Люси Эллис - Плененная невинность
При появлении Мэйзи Алексей остался там же, где был — за столом с газетами, своим мобильным телефоном и чашкой эспрессо. Это было такое же утро, как и все остальные, когда он не работал — за исключением Мэйзи. Она была в джинсах и футболке с треугольным вырезом, а волосы собрала в конский хвост. Он решил никак не реагировать на ее присутствие и дождаться, когда она подойдет к нему сама.
Мэйзи налила себе стакан апельсинового сока и подошла к столу, ожидая, что Алексей взглянет на нее и заговорит, и в то же время краем глаза наблюдая за Марией, которая, вероятно, уже знала обо всем. Алексей приехал вчера, а сегодня утром она вышла из его постели. Одно дело — сексуальная свобода, а совсем другое — когда у этой свободы есть свидетели, особенно если это итальянцы, воспитанные в почтении к традициям.
Прежде чем Мэйзи села, Алексей слегка приподнялся со своего стула — даже игнорируя ее, он вел себя по-джентльменски. Мэйзи уселась, ожидая, что он заговорит с ней — но он молчал и продолжал печатать что-то в телефоне.
Она попыталась пить апельсиновый сок, но он попал ей не в то горло, и она закашлялась. Из ее глаз брызнули слезы, и боль, которую она таила в себе, накрыла ее мощной волной. Она начала тереть глаза, надеясь, что Алексей не поймет, что она плачет из-за него — это было бы для нее самым большим унижением.
Не глядя на Алексея, она встала и с шумом задвинула стул.
— Куда ты собралась? — спросил Алексей.
— Я тебе мешаю, — выпалила Мэйзи. — Мне лучше уйти.
— Ты даже не позавтракала.
Неужели он заметил это? Она-то думала, он даже внимания на нее не обратил.
— Я не хочу есть. — Она направилась прочь, быстро моргая.
Но тут раздался тонкий голосок Кости:
— Мэйзи!
Ей пришлось вернуться. Как бы плохо она себя ни чувствовала, у Кости никого нет, кроме нее. И, как ни странно, у нее тоже нет никого, кроме Кости. Она присела перед ним на корточки, заставив себя улыбнуться, и начала говорить ему нежные слова.
— Сегодня тебе придется оставить его на моем попечении, — сказал Алексей, приближаясь к ней с раздраженным видом.
Мэйзи подняла на него глаза с мокрыми от слез ресницами. Она явно жалела о произошедшем между ними и стремилась уйти от него прочь. Но он не собирался извиняться за то, что насладился ее телом, которое было прямо-таки создано для того, чтобы доставлять удовольствие мужчине. Он хотел удержать ее рядом с собой подольше и наслаждаться ею снова и снова.
А ее печаль он развеет с помощью украшений. По своему опыту он знал — это безотказный способ успокоить женские нервы. И все же в глубине души Алексей понимал, что такой подарок скорее расстроит Мэйзи, чем обрадует ее.
Мэйзи вела себя с Костей совершенно по-матерински, и это глубоко трогало Алексея. Именно такую девушку порядочный мужчина хотел бы защищать, лелеять и, возможно, жениться на ней. Но такому человеку, как Алексей, иметь дело с такими женщинами просто опасно. Он не хотел, чтобы Мэйзи питала какие-либо иллюзии в его отношении. Он — мерзавец, и Мэйзи должна понять это как можно раньше.
— Мэйзи, если ты переживаешь из-за Марии, перестань сейчас же.
— Тебе легко говорить, — пробормотала она в ответ.
— Мария привыкла, что мои гости женского пола приходят к завтраку куда менее скромно одетыми, чем ты сейчас. Не переживай.
Алексей знал — это жестокие слова, и внутренне содрогнулся, видя, как до Мэйзи постепенно доходит их смысл. Она резко отвернулась.
Алексей похолодел. «Поздравляю, ты — еще больший мерзавец, чем полагал», — подумал он.
Мэйзи, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, пыталась найти хоть какой-то ориентир в этом новом незнакомом мире. Как она может оставаться здесь и делать вид, что все хорошо? Конечно, она не думала, что Алексей ведет монашескую жизнь, и знала — рано или поздно их отношения закончатся, но слышать от него о том, что она одна из многих, было практически невыносимо.
Но в данный момент ее не интересовала правда. Ей хотелось нежности, ласки… и немного утешения.
— Так ты собираешься провести день с Костей? — Она гордилась тем, что ее тон прозвучал ровно.
— А почему бы тебе не присоединиться к нам?
Мэйзи была не в силах поднять глаза на Алексея. Он забрал Костю у нее из рук и, видя, как охотно ребенок пошел к нему, она не знала, что делать.
— Думаю, мне нужно побыть одной, — твердо сказала она.
«Дура», — мысленно ругала она себя, поднимаясь на ноги и быстро уходя прочь, не задумываясь о том, куда идет. Она желала лишь одного — оказаться подальше от Алексея.
Глава 7
Алексей смотрел вслед Мэйзи. Зачем было так себя вести, когда все только начинается?
— Я хочу к Мэйзи, — захныкал Костя, цепляясь за рубашку Алексея.
Лицо малыша покраснело — он явно чувствовал возникшее напряжение.
«Это все из-за меня», — подумал Алексей.
— Я тоже хочу к Мэйзи, малыш.
Мэйзи достигла конца террасы и начала кружить в поисках выхода. Но выхода не было — стеклянные двери оказались заперты. Алексей смотрел, как она пытается открыть их, а потом увидел, как опустились ее плечи и поникла голова.
Не выдержав, он направился к ней. Она обернулась — ее лицо было бледно и напряжено.
— Мэйзи, нам надо поговорить. Я отведу Костю к Марии, а потом ты пойдешь со мной.
Он попытался взять ее за руку, но она отшатнулась. Ее глаза горели от гнева.
— Ты опоздал, Алексей. Я не хочу слышать ничего из того, что ты собираешься мне сказать.
Костя громко закричал и потянулся к Мэйзи. Она взяла его на руки, бросая сердитые взгляды на Алексея.
— Смотри, что ты наделал! — прошептала она.
— Хочешь говорить при Косте — пожалуйста. Решай, Мэйзи.
Алексей говорил тихим и твердым голосом, который, как ей казалось, он использовал в другой жизни, в которой не было плачущих детей и женщин, не желающих исчезать после секса.
— Это утро было потрясающим, и я хотел бы повторять его снова и снова. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Это тебе ясно? Это решает твою проблему?
Но эти слова, произнесенные ровным тоном, вместо радости вызвали у Мэйзи вспышку гнева.
— Наверное, это убедило бы твоих других, как ты говоришь, «гостей женского пола», но мне нужно чуть больше деликатности, поэтому я отклоняю твое предложение.
— Что ж, логично. — Алексей пожал плечами, и лицо Мэйзи так вытянулось от удивления, что в другой ситуации это показалось бы ему забавным. — Я должен был бы силой затащить тебя обратно в постель и приковать наручниками к кровати, — заявил он. — Но я не привожу сюда женщин — наручники и прочие принадлежности остались в моей квартире в Риме.
