Ты в каком веке живешь? Если женщина следует своим здоровым инстинктам – это вполне нормально, в этом нет ничего предосудительного.
Страстные слова Ника пришлись Линде по душе. Она почувствовала себя увереннее, спокойнее.
– Но сейчас надо разобраться со светом. Держи, – Ник протянул Линде крошечный брелок-фонарик. – Включается простым поворотом. Вот так, – показал он ей. – Не оставляй его включенным без нужды: там очень маломощные батарейки.
– Как мило! – воскликнула Линда. – А тебе он не нужен?
– У меня есть еще один в рюкзаке. Теперь слушай. Ты остаешься наверху и не спускаешься вниз, пока я не выпровожу твоих гостей. Я им скажу, что ураган разбудил Рори, что ты очень извиняешься, но спуститься к ним не сможешь. Они поймут, что им ничего не остается, как сидеть в темноте или откланяться!
– А они не обидятся?
– Вряд ли. Ты же сама сказала, что они только и думают, как бы потрахаться.
Линда поморщилась. Она не любила это слово. Пошлое, вульгарное. Интересно, Ник и с ней думал «потрахаться»?
– Я пошел вниз. Ты остаешься здесь пока не услышишь, как отъезжают машины, – проинструктировал ее Ник.
