Кристина Лестер - Замок из дождя
— Какой бред! — в сердцах воскликнул он. — Я, взрослый человек, учредитель и владелец фирмы, завишу от какой-то секретарши! Послать к черту этих американцев!
— Вот именно! — раздалось с соседней лавочки. — Ведите себя строже со своими подчиненными.
Филипп повернул голову вправо и увидел чудесного старичка с белой бородой и клюшечкой, ни дать ни взять — сказочный джинн. Несколько минут Филипп смотрел на него и хлопал глазами. Ему захотелось честно спросить: «Вы — мой глюк?» Но старичок замотал головой, как будто прочитав его мысли:
— Я, молодой человек, случайно явился свидетелем той сцены, которая произошла на берегу.
— То есть?
— Я видел, как вы обидели девушку. А она, между прочим, плакала, глядя вам вслед.
— И… и, простите, что?
— И ничего. Вам должно быть стыдно.
— А мне и стыдно.
— Не за это.
— А за что?
— За то, что вы лукавите с ней. Вы думаете о другой.
Филипп слегка отодвинулся на дальний край скамьи. Теперь ему придется выслушивать докучливые нотации сумасшедшего.
— Может быть, вам… не надо принимать так близко к сердцу мои проблемы?
— Не надо лезть в чужую душу, если вы не уверены, что останетесь там надолго! Вот что не надо!
— Что-о?
— Вы имели неосторожность подать ей надежду этим приглашением на танец.
— Вы подслушивали!
— А на самом деле сделали это по своей донжуанской привычке! Вы хотели ее утешить, а вместо этого сделали ей еще больнее!
— Да что вы себе позволяете?!
— А вы вообще знаете, что такое танец?
— Нет. Надеюсь, вы…
— Что такое танец по своей сути? Вы это знаете?
— Не знаю!!!
— Это прелюдия любви.
— Что?
— Да-да. Прелюдия любви. Вам не хватает любви, молодой человек. И вы стараетесь заменить одно другим. Одну девушку другой. Это нечестно.
— Да вы с ума сошли!
— Да. И уже давно.
Филипп поморщился:
— Послушайте, вы мне надоели и рискуете попасть в полицию.
— Меня никто не тронет. Я — городской сумасшедший, и полицейские это знают. А вы — рискуете потерять свое счастье.
— Почему?
— Знаете поговорку про журавля в небе и воробья в руках?
— Синицу.
— Точно. Откуда знаете?
— От прабабки.
— Отлично. Вот мне показалось, что это — про вас.
Филипп немного помолчал, отдавая должное проницательности сумасшедших.
— И что же мне выбрать?
— Вы хотите получить совет от меня?
— Ну раз уж вы во все влезли…
— Я не дам вам совета.
— Почему это?
— А за следующим — вы снова прибежите ко мне?
— Так какого черта вы пудрите мне мозги?
— Просто так.
— Я не совсем вас понимаю.
— Это неудивительно. Я же сумасшедший. — Старичок встал с лавочки, смешно опираясь на палку. Сделав несколько шагов, он обернулся:
— Но я бы не гонялся за журавлями. Это опасно.
— Да?
— Высоко взлетев, можно упасть и разбиться. К тому же журавли никогда не становятся ручными. Впрочем… выбирать все равно вам.
После этого старичок прошаркал к центральным воротам и проворно влез в такси. А Филипп, словно оглушенный, сидел на скамье еще час или два.
В самом деле, что он может предложить Селин? Оседлую жизнь в доме обувного фабриканта, детей, хозяйство, субботний ужин с его родителями, а воскресный — с ее… И все?
Ей нужно небо, ей нужен целый мир, ей нужно взлетать и падать, а потом — снова взлетать. Иначе — она погибнет.
А Джессика? Да, она, похоже, сильно привязана к нему. Назвать это любовью он пока бы не рискнул, но привязанностью и страстью — вполне возможно. Ей нужен он сам, полностью и без остатка. Нужен таким, какой есть, и она готова принять его всяким. С субботними и воскресными обедами, с неизбежным хозяйством и детьми, с проблемами в бизнесе и ежевечерним пивом с приятелями…
Только одного она не потерпит в своем доме: его мечты о Селин.
В кармане разрывался мобильный.
— Мы сняли трех классных телок! — орал Сеймур, пытаясь перекричать музыку в каком-то баре. — Приезжай! Без тебя — никак.
— Я никуда не поеду.
— Ты что, заболел? Спорим, ты все равно сейчас сюда приедешь?
— Я же сказал — не приеду.
— Тут сидит твоя Джессика и грустит.
Филипп непроизвольно поперхнулся.
— И что? Кстати, почему — моя?
Сеймур захохотал:
— Потому, что весь холдинг знает, как ты каждый день поджидаешь ее после работы. Поэтому и домой не летишь!
— Никого я не поджидаю. Она сама…
— Нехорошо все валить на девушку, Фил. Давай — ноги в руки и дуй сюда.
— А где вы находитесь?
Сеймур снова рассмеялся:
— Вот видишь! А говорил «не поеду»! Я же умный, я знаю, чем тебя заманить.
— А ты не врешь?
— Нет. Она уже выпила два коктейля. Боюсь, пока ты приедешь, выпьет все четыре. Так что поторапливайся. Мы недалеко от парка.
— Как называется заведение?
— Кафе «Синица».
— В руках? — машинально переспросил Филипп.
— В каких руках? Нет, просто кафе «Синица».
— Великолепно! Отлично! Синица… Я сейчас буду.
Филипп с трудом открыл тяжелую дверь кафе, напоминавшую бронированный люк в космическом корабле, и тут же понял, почему она такая толстая. После тихой улицы, по которой было разрешено только пешеходное движение, после шелеста парка на него, словно цистерна ледяной воды, обрушились музыка и резкий свет софитов. Он поморщился. Лучше бы назвали «Павлин». Или «Жар-птица».
— О! Здорово, Фил! Ты все-таки пришел! — Сеймур выпрыгнул на него, как черт из табакерки. Интересно, как он вообще смог разглядеть, что кто-то вошел? — Смотри, кто забрел в наш уголок.
Филипп повернул голову и увидел Джессику, которая, судя по всему, уже освоилась в новой компании, состоящей из трех девиц студенческого вида и еще одного молодого мужчины. Неугомонный Сеймур продолжал кричать на ухо:
— Ты не поверишь! Сидим отдыхаем, а потом вижу ее, она ворвалась в этот кафешник, чуть не плакала… Ну я позвал к нам. Вы поссорились, что ли?
Филипп промолчал и, отодвинув Сеймура плечом, направился к столику. Джессика заметила его и удвоила усилия по обольщению приятеля Сеймура. Весь ее вид говорил: «У меня нет абсолютно никаких проблем!». Сеймур выразительно пожал плечами: мол, я не виноват и вообще не понимаю, что происходит.
Филипп сел напротив, принялся спокойно пить коктейль, удивляясь только одному: неужели она действительно сильно влюблена, если устраивает такой примитивный спектакль? Ведь любому постороннему человеку, даже вот этим трем студенткам (он покосился на ближайшую, которая уверенно держала его колено), сразу стало ясно, для кого девушка так старается.
