Барбара Данлоп - Та, что красивее
— Это вы, — сказала миссис Нэш. — Вы — его настоящая невеста.
— Но…
Алекс пожал плечами, и Эмма пришла в состояние полного замешательства. Надеть ей на палец фамильное кольцо — это уже слишком!
— Нам нужно начинать готовиться к свадьбе, — сказала Эмма. Возможно, когда они составят брачный контракт, договорятся о свадебной церемонии и определят, где они будут жить и сколько продлится их брак, она будет контролировать ситуацию.
— Верно, — согласилась миссис Нэш. — И начнем мы с бриллианта Тюдоров. Он хранится в сейфе в спальне Уилтшир. Я надеюсь, вы не забыли код, Алекс?
— Не забыл, миссис Нэш.
— Ну, вы не храните там ликер, поэтому давно его не открывали.
— Мне следовало уволить вас много лет назад, — проворчал Алекс, но в его голосе слышалась нежность.
Это добродушное подшучивание еще больше убедило Эмму в том, что он вовсе не такой бесчувственный.
— По-моему, кольцо не предназначается… — попыталась вставить она слово.
— Заодно вы могли бы посмотреть и другие драгоценности, — добавила миссис Нэш, подмигнув Алексу. — Ничто не свидетельствует о глубоких чувствах лучше, чем изумруды.
Он кивнул миссис Нэш и потрепал Эмму по плечу.
— Ну что, пойдем?
Она должна это остановить! Они должны все обсудить и…
— Нам нужно поговорить, — в отчаянии произнесла Эмма.
— Мы можем поговорить в спальне Уилтшир.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Ты должен внести это в брачный контракт. — Сидя на краю кровати с пологом, Эмма оставила все попытки образумить Алекса. Вместо этого она надела ожерелье с рубинами и бриллиантами, которое ослепительно сверкало на ее бледной коже. Более корыстная женщина пошла бы на всяческие ухищрения, лишь бы оставить его себе.
Алекс достал из сейфа следующую коробочку.
— Это условие будет в твою пользу или в мою?
— Будь осторожнее, я, как любая женщина, могу привыкнуть ко всей этой роскоши, — пошутила Эмма.
Она уже примерила серьги с сапфирами, несколько браслетов с изумрудами, кольцо с рубином и даже бриллиантовую диадему.
Но ожерелье, которое сейчас было на ней, несомненно, красивее остальных украшений.
— Боюсь, что могу их тебе лишь одолжить. — Алекс улыбнулся, и его серые глаза приобрели дымчатый оттенок, который начинал ей нравиться. — Ты будешь надевать их на всевозможные мероприятия.
— Только если ты приставишь ко мне телохранителя.
— Зачем тебе телохранитель, когда у тебя есть я?
Эмма не смогла удержаться от улыбки.
— Хорошо, но только при условии, что ты будешь брать с собой саблю прапрапрадедушки Гамильтона.
— Тебе не кажется, что это будет привлекать внимание?
— Я думала, что твоя главная цель — привлечение внимания к нашему браку.
Когда она сняла ожерелье, Алекс открыл следующую коробочку.
— Примерь вот это. — (Эмма поддалась искушению и взяла у него массивное колье.) — Позволь мне тебе помочь.
Она встала с кровати и повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул замочек. Алекс убрал в сторону ее волосы и соединил два конца колье.
— Спасибо, — прошептала она, позволив себе несколько секунд насладиться его прикосновениями.
Поправив колье, он взял ее за плечи и развернул лицом к овальному зеркалу, висящему над туалетным столиком из красного дерева.
— Взгляни.
Эмма коснулась рукой груди, где две дюжины бриллиантов в золотой оправе переливались всеми цветами радуги.
— Потрясающе, — восхищенно произнесла она.
— Потрясающе, — согласился Алекс.
Подняв голову, она встретилась с его взглядом в зеркале.
Его глаза потемнели. Он поднял руку и убрал несколько прядей волос, упавших ей на плечи. Затем наклонился…
Эмма знала, что должна его остановить, но ее тело томилось в ожидании прикосновений этого мужчины.
Словно читая ее мысли, Алекс провел кончиком языка по ее ключице, и сразу же внизу ее живота разлилось приятное тепло. Затем, зарывшись пальцами в волосы Эммы, он начал покрывать поцелуями ее шею и нежную кожу за ухом. Когда их губы соприкоснулись, каждая клеточка в ее теле зазвенела от нараставшего напряжения. Его язык проник в глубь ее рта, и внешний мир перестал для нее существовать. Теперь все мысли были только об Алексе… Неповторимый аромат его кожи, необузданная сила и солоноватый вкус губ усиливали ее голод, затуманивали рассудок.
— Эмма, — прошептал он, скользнув рукой по ее ягодицам и притянув к себе. Почувствовав, как он возбужден, она подалась ему навстречу и взяла в ладони его лицо. В этих действиях присутствовала какая-то первобытная магия, которой она не испытывала прежде. Где-то в глубине души Эмма знала, что должна остановиться, но только не сейчас…
Его дыхание участилось. Он приподнял ей юбку, и Эмма прижалась сильнее к его бедрам. Мужские пальцы скользнули под тонкое кружево трусиков, и девушка почувствовала, что вот-вот потеряет сознание от ощущения неземного блаженства.
Алекс выругался себе под нос.
— Мы должны остановиться.
Эмма недовольно застонала.
— Не надо, — пробормотал он.
— Тогда остановись… — Она снова тихо застонала. Опустив руки и глядя ей в глаза, Алекс произнес:
— Я хочу тебя.
Эмма глубоко вздохнула.
— Это ни к чему хорошему не приведет.
— Напротив, — возразил он, отпуская ее. — У меня такое чувство, что это будет очень… очень хорошо.
Она отстранилась и покачала головой.
— Не говори так.
— Даже если я буду молчать, ничего не изменится.
— Мы больше не должны допускать подобного, — пробормотала она.
— Это выход из положения, — согласился Алекс, — но было бы куда приятнее повторить все, только уже не останавливаясь…
Эмму бросило в жар, и в течение нескольких секунд она колебалась, не зная, что выбрать.
Вдруг по ту сторону двери послышался шум.
— Мистер Гаррисон, — позвала миссис Нэш. Стук ее каблуков по мраморному полу сопровождался более глухими звуками и беглой французской речью.
— Филиппе, — сказала Эмма, когда Алекс отправился открывать.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла миссис Нэш.
— Пожалуйста, скажите этому человеку, что род Гаррисонов берет свое начало от Вильгельма Завоевателя, и, пока я жива, его представители не будут подавать своим гостям микроскопических ракообразных под заморскими соусами.
— А что вы предлагаете? Куски мяса и теста? — возмущенно спросил Филиппе. — И вы смеете называть это едой?
— Я называю это королевским ужином, — отрезала миссис Нэш.
— Вы, британцы, только и умеете, что варить овсянку.
