Триш Мори - Невеста-девственница для итальянца
Она постаралась не думать о том, что он сказал правду. Несколько минут назад ее выбил из колеи вид — и прикосновения — голого мужчины. Мужчины, за которого она вышла сегодня днем замуж и который заставил ее испытать неведомые ощущения. Неудивительно, что она потеряла голову.
— Наверное, с моей стороны было наивностью не понять, что ты не станешь терять время даром и тут же начнешь готовить меня к обязанностям матери.
— Пожалуй, не все бы так сильно возражали.
— Я в этом не сомневаюсь. Достаточно посмотреть, как некоторые из наших гостей лезли вон из кожи, стараясь доказать мне, как тебе приятно с ними общаться.
— О чем ты говоришь?
Она откинула голову назад.
— Твоя подруга на приеме. Блондинка в красном платье.
Доменик приподнял бровь.
— Ты разговаривала с Эммой?
— Она очень хотела со мной познакомиться, — сказала Опал. — Сразу видно, что она получает огромное удовольствие от твоего общества.
Он шагнул к ней. Судя по холодному взгляду, его улыбка была притворной. Протянув руку к шее Опал, он провел по нежной коже в вырезе халата.
— Знаешь, когда ты сердишься, твои глаза пылают огнем. Или, может быть, это от ревности?
Опал отшатнулась от него. Ревность! Какое нахальство! Как будто ей не все равно, с кем он общается. Нет сомнений, что в недалеком будущем у него появится гораздо больше таких Эмм. Они будут регулярно приходить и уходить, а ей, как и ее матери, придется по возможности мириться с их вереницей.
— Ты дурачишь сам себя. Однако первый раз ты угадал верно. Я сердита — сердита потому, что ты совершенно не считаешься со мной. Приводишь именно сюда свою подружку — на нашу свадьбу. Мне все равно, что ты делаешь и с кем видишься, но я прошу тебя, по крайней мере, соблюдать приличия.
Доменик сжал челюсти.
— И ты думаешь, будто я ее пригласил? Эмма приехала в Сидней, чтобы участвовать в рекламной кампании своего последнего фильма.
Опал посмотрела на него, на его темные волнистые волосы, влажные после душа. Ей хотелось ему поверить… Но мама тоже поверила когда-то ее отцу, поверила его лжи и фальшивым обещаниям. Опал уже ученая и не позволит себе попасть в ту же ловушку.
— Как удобно, — язвительно повторила она слова Доменика.
Он смотрел на нее долго — казалось, несколько минут — и пристально, с задумчивым выражением. Лицо потемнело, лоб нахмурился.
— Действительно, очень удобно, — бросил он, выходя в гардеробную. — Не жди меня, ложись.
Опал слышала, как Доменик открывает ящики и распахивает дверцы шкафов. Потом хлопнула дверь, и наступила тишина. Он ушел.
Прошло несколько часов. Опал беспокойно вертелась в кровати, глаза болели от усталости, но она не могла заснуть. Огромная кровать для новобрачных… Теперь это казалось насмешкой. Ее брачная ночь. Ее брачная постель. И она — в одиночестве.
Ну и что же? В конце концов, ничего другого она и не ждала. Что их связывает? Всего лишь контракт и несколько отелей.
Как бы то ни было, Опал пожизненно соединила свою судьбу с мужчиной. И они до сих пор не успели познакомиться, узнать, что каждый из них любит и чего не выносит, поделиться своими предпочтениями, не узнали любимые цвета и блюда друг друга.
Впрочем, со временем все образуется. Они сядут и поговорят об этом. Чтобы их брак не кончился полным крахом, они должны сделать хотя бы это. Вчера вечером было самое время начать.
Опал в сотый раз посмотрела на светящийся циферблат часов. Скоро наступит рассвет, а Доменик до сих пор не вернулся. Где он провел ночь? У нее перед глазами сразу появилась Эмма, с торжествующим выражением лица.
Актриса еще не ушла со свадебного приема, когда Опал незаметно исчезла. После угощения, многие гости продолжали танцевать под ритмичный аккомпанемент маленького оркестра. Неужели Доменик направился именно туда? Обратно к гостям, чтобы утешиться со своей подружкой?
Опал принялась яростно взбивать подушку. Ее преследовали мысли о них обоих — крашеная блондинка Эмма с внешностью и фигурой кинозвезды и смуглый красавец Доменик. Хотел ли он остаться с Эммой наедине, чтобы довести до конца то, что так неудачно начал с Опал?
Девушка не могла забыть его страстных поцелуев. Она не предполагала, что прикосновение обнаженного мужского тела может доставить такое удовольствие. Желание Доменика пробудило в ней множество незнакомых ощущений. Опал вздрогнула. Интересно, что бы она почувствовала, если бы ответила на его страсть и слилась с ним в объятиях? При этой мысли ее охватили одновременно страх и волнение, а тело заныло от предвкушения. Доменик лишь приподнял перед ней завесу сладкой тайны, а ей хотелось узнать все до конца.
Но Доменик сейчас далеко. Может быть, с другой. Опал, можно сказать, сама подтолкнула его. Что она сказала? «Мне все равно, что ты делаешь и с кем видишься». Собственно, открыто дала разрешение.
И, похоже, он понял ее буквально.
Неужели он в эту минуту с Эммой? И она чувствует с ним то же самое, что Опал чувствовала в душе? Доменик целует Эмме грудь, касается ее тело, ласкает, гладит?
Опал вытащила подушку из-под головы, швырнула ее на пол, схватила другую и снова легла. Нет смысла беспокоиться о том, что он делает. Ее это не касается. Она должна управлять отелями и найти нового менеджера для «Дома Перл», так как предыдущий неожиданно уволился на этой неделе. Она проведет время с куда большей пользой, если подумает о делах, которые от нее зависят.
В отношениях с Домеником все ясно. Опал ничего не сможет изменить. Ее долг — родить ему ребенка, и она так и сделает. Ей придется мириться с его образом жизни и надеяться, что он будет вести себя осмотрительно.
Может быть, из их брака все-таки выйдет толк? Не обязательно равняться на судьбу несчастной мамы, чье сердце и душу уничтожил мужчина, растоптавший ее доверие и лишивший заслуженной любви, которая досталась другим женщинам.
С Опал этого не произойдет ни при каких обстоятельствах. Ее не обидит мужчина, который не ценит ее любовь.
Она зевнула и улеглась поудобнее, наконец-то чувствуя, что отчасти вернула себе контроль над жизнью, начавшей развиваться в непредсказуемом направлении.
Пусть у Доменика останется листок бумаги, на котором написано, что он может обладать телом Опал, но обладать ее сердцем он не будет никогда и ни за что.
Хорошо, она еще спит. На миг Доменик остановился перед дверью, потом вошел в спальню. В комнате было темно и тихо, сквозь тяжелые шторы и двойные стекла не проникали ни солнечные лучи раннего утра, ни шум уличного движения. Но кое-что можно было разглядеть. Доменик увидел на подушке разметавшиеся волосы Опал, руку, свешивавшуюся с кровати, и смятые простыни.
