Пегги Морленд - Лучшее в мире лекарство
Пока он соображал, что происходит, его пальцы сильнее сжали ее руку. Его грудь вздымалась. Наконец он ослабил хватку.
— Что, черт побери, ты делаешь?
— Н-ничего. Я… я просто хотела сказать тебе, что ты можешь взять выходной на следующей неделе.
Люк глубоко вздохнул и, закрыв глаза, снова опустился на диван.
— Почему? — хрипло произнес он, — Что заставило тебя передумать?
Лорен стыдливо опустила взгляд.
— Я думала только о себе. Прости меня. В твоем распоряжении столько времени, сколько понадобится. Мы с Реной справимся.
Он со вздохом закрыл глаза, очевидно, испытав облегчение оттого, что получил ее разрешение.
— С завтрашнего дня и до понедельника я удвою свои часы, — пообещал Люк. — Постараюсь сделать как можно больше, прежде чем уеду.
На мгновение Лорен охватила паника. Вдруг она больше не увидит его?
— Но ты ведь вернешься, правда?
Люк открыл глаза и посмотрел на нее.
— Можешь быть в этом абсолютно уверена. От его теплого взгляда и нежной улыбки у Лорен подкосились ноги, и она опустилась на диван рядом с ним. Ей хотелось продлить это мгновение.
— Я ценю все то, что ты для меня сделал, — нерешительно начала она, затем опустила глаза, вспомнив, как была груба с ним. — Я знаю, ты достаточно от меня натерпелся.
— Бывало и похуже.
Подняв голову, Лорен увидела искорки смеха в его глазах. Он дразнил ее. Она улыбнулась ему в ответ.
— Не могу себе представить, от кого. Я иногда такая стерва. Рена часто меня в этом обвиняет.
— Тебе повезло, что у тебя есть мисс Рена.
— Мне ли не понимать этого? Не знаю, что бы я без нее делала.
— Ты бы со всем справилась. Ты сильнее, чем думаешь.
— Странно слышать это от тебя. Рена сказала мне почти то же самое.
Люк подмигнул ей:
— Значит, мы с ней мыслим одинаково.
Ее улыбка поблекла при мысли, что она невольно подвергла Рену опасности, разрешив ей поехать вместе с ней.
— Я не хочу, чтобы она пострадала по моей вине.
Люк пожал ее руку.
— Никто не причинит ей вреда. Я позабочусь об этом.
Лорен подняла бровь.
— А кто нас защитит, пока наш добровольный телохранитель будет в отъезде?
Увидев, как Люк помрачнел, она быстро покачала головой.
— Забудь, что я сказала. Это была шутка.
— Почему бы тебе не поехать к твоим…
Лорен прижала палец к его губам, чтобы он замолчал.
— Нет. Я остаюсь здесь.
— Ты самая упрямая женщина из всех, кого я знал.
Не желая снова обсуждать свои отношения с кузенами, она поддразнила его:
— А за это звание полагается какой-нибудь приз?
Вздохнув, Люк прижал ее руку к своей груди.
— Хотел бы я знать, почему ты так их не любишь.
У Лорен все внутри трепетало от его прикосновения.
— Это в прошлом. — Она вымучила из себя улыбку. — А теперь ответь на мой вопрос.
Люк подавил смешок.
— Если он полагается, ты его выиграла.
— Я всегда стремилась к тому, чтобы быть лучшей во всем.
— Я не сомневался в этом ни минуты.
Лорен опустила глаза. Взгляд упал на шрам.
— Болит? — нерешительно спросила она.
Его улыбка стала более мягкой, будто он хотел успокоить ее.
— Почти нет. Самым болезненным был процесс выздоровления. Ожоги покрывались струпьями, затем их соскабливали. Временами я жалел, что не погиб в том пожаре.
Глаза Лорен расширились от ужаса.
— Но ты же не хотел этого!
— Сейчас нет, но тогда боль была… я не могу найти слов, чтобы ее описать. Это походило на ад, но я не сдавался. Всегда есть причина, чтобы продолжать жить.
Пораженная его рассказом, Лорен задумалась.
— Как долго ты пробыл в больнице?
— Много месяцев. Сперва в Далласе, в Парклендском ожоговом центре, потом в местной больнице.
— И у тебя не было никого, кто бы за тобой ухаживал?
— Даже если бы и был, он ничем бы не смог помочь. Медперсонал хорошо обо мне заботился. — Люк рассмеялся. — Хотя я уверен, они обрадовались моей выписке. Я никогда не был образцовым пациентом. Во время лечения они такого натерпелись!..
— Но разве ты виноват? — негодующе сказала Лорен. — Боль, должно быть, была ужасной.
Он пожал плечами.
— Но там были люди, которые пострадали еще сильнее меня. Рядом с ними я чувствовал себя капризным ребенком.
Лорен задумчиво изучала его шрам.
— Где у тебя ожоги?
— На лице, спине и груди. Они пострадали сильнее всего. Руки тоже обгорели. Если бы не Рай, я бы мог потерять несколько пальцев.
Хотя Лорен была благодарна Раю за то, что он оказал Люку необходимую помощь, ей было трудно признаться в этом.
Она стала рассматривать руку Люка.
— Ты поэтому все время в перчатках?
— Да. Зачем людям видеть такое?
Тронутая до глубины души, Лорен разжала его ладонь.
— С твоими руками все в порядке, Люк, — мягко сказала она.
Он фыркнул:
— Они большие и уродливые. Я часто не знаю, куда их девать.
Лорен взяла его ладонь и поцеловала тыльную сторону пальцев.
— Больше никогда так не говори, — ласково пожурила его она. — У тебя красивые руки. Талантливые. Вспомни о тех добрых делах, которые ты творишь с их помощью. Если бы не они, Бадди уже не было бы в живых. А как насчет того, что ты можешь починить практически любую вещь. Я никогда не встречала человека с такими золотыми руками. — Она придвинулась ближе. Их лица разделяло всего несколько дюймов. — Чтобы я больше не слышала, что твои руки большие и уродливые, — предупредила она. — Улыбаясь, Лорен выпрямилась и положила его ладонь ему на грудь. — Ладно, я совсем заболтала тебя. — Она встала. У двери Лорен остановилась и тихо добавила: — Спасибо тебе, Люк. За все.
Люк поднял руку, которую она поцеловала, и уставился на нее. Комок, застрявший в горле, душил его. Она поцеловала его руку. Его большую уродливую руку с грубыми пальцами, изборожденными шрамами. До этого никто не делал ничего подобного. Даже до пожара.
Он накрыл левую ладонь правой, словно хотел удержать поцелуй, затем, подняв голову, посмотрел на дверь спальни. На глазах выступили слезы.
Положив ладонь на грудь, Люк закрыл глаза и пообещал себе, что никогда не забудет этот поцелуй. Легкое, как перышко, прикосновение ее мягких губ. Их тепло.
Еще он постарается не думать о том, что почувствовал бы, если бы эти губы коснулись его губ.
В понедельник днем Лорен сидела за кухонным столом и рассматривала эскизы свадебной часовни, лежащие перед ней.
Вдруг кто-то постучал в дверь. Она подняла голову и увидела незнакомого мужчину.
— Добрый день, мэм, — приветливо произнес он, когда Лорен открыла ему.
