Люси Гордон - Нежданно-негаданно
В конце вечера Ферн вышла на террасу и стояла, любуясь звездами и спрашивая себя, что же ей делать. Вроде бы принять решение легко. Конечно же работа важнее мужчины, даже самого обаятельного.
Просто друзья, как же! Кого он пытается обмануть? Ферн услышала и шаги и обернулась, ожидая увидеть Данте.
Но это были Хоуп и Тони.
— Данте пошел спать, — объяснила Хоуп. — Он не признается, но, думаю, у него болит голова.
— Что-то случилось? — спросила Ферн. Поведение хозяйки виллы насторожило ее.
— Он сказал, что предложил вам работать с ним, — ответила Хоуп.
— Да. Но я не уверена, что должна соглашаться. Наверное, мне пора возвращаться в Англию.
— О нет, пожалуйста, погостите еще немного в Италии, — чуть ли не взмолилась Хоуп. — Поезжайте с ним.
Неужели синьора Ринуччи пытается их сосватать? Смешно. Ферн внимательно вгляделась в лицо женщины, и от ее веселья не осталось и следа.
— Что стряслось? — встревожилась она. — Что-то серьезное, да?
И вновь наступила приводящая в замешательство тишина. Хоуп взглянула на мужа. На этот раз он кивнул, и она заговорила:
— Я собираюсь кое-что вам рассказать. Мы вам доверяем и считаем, что вы должны узнать эту тайну.
— Тайну? — переспросила Ферн.
— Она ужасна. Мы стараемся не верить, но правда заключается в том… — Она сделала глубокий вдох и с трудом продолжила: — Правда заключается в том, что Данте, возможно, умирает.
— Что? — в ужасе прошептала молодая женщина. — Вы сказали…
— Умирает. Если бы мы могли хоть что-то предпринять… Но, видите ли, он не желает говорить об этом, и мы не знаем, что делать.
Ферн с трудом собралась с мыслями.
— Я не понимаю, — наконец произнесла она. — Данте должен знать, болен он или нет.
— По материнской линии он Линелли, — объяснила Хоуп. — А в этой семье существует наследственная болезнь. Слабый кровеносный сосуд в мозгу внезапно начинает кровоточить. Тогда больной теряет сознание, впадает в кому или даже умирает.
— Такое случилось с несколькими Линелли, — добавил Тони. — Кто-то умер, кто-то выжил, но и выжившим не повезло. Хирурги спасли жизнь его дяди, Лео, но мозговая деятельность была нарушена, и теперь он как ребенок. Для Данте это страшное предупреждение. Он отказывается даже думать о том, что мог унаследовать это заболевание и нуждается в лечении.
— Но были ли какие-то проявления болезни? — решила уточнить Ферн. — Или вы просто боитесь? В конце концов, не все же наследуют дефектный ген.
— Пару лет назад был один пугающий момент. У Данте так сильно разболелась голова, что ему стало плохо. Очевидно, лопнул мелкий кровеносный сосуд. Мы упрашивали его пройти обследование, но он твердил, что полностью поправился, и с тех пор больше ничего подобного не случалось. Это может означать, что либо все в порядке, либо ему очень и очень везет. Пока везет… — Хоуп, вздохнув, замолчала.
— Не лучше ли было бы выяснить? — спросила Ферн.
— Данте против, — хмуро бросил Тони. — Он не боится смерти, но боится операции, памятуя о судьбе Лео. Его позиция такова: если смерть придет, пусть приходит.
— Квикстеп с судьбой, — пробормотала Ферн.
— Что-что?
— Я слышала эту фразу от него, только не поняла. И все же не могу поверить. Наверняка было бы лучше, если бы он прошел обследование.
— Он решительно настроен не делать этого, — в отчаянии проговорила Хоуп, — хотя риск, возможно, не так уж велик. Лео оперировали около тридцати лет назад. Хирургические методики с тех пор сильно усовершенствовались. Однако Данте не собирается рисковать. Он хочет брать от жизни все лучшее, пока может, а потом…
Она испустила вздох отчаяния. Ферн была потрясена. Такого поворота она никак не ожидала.
— Если бы мы знали наверняка, но Данте упорно молчит, — подытожила Хоуп. — Вы ни разу не видели, чтобы он внезапно отключился или у него закружилась голова?
— Видела, — с ужасом вспомнила Ферн. — Кажется, он потерял сознание, когда спускался по лестнице, спасая собаку. Но это казалось естественным после того, через что он прошел, — дым и все такое.
— Возможно, — согласилась Хоуп. — И его головная боль сегодня, быть может, естественна. Просто запоздалая реакция на перенапряжение и стресс. Но мы всегда сомневаемся, а с ним это не обсуждаем, боясь разозлить его.
— Я настаивала, чтобы Данте осмотрел врач, — пробормотала Ферн, — но он просто взбесился и заставил меня пообещать, что я ничего не скажу вам.
— И теперь он собирается ехать один, — простонала Хоуп. — Пожалуйста, Ферн, поезжайте с ним.
— Но что я могу сделать? Я же не медсестра.
— Нет, но если вы заметите что-то тревожащее, то не отмахнетесь, как поступит человек посторонний. Вы можете позвать на помощь и даже спасти ему жизнь. Или попытайтесь убедить его, что он не должен так растрачивать себя.
— Данте не станет меня слушать, — возразила Ферн. — Он, вероятно, сразу же заподозрит заговор.
— Он сам пригласил вас поехать с ним, поэтому все покажется ему естественным. Пожалуйста. Умоляю вас.
Ферн приняла решение быстро. Женщина, которая пришла ей на выручку и ничего не попросила взамен, теперь умоляет о помощи.
— Конечно, я сделаю это, — сказала она. — Расскажите мне все, что знаете об этом заболевании.
Вместо ответа, Хоуп бросилась Ферн на шею. Тони был более сдержан, но положил руку ей на плечо и легонько сжал.
А сама Ферн дрожала, спрашивая себя, на что же она согласилась.
Глава 6
Какой-то звук, донесшийся из дома, заставил их вздрогнуть, но это был всего лишь Примо, который пришел пожелать им спокойной ночи перед тем, как они с Олимпией уедут домой. Ферн воспользовалась возможностью и ускользнула в сад. Ей необходимо было успокоиться.
В душе у нее царил полнейший хаос, и хотелось закричать во весь голос, что этого не может быть. Такого не должно быть, ибо, если это правда, она не вынесет.
Она мечтала узнать тайну Данте и вот узнала: он, возможно, умирает. В любую минуту дня или ночи ему грозит потеря сознания. С этим фактом он живет, отказываясь признать его и даже смеясь над ним. Это квикстеп, который он танцует с судьбой.
Теперь она понимает, почему Данте вернулся в горящее здание, когда любой разумный человек воздержался бы от этого. В душе он кричал: «Ну давайте, делайте свое черное дело!» — тем демонам, которые преследуют его.
Если бы в тот день он погиб, то назвал бы это благословением по сравнению с будущим, которого страшился. Данте Ринуччи не желает стать впавшим в детство инвалидом, вызывающим жалость. Дабы избежать этого, он готов на все, даже войти в огонь.
