Людмила Ситникова - Последний рассвет одиночества
Маринка пребывала в состоянии легкого шока.
— Людок, я не верю собственным глазам.
— Платье достойное?
— Обалдеть не встать. Сколько стоит? Где купила? Дай примерить.
— Марин, а туфли?
— Да подожди ты с туфлями. Слушай, твой Витька с ума сойдет, когда тебя увидит.
— Думаешь?
— Не сомневаюсь. — Марина цокала языком. — Я, конечно, могла предположить что угодно, но чтобы ты… решилась купить такую сексапильную шмотку… Извини, но пока в моей голове это не укладывается.
— Эх, Маринка, я сама в подвешенном состоянии. Кстати, уже грызут сомнения, осмелюсь ли надеть платье в субботу.
— Только попробуй не осмелься, я тебя собственными руками в порошок сотру. В кои-то веки моя вечно закомплексованная сестра вознамерилась совершить поступок — и сразу же в кусты.
— Тебе легко говорить, ты в откровенных нарядах с восемнадцати лет щеголяешь.
— Ничего не хочу слышать! Ты приняла правильно решение — и точка!
— Марин, а как быть с матерью?
— Не врубилась.
— Ну, знаешь, начнутся расспросы, что да как? Опять же может к платью придраться.
— Брось, маман спит и видит, как бы тебя замуж выдать. Выйди из дому хоть голая — она только рада будет.
— И тем не менее.
Маринка вооружилась сигареткой.
— Что предлагаешь, выставить предков из квартиры?
— Надеялась на твою помощь.
— Ой, какая ты занудная и скучная. Ладно, так и быть, лягу на амбразуру. Не бойся, в субботу останешься незамеченной. Время есть, что-нибудь придумаю.
Людмила закружилась по комнате.
— Маринка, Маринка, мы едем на презентацию. Вдвоем: он и я. Когда Виктор меня пригласил, я была готова броситься ему на шею и осыпать поцелуями.
— Ты давай-ка не порхай, а сядь и расскажи, как планируешь действовать дальше?
— В смысле?
— В прямом, дорогуша. Не станешь же ты уверять, что это приглашение ничего для него не значит. Видно, он тоже того… запал на тебя, сестренка.
— Брось.
— А почему сразу брось? Леонтьев изъявил желание провести с тобой вечер, так сказать, вывести тебя в свет. А это не хухры-мухры, это намного серьезней.
— Считаешь, может последовать нечто большее?
Марина улыбнулась собственным мыслям:
— Смотря как себя поведешь. Ты, главное, заруби на носу: мужчины на подсознательном уровне чувствуют, когда женщина ими заинтересована. Ты меня понимаешь?
— Не очень.
— Если будешь весь вечер вести себя как последняя идиотка: молчать, смущаться и мямлить, он в тебе разочаруется.
— И что же мне делать?
— Подстраиваться под ситуацию. Смейся, шути, отрывайся на полную катушку. Ну, не знаю, можешь рассказать пару свежих анекдотов. Виктор должен понять, что тебе с ним интересно. Под конец вечера можно прибегнуть к легкому флирту.
— Начинается.
— Я сказала — легкому. И не корчи рожи, тебе не пятнадцать лет. Иногда бывают случаи, когда женщине просто необходимо брать ситуацию под свой контроль. Так сказать, ускорять очевидное.
— Я не смогу.
— Сможешь! Если постараешься, сможешь. Ты ничего не теряешь, наоборот, аккуратно прощупаешь почву. У него в доме ты няня его дочерей, там надо соответствовать рангу, а вне стен особняка… Сам Бог велел. Томные взгляды, прикосновения невзначай, вздохи…
Маринка оседлала любимого конька — она пустилась в рассуждения на тему: «Как очаровать мужчину за рекордно короткие сроки».
Разумеется, применять ее советы на практике Людмила не могла. Ну, не такой она человек, тут уж ничего не поделаешь. А посему вздыхать и бросать томные взгляды на презентации она не собирается. Вот если бы она созрела для этого сама, тогда другое дело, а когда действуешь по чьей-то указке, как правило, ни к чему хорошему это не приводит.
Переведя дыхание, Марина подскочила:
— Людок, какие же мы с тобой дуры. Забыли про белье. У тебя же нет сексуального белья.
— А зачем мне сексуальное белье на презентации?
— Знаешь, как говорят: если мужчина бреется на ночь, значит, он на что-то надеется. Намек поняла?
— Маринка, тебя заносит.
— Но ты его любишь!
— Люблю.
— А любовь, знаешь ли, иногда сопровождается сексом.
— Могу тебя заверить, в следующую субботу со мной не случится ничего подобного.
— Если Леонтьев предпримет попытку… э-э… сблизиться. Твои действия?
— Честно или соврать?
— Первый вариант меня устраивает больше.
Проткнув взглядом противоположную стену, старшая сестра призналась:
— Не знаю, Марин, я ничего не знаю. Пойми, не надо, как ты выразилась, ускорять события, пусть все идет своим чередом. Естественно, понимаешь?
— Короче, твой ответ «нет», — я права?
— Я этого не говорила.
Марина подняла вверх указательный палец:
— Ну, тогда не все потеряно, сестренка. Ты еще не закоренелая мадам Сухарь. — Марина бросила на кресло зажигалку и, растянув губы в улыбке, потребовала: — Немедленно дай мне примерить платье. Это преступление — не разрешить родной сестре хотя бы на пару минут почувствовать себя красоткой.
Людмила протянула наряд:
— Примеряйте, ваше величество.
* * *Неделя пролетела незаметно. За семь дней Оксана трижды успела нахамить няньке, поругаться с бабушкой и заявить отцу, что его в срочном порядке вызывают в школу. Крутой нрав Ксюши распространялся не только на Алимову и Аллу Леонидовну, девочка с регулярным постоянством показывала характер и в стенах школы, из-за чего, собственно, директриса и горела желанием пообщаться с Леонтьевым.
В пятницу, уезжая из особняка, Алимова прошла в кабинет попрощаться с Аллой.
Мать Виктора восседала за широким столом и с видом, который возвещал о гневе, просматривала какие-то бумаги.
Появление Людмилы пришлось ей не по вкусу.
— Людмила Михайловна, я пытаюсь научить собственных внучек стучать в дверь, прежде чем ворваться в помещение. Пока что, к большому моему сожалению, безрезультатно. Но вы, взрослая женщина, как мне кажется, должны знать о столь банальных правилах хорошего тона.
— Алла Леонидовна, так я стучала.
— Значит, стучали настолько тихо, что я не услышала. — Ее раздражение росло с каждой секундой.
Сто раз пожалев, что решила сказать «до свидания», Людмила выдавила:
— Я уезжаю.
— Всего доброго. — Алла отрешенно посмотрела сквозь Алимову, после чего вновь погрузилась в изучение бумаг.
Пожав плечами, Люда вышла из дома.
Олег распахнул дверцу авто, подмигнув, пробасил:
— Прошу.
— Олег, давай сегодня обойдемся без издевок.
Шофер изобразил на лице удивление:
